Иероним Иеронимович Ясинский (1850-1931)

Все стихотворения Иеронима Ясинского на одной странице

- Оглавление -

Солнце заходит —
Гаснет мой день.
Туча наводит
На море тень.

Яростно море
Плещет у скал,
И на просторе
Прыгает вал.

Пламенем красным
Волны блестят,
С гневом напрасным
Берег теснят.

Гордые скалы
Им ли размыть?
Дух мой усталый
Не устрашить!

Жизнь не ласкает —
Жизни не жаль.
Взор мой пленяет
Бурная даль.

Ветер все резче,
Море кипит,
Запад зловеще
В тучах горит.

Холодом веет
Пена зыбей…
Что ж не белеет
Парус ничей?

В пу­стын­ном ужасе немо­го сно­ви­де­нья
У блед­но­го ко­ст­ра по­лу­за­бы­тых грез
Душа безум­ная ис­ка­ла уте­ше­нья
И сча­стья жаж­да­ла — невы­пла­кан­ных слез.

И кры­лья про­сте­рев ту­ман­ные, как веч­ность,
И вдаль впе­рив глаза с бла­жен­ною тос­кой,
Она звала к себе из мрака Бес­ко­неч­ность
В союзе с муд­ро­стью и чи­стой кра­со­той.

Но по­га­сал ко­стер — и брез­жил луч бес­страст­ный
И зыб­ли­лась заря, ко­леб­ля небо­склон,
И за­жи­гал­ся день — и, бес­по­лез­но ясный,
Он с тре­пет­ной души со­гнал пе­чаль и сон

В невин­ной пош­ло­сти зем­но­го про­зя­ба­нья
Кру­жи­лась дол­гий день она, как мо­ты­лек,
И чужды были ей небес­ные же­ла­нья,
И так ей этот сон был стра­нен и далек! 

В роще проносится вздох ветерка.
Дремлет береза над влагою темной
Тихо лепечущих струй ручейка —
Ландыш склоняется к лилии томной.

Чудится — к небу, к его облакам
Брошена тонкая сеть паутины…
Что это белое зыблется там?
Чьи это плечи и стан лебединый?

Утренней грёзой мерцает заря.
Вьется над берегом сонным и мшистым,
Словно русалок немая семья,
Дымка тумана в луче золотистом.

Вблизи проселка пыльного
Блистает, что жаровня.
Лампадами часовня
Дубовая, старинная.

Два белые в той храмине
От века нерушимы
Святые серафимы
В крылатом златопламени

Великие, нетленные,
Как звезды — на дороге,
Приветливы и строги,
Письма неизреченного.

Мечами опоясаны,
Как светом Божьей славы,
На хлеб, леса и травы
Глядят очами ясными.

Хранители небесные.
Крестьянского простора
От голода и мора
И вражьего нашествия!

Взгля­ни на снеж­ные вер­ши­ны
Да­ле­ких гор
И в го­лу­бую даль рав­ни­ны
Впери свой взор.

Что ви­дишь там? Чуть брез­жат горы,
В дали степ­ной
Цве­тов не при­ме­ча­ют взоры,
Так мир — иной,

Чем тот, ко­то­рый пред тобою.
Про­стор сте­пей
Иль море с зыбью зо­ло­тою —
Обман очей.

Проснись же! Ра­зу­ма уси­лья
Раз­ве­ют сны.
Смот­ри, тре­пе­щу­щие кры­лья
Душе даны!

О, пусть сво­бод­но над все­лен­ной
Она взле­тит
И кра­со­той при­ро­ды плен­ной
Не до­ро­жит!

              Н. Минскому

Я у небес огонь похитил,
И смертный стал Зевесу равен.
Но он божественное пламя
Устами дерзкими колеблет,
Иль, грея зябнущие длани
У очага, глядит с улыбкой
На ту скалу, где коршун злобный
Мне в сердце острый клюв вонзает.
Когда ж свою печаль земную
Захочет он развеять песней,
Он говорит с упреком: «Долго ль,
О Прометей, стонать ты будешь?
Нам звуков дай, как день, веселых!
Твоя борьба с самим Зевесом
Уж надоела! Образумься!
Не притворяйся богом светлым!
Сойди с своей скалы надменной!
До сей поры мы не забыли,
Как жил ты с нами, был беспечен,
Носил венки из листьев хмеля
И золотого винограда,
И знойными глядел очами
На дев румяных, опускавших
Перед тобой свои ресницы
Иль шедших, словно серны, робко,
В час сладострастного рассвета,
На зов твоей рыдавшей арфы».

