|
Русские поэты •
Биографии •
Стихи по темам
Случайное стихотворение • Случайная цитата Рейтинг русских поэтов • Рейтинг стихотворений Угадай автора стихотворения Переводы русских поэтов на другие языки |
|
Русская поэзия >> Александр Сергеевич Кочетков Александр Сергеевич Кочетков (1900-1953) Все стихотворения Александра Кочеткова на одной странице Ашхабадская акварель Чуть свет. Час утра. Тающий полет Луны за Копетдаг, и вкруг нее Пронзительная легкая качель Стрижей. Вот - огненно зазеленел Тутовник, и застрекотала в нем Чечетка воробьев. Как лепесток Цветка, у круч молочный воздух. Вдруг - По серым шелковинкам облаков Взлетело пламя. О, не забывай, Что мы - жильцы воздушнейшей из звезд Где даже солнца бесподобный блеск Окрашен в пурпур нежности твоей! Баллада о прокуренном вагоне - Как больно, милая, как странно, Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,- Как больно, милая, как странно Раздваиваться под пилой. Не зарастет на сердце рана, Прольется чистыми слезами, Не зарастет на сердце рана - Прольется пламенной смолой. - Пока жива, с тобой я буду - Душа и кровь нераздвоимы,- Пока жива, с тобой я буду - Любовь и смерть всегда вдвоем. Ты понесешь с собой повсюду - Ты понесешь с собой, любимый,- Ты понесешь с собой повсюду Родную землю, милый дом. - Но если мне укрыться нечем От жалости неисцелимой, Но если мне укрыться нечем От холода и темноты? - За расставаньем будет встреча, Не забывай меня, любимый, За расставаньем будет встреча, Вернемся оба - я и ты. - Но если я безвестно кану - Короткий свет луча дневного,- Но если я безвестно кану За звездный пояс, в млечный дым? - Я за тебя молиться стану, Чтоб не забыл пути земного, Я за тебя молиться стану, Чтоб ты вернулся невредим. Трясясь в прокуренном вагоне, Он стал бездомным и смиренным, Трясясь в прокуренном вагоне, Он полуплакал, полуспал, Когда состав на скользком склоне Вдруг изогнулся страшным креном, Когда состав на скользком склоне От рельс колеса оторвал. Нечеловеческая сила, В одной давильне всех калеча, Нечеловеческая сила Земное сбросила с земли. И никого не защитила Вдали обещанная встреча, И никого не защитила Рука, зовущая вдали. С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них,- И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! Когда уходите на миг! 1932 * * * Все смолкнет: страсть, тоска, утрата... О дне томящем не жалей! Всех позже смолкнет - соловей, Всех слаще песни - у заката. * * * Глубокая страсть не похожа на юные муки: Она не умеет стонать и заламывать руки, Но молча стоит, ожидая последнего слова, К блаженству и к гибели с равным смиреньем готова, Чтоб веки сомкнуть и спокойно взойти, если надо, Тропой осужденных на облачный гребень Левкада. Две цветных гравюры 1. Серый дворик Серый дворик завален рухлядью. Облачно-бледен Голубоватый денек. Желоб свисает с крыльца. Гусь и гусыня стоят над лоханью с объедками: шеи Вылиты из серебра, крылья - узорная чернь. От пирамидки стволов березовых льется атласный Мягко-развеянный свет на обомшелый забор. Тес почернел и раздался: в пролом протянула рябина Ржавую кисть, проросла бронзовой шапкой сирень. А над забором встает екатеринински-пышный, В ветхий багрянец одетый, стройный церковный маяк. Он осеняет убогую жизнь - и в небо вонзает На трехсаженной игле черный обветренный крест. 