Русская поэзия
Русские поэтыБиографииСтихи по темам
Случайное стихотворениеСлучайная цитата
Рейтинг русских поэтовРейтинг стихотворений
Угадай автора стихотворения
Переводы русских поэтов на другие языки

Русская поэзия >> Александр Сергеевич Кочетков

Александр Сергеевич Кочетков (1900-1953)


    Все стихотворения Александра Кочеткова на одной странице


    Ашхабадская акварель

    Чуть свет. Час утра. Тающий полет
    Луны за Копетдаг, и вкруг нее
    Пронзительная легкая качель
    Стрижей. Вот - огненно зазеленел
    Тутовник, и застрекотала в нем
    Чечетка воробьев. Как лепесток
    Цветка, у круч молочный воздух. Вдруг -
    По серым шелковинкам облаков
    Взлетело пламя.
           О, не забывай,
    Что мы - жильцы воздушнейшей из звезд
    Где даже солнца бесподобный блеск
    Окрашен в пурпур нежности твоей!



    Баллада о прокуренном вагоне

    - Как больно, милая, как странно,
    Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,-
    Как больно, милая, как странно
    Раздваиваться под пилой.
    Не зарастет на сердце рана,
    Прольется чистыми слезами,
    Не зарастет на сердце рана -
    Прольется пламенной смолой.
    
    - Пока жива, с тобой я буду -
    Душа и кровь нераздвоимы,-
    Пока жива, с тобой я буду -
    Любовь и смерть всегда вдвоем.
    Ты понесешь с собой повсюду -
    Ты понесешь с собой, любимый,-
    Ты понесешь с собой повсюду
    Родную землю, милый дом.
    
    - Но если мне укрыться нечем
    От жалости неисцелимой,
    Но если мне укрыться нечем
    От холода и темноты?
    - За расставаньем будет встреча,
    Не забывай меня, любимый,
    За расставаньем будет встреча,
    Вернемся оба - я и ты.
    
    - Но если я безвестно кану -
    Короткий свет луча дневного,-
    Но если я безвестно кану
    За звездный пояс, в млечный дым?
    - Я за тебя молиться стану,
    Чтоб не забыл пути земного,
    Я за тебя молиться стану,
    Чтоб ты вернулся невредим.
    
    Трясясь в прокуренном вагоне,
    Он стал бездомным и смиренным,
    Трясясь в прокуренном вагоне,
    Он полуплакал, полуспал,
    Когда состав на скользком склоне
    Вдруг изогнулся страшным креном,
    Когда состав на скользком склоне
    От рельс колеса оторвал.
    
    Нечеловеческая сила,
    В одной давильне всех калеча,
    Нечеловеческая сила
    Земное сбросила с земли.
    И никого не защитила
    Вдали обещанная встреча,
    И никого не защитила
    Рука, зовущая вдали.
    
    С любимыми не расставайтесь!
    С любимыми не расставайтесь!
    С любимыми не расставайтесь!
    Всей кровью прорастайте в них,-
    И каждый раз навек прощайтесь!
    И каждый раз навек прощайтесь!
    И каждый раз навек прощайтесь!
    Когда уходите на миг!


    1932


    * * *

    Все смолкнет: страсть, тоска, утрата...
    О дне томящем не жалей!
    Всех позже смолкнет - соловей,
    Всех слаще песни - у заката.



    * * *

    Глубокая страсть не похожа на юные муки:
    Она не умеет стонать и заламывать руки,
    
    Но молча стоит, ожидая последнего слова,
    К блаженству и к гибели с равным смиреньем готова,
    
    Чтоб веки сомкнуть и спокойно взойти, если надо,
    Тропой осужденных на облачный гребень Левкада.



    Две цветных гравюры

    1. Серый дворик
    
    Серый дворик завален рухлядью. Облачно-бледен
       Голубоватый денек. Желоб свисает с крыльца.
    Гусь и гусыня стоят над лоханью с объедками: шеи
       Вылиты из серебра, крылья - узорная чернь.
    От пирамидки стволов березовых льется атласный
       Мягко-развеянный свет на обомшелый забор.
    Тес почернел и раздался: в пролом протянула рябина
       Ржавую кисть, проросла бронзовой шапкой сирень.
    А над забором встает екатеринински-пышный,
       В ветхий багрянец одетый, стройный церковный маяк.
    Он осеняет убогую жизнь - и в небо вонзает
       На трехсаженной игле черный обветренный крест.
    