Из мрака вечности, неведомого нам,
Где души носятся на крыльях нетелесных,
Родимся мы на свет, подобные звездам,
Мелькающим на миг среди светил небесных,
Чтоб снова воспарить к безрадостным теням
На лоно тайн немых, печальных и чудесных.

Утро. Предо мной в мертвенном покое
Зеленеет вновь кладбище немое.
На крестах его яркий свет горит.
Ель нахмурилась и, как страж, стоит,
А поодаль — вяз, и склонилась ива.
Дремлет вечным сном, дремлет божья нива.
Сладостной тоской мой взволнован дух.
Я иду — растет напряженный слух.
Меж надгробных плит шелест пронесется —
И в груди моей сердце встрепенется.
Шепчут мертвецы из могильной тьмы:
«Друг, ты одинок, молчалив, как мы!
К нам в приют немой сумрака, прохлады
Ты пришел искать отдыха, отрады.
Отдохни, ты наш! Все тебе дадим!
Ты устал — твой ум грезой усладим.
Жаждешь ты любви, нежной дружбы, ласки —
О любви теней мы расскажем сказки.
Нет у нас тоски и страданий нет,
И во мраке нам светит веры свет».

Слава Мельпомены,
Словно сон, пройдет,
И травой забвенья
Поле порастет,
Где герой сражался,
Победил и пал.
Мрамор, что небесный
Фидий изваял,
Станет горстью праха;
Замолчит пророк —
Но бессмертна сила
Вдохновенных строк,
Но бессмертна книга,
Как бессмертен свет
Звезд, горящих в небе…

Когда один я остаюсь
И за полночь пишу, читаю,
Иль праздно в думы погружусь
И о тебе, мой друг, мечтаю —

Средь тишины, как смерть, немой
Вдруг шелест в спальне пронесется —
Невольно взор потуплен мой,
И сердце трепетное бьется.

Кто там? Грядущий ли недуг?
Предтеча горя? Тень родная?
Зовет усопший брат и друг?
Иль совесть плачет, сна не зная?

Дремлет Киев златоглавый.
Алым заревом горя,
В Днепр глядится величавый,
В тучках нежится заря.

За червленою стеною
Киевляне спят в домах.
Сны беспечною рукою
Сеют радость в их сердцах.

Беспечален терем княжий
И сулит им долгий мир.
Спят дружинники на страже —
Снится им веселый пир.

Спит с прекрасною княгиней
Князь — усталый богатырь,
И во сне он видит синий
Вольный Дон, степную ширь, —

Видит пламя грозной сечи,
И чрез знойные пески
Гонит он, до новой встречи,
Печенежские полки.

Драгоценными коврами,
Златотканною парчой
И плащами, и мехами
Щедро устлан путь степной.

И по гребням белопенным
Он туда дружины мчит,
Где Олег к вратам надменным
Пригвоздил победный шит.

Алчный меч блестит зарницей…
Где вражды заветной грань?
Византийский царь с царицей
Просят мира, платят дань.

Грезит князь… Заря немая
Разгорается. Вдали
За стеною, чуть мелькая,
Скачет конница в пыли.

Ближе, ближе… В шапках белых
В поле сорная трава —
На лошадках угорелых
Мчится серая Литва.

Жалки витязи лесные —
Без доспехов и в лаптях,
Их доспехи боевые —
Камни острые в мешках,

Рог из липы за плечами,
Лыком шитое седло
И, грозящее бедами,
С головнею помело.

Молча кони подскакали,
Люди прянули с коней —
И зловеще запылали
Злаки спелые полей.

Черный дым уж Днепр объемлет —
Чу! Литовские рога!
Князь проснулся — крикам внемлет…
Нет спасенья от врага!

Лесом еду я угрюмым,
Конь испуганный храпит —
Внемлет сердце мрачным думам,
Беспокойное, стучит.

Меж деревьев, рдея, тает
Белой полночи заря.
Сердце отдыха не знает,
И мрачна душа моя.

Что со мною, что такое
Мне на сердце налегло?
Вспоминается ль былое,
Настоящее прошло?

Иль грядущее далече
Бледным призраком встает?
И с грядущим грозной встречи,
Замирая, сердце ждет?