2. Мальчик-пастух Мальчик-пастух с посошком глядит в туманное небо, Где распахнула крыло черная стая грачей. Нежный рот приоткрыт, встревожены тонкие брови, В серо-лучистых глазах спит, околдована, грусть. Грудятся свиньи кругом - уступами гладко-округлых Розово-серых камней в блекло-зеленой траве. Рылом в кротовью нору уткнулся боров. Свисает Белая гроздь поросят с маткиных тучных сосков. Озимь вдали распахнула свой плащ весенний. Но хмуро Над оловянной рекой бурые дремлют стога. А на окраине - лес в узор из лапчатых елей Вплел, как парчовую нить, желтое пламя берез. * * * Земля! Когда грудь задохнется Отчаяньем, едким как дым,- Повей из родного колодца В нее шелестящим ночным Дождем. Пролетающих молний Перо мне алмазное брось, И грохотом дом мой наполни, И мраком, и ветром насквозь! Корнями в родник потаенный, В незримые звезды лицом,- Раздвинь потолок закопченный Сиреневым буйным кустом! Неслыханных песен потребуй, К блаженству меня приневоль - Глазами, в которых все небо, Руками, в которых вся боль! * * * И снежинки, влетевшие в столб чужого огня, К человеческой нежности возвращают меня. И в ручье, вечно плещущем непостижно куда, Человеческой нежности раскололась звезда. И в туман убегающим молодым голосам С человеческой нежностью откликаюсь я сам. Не мечту ль, уходящую с каждым смеркнувшим днем, Человеческой нежностью безрассудно зовем? * * * Из вихря, холода и света Ты создал жизнь мою, господь! Но чтобы песнь была пропета, Ты дал мне страждущую плоть. И я подъемлю с горьким гневом Три ноши: жалость, нежность, страсть,- Чтоб всепрощающим напевом К твоим ногам порой упасть. И сердца смертную усталость Ты мучишь мукой долгих лет - Затем, чтоб нежность, страсть и жалость Вновь стали - холод, вихрь и свет! * * * Ласточки под кровлей черепичной Чуть журчат, стрекочут тополя. Деловито на оси привычной Поворачивается земля. И, покорны медленному кругу, Не спеша, струятся в полусне - Воды к морю, ласточки друг к другу, Сердце к смерти, тополя к луне. * * * Мгновенья нет, есть память. Слух полночный Сквозь вздох крови и благовест цветочный Вдруг различит тоскливый некий звук Невидимых орбит (так майский жук Поет под яблоней). Душа людская, Каким поющим воплем истекая, В какую бездыханность темноты На крыльях памяти несешься ты?.. Надпись на гробнице Тристана и Изольды Когда, в смятенный час заката, Судьба вручила нам двоим Напиток нежный и проклятый, Предназначавшийся другим,- Сапфирным облаком задушен, Стрелами молний вздыбив снасть, Корабль упругий стал послушен Твоим веленьям, Кормщик-Страсть. И в ту же ночь могучим терном В нас кровь угрюмо расцвела, Жгутом пурпуровым и черным Скрутив покорные тела. Клоня к губам свой цвет пьянящий, В сердца вонзая иглы жал, Вкруг нас тот жгут вихрекрутящий Объятья жадные сужал,- Пока, обрушив в душный омут Тяжелый звон взметенных струй, Нам в души разъяренней грома Не грянул первый поцелуй. . . . . . . . . . . . . . . . О весны, страшные разлуки! О сон беззвездный наяву! Мы долго простирали руки В незыблемую синеву. И долго в муках сиротели, Забыты небом и судьбой, Одна - в зеленом Тинтажеле, Другой - в Бретани голубой. . . . . . . . . . . . . . . . . И наша страсть взалкала гроба, И в келье вешней тишины Мы долго умирали оба, Стеной пространств разделены. Так, низойдя в родное лоно, Мы обрели свою судьбу, Одна - в гробу из халцедона, Другой - в берилловом гробу. . . . . . . . . . . . . . . . И ныне ведаем отраду Незрячей милости людской. Нас в землю опустили рядом В часовне Девы пресвятой. Чтоб смолкли страсти роковые, Чтоб жар греха в сердцах погас, Алтарь целительной Марии В гробах разъединяет нас. ...