    2. Мальчик-пастух
    
    Мальчик-пастух с посошком глядит в туманное небо,
       Где распахнула крыло черная стая грачей.
    Нежный рот приоткрыт, встревожены тонкие брови,
       В серо-лучистых глазах спит, околдована, грусть.
    Грудятся свиньи кругом - уступами гладко-округлых
       Розово-серых камней в блекло-зеленой траве.
    Рылом в кротовью нору уткнулся боров. Свисает
       Белая гроздь поросят с маткиных тучных сосков.
    Озимь вдали распахнула свой плащ весенний. Но хмуро
       Над оловянной рекой бурые дремлют стога.
    А на окраине - лес в узор из лапчатых елей
       Вплел, как парчовую нить, желтое пламя берез.



    * * *

    Земля! Когда грудь задохнется
    Отчаяньем, едким как дым,-
    Повей из родного колодца
    В нее шелестящим ночным
    
    Дождем. Пролетающих молний
    Перо мне алмазное брось,
    И грохотом дом мой наполни,
    И мраком, и ветром насквозь!
    
    Корнями в родник потаенный,
    В незримые звезды лицом,-
    Раздвинь потолок закопченный
    Сиреневым буйным кустом!
    
    Неслыханных песен потребуй,
    К блаженству меня приневоль -
    Глазами, в которых все небо,
    Руками, в которых вся боль!



    * * *

    И снежинки, влетевшие
       в столб чужого огня,
    К человеческой нежности
       возвращают меня.
    
    И в ручье, вечно плещущем
       непостижно куда,
    Человеческой нежности
       раскололась звезда.
    
    И в туман убегающим
       молодым голосам
    С человеческой нежностью
       откликаюсь я сам.
    
    Не мечту ль, уходящую
       с каждым смеркнувшим днем,
    Человеческой нежностью
       безрассудно зовем?



    * * *

    Из вихря, холода и света
    Ты создал жизнь мою, господь!
    Но чтобы песнь была пропета,
    Ты дал мне страждущую плоть.
    
    И я подъемлю с горьким гневом
    Три ноши: жалость, нежность, страсть,-
    Чтоб всепрощающим напевом
    К твоим ногам порой упасть.
    
    И сердца смертную усталость
    Ты мучишь мукой долгих лет -
    Затем, чтоб нежность, страсть и жалость
    Вновь стали - холод, вихрь и свет!



    * * *

    Ласточки под кровлей черепичной
    Чуть журчат, стрекочут тополя.
    Деловито на оси привычной
    Поворачивается земля.
    
    И, покорны медленному кругу,
    Не спеша, струятся в полусне -
    Воды к морю, ласточки друг к другу,
    Сердце к смерти, тополя к луне.



    * * *

    Мгновенья нет, есть память. Слух полночный
    Сквозь вздох крови и благовест цветочный
    Вдруг различит тоскливый некий звук
    Невидимых орбит (так майский жук
    Поет под яблоней). Душа людская,
    Каким поющим воплем истекая,
    В какую бездыханность темноты
    На крыльях памяти несешься ты?..



    Надпись на гробнице Тристана и Изольды

    Когда, в смятенный час заката,
    Судьба вручила нам двоим
    Напиток нежный и проклятый,
    Предназначавшийся другим,-
    
    Сапфирным облаком задушен,
    Стрелами молний вздыбив снасть,
    Корабль упругий стал послушен
    Твоим веленьям, Кормщик-Страсть.
    
    И в ту же ночь могучим терном
    В нас кровь угрюмо расцвела,
    Жгутом пурпуровым и черным
    Скрутив покорные тела.
    
    Клоня к губам свой цвет пьянящий,
    В сердца вонзая иглы жал,
    Вкруг нас тот жгут вихрекрутящий
    Объятья жадные сужал,-
    
    Пока, обрушив в душный омут
    Тяжелый звон взметенных струй,
    Нам в души разъяренней грома
    Не грянул первый поцелуй.
    . . . . . . . . . . . . . . .
    О весны, страшные разлуки!
    О сон беззвездный наяву!
    Мы долго простирали руки
    В незыблемую синеву.
    
    И долго в муках сиротели,
    Забыты небом и судьбой,
    Одна - в зеленом Тинтажеле,
    Другой - в Бретани голубой.
    . . . . . . . . . . . . . . . .
    И наша страсть взалкала гроба,
    И в келье вешней тишины
    Мы долго умирали оба,
    Стеной пространств разделены.
    
    Так, низойдя в родное лоно,
    Мы обрели свою судьбу,
    Одна - в гробу из халцедона,
    Другой - в берилловом гробу.
    . . . . . . . . . . . . . . .
    И ныне ведаем отраду
    Незрячей милости людской.
    Нас в землю опустили рядом
    В часовне Девы пресвятой.
    