Конь храпит, и сумрак дремлет;
Лес, нахмурившись, молчит.
Сердце мрачным думам внемлет,
Беспокойное, стучит.

Смеркается. Еще туманные
Мелькают в комнатах огни,
И тени радужные, странные
Бросают от себя они…
Какие нежные мгновения!
Не то восторг, не то испуг!
В углах, где сумрачно, видения,
На миг зардевшись, гаснут вдруг.
Улыбкой бледной и загадочной,
Творящей радость и печаль.
Чуть догорает свет упадочный
И смугло-розовая даль.

На границах неба и земли
Тучи пламенные расцвели;
И на них, как царь на пышном троне,
Солнце блещет в золотой короне.

Но прорезал месяц молодой
Небосклон над тусклою водой,
И, в воде туманно повторенный.
Ждет престола, солнцем озаренный.

Ночи ждет, чтобы зажечь венец
Царский над собою, наконец,
Оградиться грозными тенями
И царить над трепетными снами.

Дрожали сумерки в волне тумана.
Нахмурились немые сосны, липы —
Был воздух напоен их ароматом.
По вьющейся тропе густого леса,
По важной зелени лучи скользили
Покойного, как тихий сон, заката,
Пробившись сквозь туман огнем багровым.
Ты шла со мной, как милый призрак счастья.
Лес кончился, и в зареве туманном
Мы увидали поезд у вокзала,
А рельсы, на которых свет пурпурный
Двумя полосками лениво гаснул,
В даль уходили, в сумрак неизвестный.
Мы стали близ пути. Свисток раздался,
Громыхнул поезд, с визгом покатился,
И замелькали, как дома, вагоны.
Из окон их на нас смотрели люди,
Чужие нам и чуждые друг другу.
Умчался поезд, дым его тяжелый
Слился с мерцающим туманом, красный
Фонарь еще кидал на путь сноп света.
Но и фонарь погас в дали безмолвной,
Как звездочка, затмившаяся тучкой.
Нет никого, все тихо, тополь дремлет.
Домой теперь? Прижмись ко мне, не бойся,
Да расскажи: о чем сейчас вздохнула?..

На поникших цветах задрожала,
Словно жемчуг, роса.
Торопливо заря догорала,
Золотя небеса.

Бледных тучек неслись вереницы
Из неведомых стран,
Рассекал золотые границы
Их немой караван.

Светлых образов хор окрыленный,
Возносясь от земли,
Плыл, в туманное небо влюбленный,
Чтоб погаснуть вдали. 

За мглою рассветных долин
Заискрились алые дали,
И розы в саду трепетали.
И в сумраке пахнул жасмин.

Колебля звезду золотую,
Таинственным светом горя,
Таинственно рдела заря,
И слушал я песнь молодую.

Не надо мне букета,
Я не хочу цветов!
Грустна улыбка лета
Мне чуждых берегов!

Здесь небеса печальны,
Здесь соловьи молчат,
Сады в залив зеркальный
Стыдливо не глядят.

И душен воздух мглистый,
И очерк кораблей
На влаге серебристой —
Что стая лебедей.

Как грёзы, без усилия,
Жильцы воздушных стран
Вот-вот расправят крылья
И рассекут туман.

На юг!.. И с лебедями
Умчался б я… Но — нет!
Их бледный с парусами
Недвижим силуэт.

Молчит, как смерть, зияя,
Пустынных гор обрыв,
Недвижна даль немая,
Не зыблется залив!..

По ветхому плетню змеится повилика
И лапчатый цепляющийся хмель.
С горохом пестрым жердь склонилася, как пика
И темный хвощ качается, как ель.

Пурпурно-красных мальв семья цветет в сторонке,
Подсолнечник глядит на огород.
Внизу, в тени, арбуз, как нить, свои усик тонкий
Вокруг стеблей глухой крапивы вьет.

Здесь овощи с травой презренною в союзе —
Здесь нет войны и не было давно.
Как меч, пылится лист на стройной кукурузе,
Скрывающей, как перл, свое зерно.

Когда роса, дымясь, встает над огородом,
И заревом осветится восток —
Мне чудится, что полн таинственным народом
Заброшенный цветущий уголок.

Перед окном моим вчера всю ночь толпились
Немые тени с тихою тоской.
Здесь духи мирные, быть может, поселились
И стерегут мой сон и мой покой.