Но сквозь гроба жгутом цветущим Ветвь терна буйно проросла, Сплетя навек - в укор живущим - В могилах спящие тела. * * * Не верю я пророчествам, Звучавшим мне не раз: Что будет одиночеством Мой горек смертный час. Когда б очами смертными Ни завладел тот сон,- Друзьями неприметными Я вечно окружен. Коль будет утро чистое - Протянет навсегда Мне перышко огнистое Рассветная звезда. Пробьет ли час мой в зоркую Дневную тишину - Под смех за переборкою Беспечно я усну. Придет ли срок назначенный В вечерней звонкой мгле,- Журчаньем гнезд укачанный, Приникну я к земле. Коль будет ночь угрюмая - Сверчку со мной не спать, И я забудусь, думая, Что день придет опять. А страшное, любимая, Весь горький пыл земной Уйдут в невозвратимое Задолго предо мной. * * * О, как горька тоской мгновений, Как вечной мукой солона - Моих последних вожделений Из бездны вставшая волна! Отягчена нездешним жаром, Жадна безвестной глубиной, Она виски мои недаром Спалила страстью ледяной. В провалах смерти неминучей, В теснинах пагубного зла - Она нашла свой вздох певучий, Свой сладкий голос обрела. * * * - Откуда музыка? - Не знаю. Я Сумерничал здесь в уголку и думал: Что сладко жить, что (все-таки) любовь Сильнее смерти, что цветы прекрасны (И даже колокольчики), что труд Кристаллизует душу, но и в камне Стучит живое сердце. А сосед Тем временем настраивал гитару. Потом я ненароком задремал. Проснулся вот... И музыки не слышал. * * * Понятен мир с его весной, понятны Люди с их праздником (мое окно Блестит, как и у всех), понятна смерть Моих тюльпанов (в них она вселилась, Едва их срезали, хоть на столе Кроваво дозревали, раскрываясь Навстречу гибели, что нынче в ночь Их стебли выпила, их лепестки Обуглила, их листья изломала),- Но почему спаленные тычинки Еще вздымают облако любви И черной пылью смерти обнимают Иссохший пестик,- но откуда песня? Поэма о молодом серпе Нос в воротник, лицо под шляпой (так Брела бы вешалка), через плечо Кошель с продуктами, - в февральский вечер, Немного оттеплевший и с оттенком Стального пурпура, бульваром шел Не слишком юный гражданин. Грачи Горланили в раскидистых плетушках Деревьев. Что-то твердое оттуда (Ледяшка или сук) вдруг подзатыльник Дало мимоидущему, - а шляпа, Переместившись на оси, раскрыла Ему глаза. Новорожденный серп, Зеркально-изощренный, заблудился В грачиных гнездах - и один из самых Занозистых грачат, впустив все когти В его точеный краешек, все перья Взъерошив, закатив глаза, хрипя От восхищенья, реял в синеве На золотых качелях. Молод мир И одинок, ему не угрожает Ни вздутость вен, ни старческая одурь Утрат. Ныряя в голубом эфире, Несчетные круги он пробежит Стеклянной бусинкой. Потом, разбившись На миллион осколков, перестанет Существовать. И еще слышным звоном Вздохнет о нем вселенная... * * * 1 Предметы органической природы Безмолвствуют. И только человек Кричит: люблю!- любимую лаская (Как будто потерял ее), и в крике Такая боль, такая смерть, что звезды Ссыпаются с иссохшего зенита И листья с размагниченных ветвей. 