    Чтоб смолкли страсти роковые,
    Чтоб жар греха в сердцах погас,
    Алтарь целительной Марии
    В гробах разъединяет нас.
    
    ...Но сквозь гроба жгутом цветущим
    Ветвь терна буйно проросла,
    Сплетя навек - в укор живущим -
    В могилах спящие тела.



    * * *

    Не верю я пророчествам,
    Звучавшим мне не раз:
    Что будет одиночеством
    Мой горек смертный час.
    
    Когда б очами смертными
    Ни завладел тот сон,-
    Друзьями неприметными
    Я вечно окружен.
    
    Коль будет утро чистое -
    Протянет навсегда
    Мне перышко огнистое
    Рассветная звезда.
    
    Пробьет ли час мой в зоркую
    Дневную тишину -
    Под смех за переборкою
    Беспечно я усну.
    
    Придет ли срок назначенный
    В вечерней звонкой мгле,-
    Журчаньем гнезд укачанный,
    Приникну я к земле.
    
    Коль будет ночь угрюмая -
    Сверчку со мной не спать,
    И я забудусь, думая,
    Что день придет опять.
    
    А страшное, любимая,
    Весь горький пыл земной
    Уйдут в невозвратимое
    Задолго предо мной.



    * * *

    О, как горька тоской мгновений,
    Как вечной мукой солона -
    Моих последних вожделений
    Из бездны вставшая волна!
    
    Отягчена нездешним жаром,
    Жадна безвестной глубиной,
    Она виски мои недаром
    Спалила страстью ледяной.
    
    В провалах смерти неминучей,
    В теснинах пагубного зла -
    Она нашла свой вздох певучий,
    Свой сладкий голос обрела.



    * * *

    - Откуда музыка?
            - Не знаю. Я
    Сумерничал здесь в уголку и думал:
    Что сладко жить, что (все-таки) любовь
    Сильнее смерти, что цветы прекрасны
    (И даже колокольчики), что труд
    Кристаллизует душу, но и в камне
    Стучит живое сердце. А сосед
    Тем временем настраивал гитару.
    Потом я ненароком задремал.
    Проснулся вот... И музыки не слышал.



    * * *

    Понятен мир с его весной, понятны
    Люди с их праздником (мое окно
    Блестит, как и у всех), понятна смерть
    Моих тюльпанов (в них она вселилась,
    Едва их срезали, хоть на столе
    Кроваво дозревали, раскрываясь
    Навстречу гибели, что нынче в ночь
    Их стебли выпила, их лепестки
    Обуглила, их листья изломала),-
    Но почему спаленные тычинки
    Еще вздымают облако любви
    И черной пылью смерти обнимают
    Иссохший пестик,- но откуда песня?



    Поэма о молодом серпе

    Нос в воротник, лицо под шляпой (так
    Брела бы вешалка), через плечо
    Кошель с продуктами, - в февральский вечер,
    Немного оттеплевший и с оттенком
    Стального пурпура, бульваром шел
    Не слишком юный гражданин. Грачи
    Горланили в раскидистых плетушках
    Деревьев. Что-то твердое оттуда
    (Ледяшка или сук) вдруг подзатыльник
    Дало мимоидущему, - а шляпа,
    Переместившись на оси, раскрыла
    Ему глаза.
           Новорожденный серп,
    Зеркально-изощренный, заблудился
    В грачиных гнездах - и один из самых
    Занозистых грачат, впустив все когти
    В его точеный краешек, все перья
    Взъерошив, закатив глаза, хрипя
    От восхищенья, реял в синеве
    На золотых качелях.
                   Молод мир
    И одинок, ему не угрожает
    Ни вздутость вен, ни старческая одурь
    Утрат. Ныряя в голубом эфире,
    Несчетные круги он пробежит
    Стеклянной бусинкой. Потом, разбившись
    На миллион осколков, перестанет
    Существовать. И еще слышным звоном
    Вздохнет о нем вселенная...



    * * *

                1
    
    Предметы органической природы
    Безмолвствуют. И только человек
    Кричит: люблю!- любимую лаская
    (Как будто потерял ее), и в крике
    Такая боль, такая смерть, что звезды
    Ссыпаются с иссохшего зенита
    И листья с размагниченных ветвей.
    
                2
    
    Мир молит ласки (душу потерять
    Страшней, чем жизнь). Любите свой народ
    (Как и одежду), по законам фуги
    Растите мысль, катайтесь на коньках,-
    И страшный суд придется отложить.



    * * *

    Проходит день своей дорогой,
    И солнце не смежает век.
    Как белый тур тяжелорогий,
    Над горной далью встал Казбек.
    