Комары звенят и плачут.
Спят деревья, спят дома.
Тучи молча звезды прячут…
Полусвет и полутьма…

Не приходит друг мой милый!
Грудь устала ласки ждать.
Не шелохнет сад унылый…
Как мне другу весть подать?

Не придет мой друг несмелый!
И душа болит моя…
Уж туман клубится белый…
Разгорается заря…

Бесцветные приглажены седины,
И как ножом прорезаны уста;
Неглубоки чела его морщины,
И — верю — совесть у него чиста.
Погас в его очах самодовольных
Божественный огонь — не знает он
Высоких дум, страшится мыслей вольных,
И жизнь его течет, как легкий сон,
Где жарких грёз неведомо волненье,
Где сердце спит в безгласной тишине,
И прилететь не смеет сновиденье —
Его душа бездействует во сне.
Не верит он порывам светлым чувства,
Не верит он молитвенным слезам
И, равнодушный к чудесам искусства,
Он равнодушен к вечным небесам.

Стоял я над рекой. Еще горел
Последний луч зари на тучах мутно-красных
И на мостах; и ветерок свежел,
И даль терялась в сумраках неясных.

В себе дворцы и храмы отразив,
Струилася Нева, стесненная гранитом.
И мерных волн немолчный перелив,
Будил мечты о чем-то позабытом.

О чем? Душа ответа не дала;
Но были те мечты прекрасны и печальны,
Как белой полночи немая мгла,
Как вздох любви, как поцелуй прощальный.

Сегодня яблонь зацвела.
О чем вздыхаешь, что с тобою?
Гроза шумела и прошла,
И старый сад омыт росою.

Балкон раскрыт, вечерний луч
Горит в стекле, и чай дымится.
Смотри — табун последних туч
В лазурном небе плавно мчится.

Садись — беседу поведем
О лучших днях, о лучшей доле.
Уютен наш родимый дом,
Широко разостлалось поле.

Труда святого поздний плод,
Заколосится поле хлебом,
И урожай Господь пошлет,
И будет мир под нашим небом.

А хочешь, — может быть, Гнедка
Заложим в дрожки? За оградой,
За мельницей блестит река,
И вечер встретит нас прохладой.

Когда Гнедко, на косогор
Взбираясь, экипаж наклонит, —
Твой загорится робкий взор,
И страх твою печаль разгонит.

И буду я, как прежде, рад
Обнять твой стан, как прежде, стройный,
Сердца, как прежде, задрожат —
Проснется страсть в душе спокойной!

Уж вижу, как в моей лежит
Рука твоя… О, миг счастливый! —
И все вперед, вперед летит
Гнедко, красавец с черной гривой!

Тяжелый сон рассеялся, как бледный
Туман в лучах зари рассветной тает.
Я умирал — мне смерть в глаза смотрела,
Но жизнь, как день, улыбкой лучезарной
Прогнала смерть — души печальный сумрак.
Живу, и взор мой тешится, как прежде,
В вечерний час задумчивой звездою.
Мерцающей на светлом кругозоре…
Я твой, природа! Жаждою томимый,
Весь к небесам, к лазури их безгрешной,
Мой дух стремится… Так невольник робкий,
Разбив цепей мучительное бремя,
Клянет свой плен и жадной грудью ловит
Далекой родины свободный воздух.

Закат, как зарево, сиял.
Задумчивый благоухал
Акаций ряд.

Раздался колокольный звон,
Как будто чей-то вздох иль стон,
И вздрогнул сад.

Чу! В ясном небе надо мной
Мелькнул видений смутный рой.
Одно из них

С рыданьем кинулось ко мне
И словно бредит в страшном сне,
И глаз своих

С меня не сводит, и дрожит,
И сквозь рыданья говорит:
«Идем! Идем!»

Змеится тонкий, стройный стан.
Волнистый вьется, как туман,
Хитон на нем.

Объятье слышу белых рук
И речи тихий страстный звук:
«Идем! Идем!»

Но уж тускнеет жгучий взор,
Он помертвел, и в нем укор
Немой застыл.

Ослабли руки, гаснет речь,
Покров спадает с бледных плеч.
Как пара крыл.

В тоске бессильной призрак пал
К моим ногам и умирал,
И вдруг исчез,

Как исчезают облака,
По воле резвой ветерка,
Среди небес.

Всего стихотворений: 25