2 Мир молит ласки (душу потерять Страшней, чем жизнь). Любите свой народ (Как и одежду), по законам фуги Растите мысль, катайтесь на коньках,- И страшный суд придется отложить. * * * Проходит день своей дорогой, И солнце не смежает век. Как белый тур тяжелорогий, Над горной далью встал Казбек. А мне орфическая лира Звенит, звенит издалека: Она, как день последний мира, И светозарна, и горька! Романс Ни роковая кровь, ни жалость, ни желанье... Ревнивая тоска повинна лишь в одном: Хочу тебя увлечь в последнее молчанье, В последний сон души - и уничтожить в нем. А ты стремишься прочь, любовно приникая, Ты гонишь мой порыв, зовя себя моей. Тоскую по тебе, как глубина морская По легким парусам, кренящимся над ней. * * * Свой первый трепет соловьиный Я поверял ее струне, И, ради нежной мандолины, Подруга улыбнулась мне. А мне казалась недостойной Неизощренная хвала, И песня робкая - нестройной, И безотзывной - ночи мгла. Искусством стройного напева Я ныне славен и счастлив, И мне порою внемлет дева, Блаженно руки заломив. Но я грущу о давнем мире, Когда, в пылу иной весны, У сердца было лишь четыре Нестройно плачущих струны! * * * Снова поишь вином соловьиным, Хлебом забвения кормишь нас - Ты - не последняя ли?- лавиной Бурностремящаяся весна! В неусыпимой тревоге этой Ненасытимая нежность есть - Словно не все еще песни спеты, Бред поцелуев выпит не весь. Жадно - как губы к губам прижаты, Звонко - как льется вода в кувшин, Тяжко - как в землю стучит лопата, Сладко - как птица поет в глуши,- В это кромешное поднебесье На неизбежный стремимся зов - Твой - не последняя ли?- от песни Изнемогающая любовь! * * * Твои глаза всегда угрюмы, Но полыхающей игрой Проникновенье свежей думы Перебегает в них порой. Так сквозь засовы туч тяжелых, Замкнувших в полночь небосвод, Вдруг проструится звездный сполох И хвойный ветер полыхнет. * * * Тоска по дому... Облачной гряды Тускнеющие очертанья И тонкий лук кочевницы-звезды, Звенящий тетивой молчанья. Встает неодолимая печаль От нив земных - до нив небесных. Скажи, душа, чего тебе так жаль: Любимых глаз иль звезд безвестных? Но не постигнет страстная тоска, Куда стремит свой парус темный: К живым огням родного далека Иль в пропасть вечности бездомной. Чижик - Чижик-пыжик! Это что ж? Люди спят, а ты поешь? - Чи-чи-чив! Ти-ти! Тью-тью! Я для солнышка пою. - Милый чижик! Ты чудак... Всюду холод, всюду мрак. - Чьи-чи-чи! А все равно Станет розовым окно. - Солнце выйдет, глупый чиж, Если ты и помолчишь! - А под песню - чьи-ти-ти!- Веселей ему идти! - Чи-чи-чив-ти-ти-тью-тью! Чьи-чи-чи! Тив-тив! Чью-чью! * * * Я разогнал собак. Она еще Жила. И крови не было заметно Снаружи. Наклонившись, я сперва Не разглядел, как страшно искалечен Несчастный зверь. Лишь увидав глаза, Похолодел от ужаса. (Слепит Сиянье боли.) Диким напряженьем Передних лап страдалица тащила Раздробленное туловище, силясь Отнять его у смерти. Из плаща Носилки сделал я. Почти котенок, Облезлая, вся в струпьях... На диване Она беззвучно мучилась. А я Метался и стонал. Мне было нечем Ее убить. И потому слегка, От нежности бессильной чуть не плача, Я к жаркому затылку прикоснулся И почесал за ушками. Глаза Слепящие раскрылись изумленно, И (господи! забуду ли когда?) Звереныш замурлыкал. Неумело, Пронзительно и хрипло. Замурлыкал Впервые в жизни. И, рванувшись к ласке, Забился в агонии. Иногда Мне кажется завидной эта смерть. Всего стихотворений: 25 Количество обращений к поэту: 5411 |
||
russian-poetry.ru@yandex.ru | ||
Русская поэзия |