    А мне орфическая лира
    Звенит, звенит издалека:
    Она, как день последний мира,
    И светозарна, и горька!



    Романс

    Ни роковая кровь, ни жалость, ни желанье...
    Ревнивая тоска повинна лишь в одном:
    Хочу тебя увлечь в последнее молчанье,
    В последний сон души - и уничтожить в нем.
    
    А ты стремишься прочь, любовно приникая,
    Ты гонишь мой порыв, зовя себя моей.
    Тоскую по тебе, как глубина морская
    По легким парусам, кренящимся над ней.



    * * *

    Свой первый трепет соловьиный
    Я поверял ее струне,
    И, ради нежной мандолины,
    Подруга улыбнулась мне.
    
    А мне казалась недостойной
    Неизощренная хвала,
    И песня робкая - нестройной,
    И безотзывной - ночи мгла.
    
    Искусством стройного напева
    Я ныне славен и счастлив,
    И мне порою внемлет дева,
    Блаженно руки заломив.
    
    Но я грущу о давнем мире,
    Когда, в пылу иной весны,
    У сердца было лишь четыре
    Нестройно плачущих струны!



    * * *

    Снова поишь вином соловьиным,
    Хлебом забвения кормишь нас -
    Ты - не последняя ли?- лавиной
    Бурностремящаяся весна!
    
    В неусыпимой тревоге этой
    Ненасытимая нежность есть -
    Словно не все еще песни спеты,
    Бред поцелуев выпит не весь.
    
    Жадно - как губы к губам прижаты,
    Звонко - как льется вода в кувшин,
    Тяжко - как в землю стучит лопата,
    Сладко - как птица поет в глуши,-
    
    В это кромешное поднебесье
    На неизбежный стремимся зов -
    Твой - не последняя ли?- от песни
    Изнемогающая любовь!



    * * *

    Твои глаза всегда угрюмы,
    Но полыхающей игрой
    Проникновенье свежей думы
    Перебегает в них порой.
    
    Так сквозь засовы туч тяжелых,
    Замкнувших в полночь небосвод,
    Вдруг проструится звездный сполох
    И хвойный ветер полыхнет.



    * * *

    Тоска по дому... Облачной гряды
    Тускнеющие очертанья
    И тонкий лук кочевницы-звезды,
    Звенящий тетивой молчанья.
    
    Встает неодолимая печаль
    От нив земных - до нив небесных.
    Скажи, душа, чего тебе так жаль:
    Любимых глаз иль звезд безвестных?
    
    Но не постигнет страстная тоска,
    Куда стремит свой парус темный:
    К живым огням родного далека
    Иль в пропасть вечности бездомной.



    Чижик

    - Чижик-пыжик! Это что ж?
    Люди спят, а ты поешь?
    
    - Чи-чи-чив! Ти-ти! Тью-тью!
    Я для солнышка пою.
    
    - Милый чижик! Ты чудак...
    Всюду холод, всюду мрак.
    
    - Чьи-чи-чи! А все равно
    Станет розовым окно.
    
    - Солнце выйдет, глупый чиж,
    Если ты и помолчишь!
    
    - А под песню - чьи-ти-ти!-
    Веселей ему идти!
    
    - Чи-чи-чив-ти-ти-тью-тью!
    Чьи-чи-чи! Тив-тив! Чью-чью!



    * * *

    Я разогнал собак. Она еще
    Жила. И крови не было заметно
    Снаружи. Наклонившись, я сперва
    Не разглядел, как страшно искалечен
    Несчастный зверь. Лишь увидав глаза,
    Похолодел от ужаса. (Слепит
    Сиянье боли.) Диким напряженьем
    Передних лап страдалица тащила
    Раздробленное туловище, силясь
    Отнять его у смерти. Из плаща
    Носилки сделал я. Почти котенок,
    Облезлая, вся в струпьях... На диване
    Она беззвучно мучилась. А я
    Метался и стонал. Мне было нечем
    Ее убить. И потому слегка,
    От нежности бессильной чуть не плача,
    Я к жаркому затылку прикоснулся
    И почесал за ушками. Глаза
    Слепящие раскрылись изумленно,
    И (господи! забуду ли когда?)
    Звереныш замурлыкал. Неумело,
    Пронзительно и хрипло. Замурлыкал
    Впервые в жизни. И, рванувшись к ласке,
    Забился в агонии.
                  Иногда
    Мне кажется завидной эта смерть.





    Всего стихотворений: 25



    Количество обращений к поэту: 5411




    Последние стихотворения


    Рейтинг@Mail.ru russian-poetry.ru@yandex.ru

    Русская поэзия