![]() |
||
|
Русские поэты •
Биографии •
Стихи по темам
Случайное стихотворение • Случайная цитата Рейтинг русских поэтов • Рейтинг стихотворений Переводы русских поэтов на другие языки |
|
Русская поэзия >> Алексей Алексеевич Тихонов (Луговой) Алексей Алексеевич Тихонов (Луговой) (1853-1914) Все стихотворения на одной странице Credo… Quia absurdum Не требуй, чтоб я был сухим педантом И твердо шел обдуманным путем, Я не рожден Сенекой или Кантом, Моя душа горит иным огнем Свободной красоте — мое служенье! Но мне близка порой и злоба дня. Я — эхо жизни, бурь и вдохновенья, И большего не требуй от меня. Пойдем со мной, когда тебе не чужды Язык страстей и гордый мир чудес, И малых братьев маленькие нужды. И подземелий мрак, и свет небес. Пойдем, чтоб ликовать, где пир веселый. Венчает ряд победоносных битв, Пойдем страдать, где пролетарий голый Ждет помощи, участья и молитв. Смотри: венком лавровым я украшу Того, кто трезво жить научит нас… И весело с ним выпью яда чашу Из буйных рук вакханки в пьяный час; Я преклонюсь пред чистотою строгой Сестры моей, весталки молодой, Я встречусь и с блудницею убогой, Как с равноправною моей сестрой; Красавице — любовь и поклоненье. Уроду — ласку дружбы я отдам; Люблю я в победителе — смиренье И в побежденном — жажду мстить врагам; Пусть правосудие казнит злодея, Пускай и предо мной виновен он, Я может быть скажу, его жалея: «Нет, ты неправ, о, праведный закон!» И худо ль это, хорошо ль, не знаю, Но я порой грехам пою хвалу, Порой за все грехи людей страдаю Иль равнодушен к их добру и злу. То — разум ли, вознесшийся до Бога, Иль по земле ползущий рабий ум, Но я таков; и мне одна дорога Со всеми, кто мне скажет: homo sum! 1894 Taedium vitae Я Истину долго искал, убежденный, Что где-то, наверно, таится она, Что ум, вдохновенной мечтой окрыленный, Спустившися в бездну познанья до дна, Воспрянет оттуда — как бог, просветленный И скажет: «Великая тайна ясна». Я думал, что, пылом страстей зажжена, Душа озарит ему путь затаенный И вечной загадки решенье найдет. Напрасно огнем мое сердце горело, Напрасен ума был пытливый полет, Сквозь Хаос Веков мне навстречу глядела Бездонная ночь; в ней нашел я ответ: Весь мир только призрак, а Истины — нет. 1892 * * * Бывают минуты: в тоске горделивой Гляжу я на мир, вечно мучимый злом, Обманутый вечной надеждою лживой И призрачным, вечно искомым добром. Я знаю: страдание мира безмерно, Его не избыть, пока солнце горит. Одно только средство мгновенно и верно Избавить нас может от мук и обид, — Волею Властного Духа велеть Солнцу потухнуть, Земле умереть: Солнце, сокройся, Сгинь навсегда! Но вспомнишь внезапно: а красные зори?.. А лунные ночи?.. А ласки весны?.. А волны лазурного теплого моря. И запах смолистый прибрежной сосны?.. Нахлынут виденья, картины былого… Признанья… лобзанья… весь жизненный пир, — Душой к нему тянешься снова и снова: Пусть ад — но и рай на земле знает мир! И обреченный навеки страдать, Буду я в муках предсмертных кричать: Солнце, не гасни! Солнце, гори! 1913 Верую… Туда, где в Небесах Мечты передо мною Сиял, как солнца свет, какой-то чудный храм, Туда, по спутанным, таинственным путям, Вела меня Судьба заботливой рукою. Вела от зорь весны до зимней тьмы ночей И, верю, поведет до часа усыпленья, И я пойду, как шел, без страха и сомненья Доверившись Судьбе, наставнице моей. Не раз, во тьме земли, сбивался я с дороги, К виденью в небесах терялся всякий след. Я говорил: «Храм пуст, он призрак, Бога нет, Молюся вам, самим мной созданные боги!» Но Жизнь-Судьба, сломав тех чтимых мной богов, Опять влекла меня туда, где Бог Единый Откроет мне Своих деяний всех причины, С Предвечной Тайны сняв божественный покров. Я много жил: в добре и зле я искусился, Спускался в ад, стоял пред райскими дверьми, И, духом возносясь над миром и людьми, Смирить свой гордый ум пред Богом научился. Ему покорен, жду! Он скажет: «Час настал! Иди за грань миров, чтоб жизнью жить иною». Тогда, покинув плоть, бессмертною душою Я радостно сольюсь с Началом всех начал. 13 мая, 1910 Жизнь Бывают дни: с лицом святой, На зов земных страстей ничем не отвечая, Вся осиянная духовной красотой, Вся ты перед мной, недвижная, немая… А иногда: проснется страсть, Лицо твое горит, в глазах — любви желанье, С дрожащих губ узнал я поцелуя власть, Вакханкой льнешь ко мне… ты — радость, ты — страданье. Бывают дни: весь облик твой — Печать суровых дум и гордых размышлений. Проходишь мимо всех с поднятой головой, В исканьи тайн земли и неба откровений. А иногда: ребенок ты, — Резвясь, шаля, ты всем, что попадет, играешь И в мелочь каждую житейской суеты Красивые цветы наивности вплетаешь. Кто ж ты?.. Святая или нет, Вакханка иль дитя, мудра иль простодушна, Ты — жизнь сама, в тебе всех сил расцвет, И я люблю тебя — и страстно и послушно. «Современный мир» № 2, 1908 * * * Зачем я встретил вас! О, как опасны Такие встречи, — «гибель для души»! Вы хуже, чем божественно прекрасны: Вы адски, вы безбожно хороши! Теперь я не могу, как от кошмара, Отделаться от ваших жгучих глаз, И в сердце угольки — следы пожара Тушу со страхом каждый день и час. И кто вы, что вы? Неприступны, строги, Порочны, злы иль полны доброты, Не знаю. Только пусть спасают боги И вас самих от вашей красоты: Когда угадывать не чужд я дара, Сидят в вас рядом Демон и Тамара. 1893 * * * Милой шуткой дразня и лаская, Мне шутя говоря: «Ты любим», Не играйте с огнем, дорогая, Не играйте вы с сердцем моим. Пусть давно в нем таилось влеченье: Никогда я любить вас не смел, И пред вами одно поклоненье Сохранить навсегда я хотел. С первой встречи друзьями мы стали, И с тех пор много лет мы друзья, И кругом вы найдете едва ли Бескорыстнее друга, чем я. Но я вижу, как в сердце бесшумно Вместе с дружбой любовь пробралась, И боюсь я, чтоб страстью безумной Она в сердце моем не зажглась. Не шалите ж, меня увлекая, Не шутите вы чувством таким, Не играйте с огнем, дорогая, Не играйте вы с сердцем моим. 1890 Мои грехи Гордыни смертный грех мне сладок и приятен, И я такой моей греховностью горжусь. Мне смысл грехов иной, чем грешникам, понятен, И если я грешу — не каюсь, не стыжусь. Я зависти не знал. Спасла меня гордыня От униженья быть завистливым к другим, — Сам храм, кумир и жрец, сам для себя святыня, Я жил лишь для себя, чтоб быть собой самим. Мне лень была чужда. Богатый гордой силой, Зиждителю миров молился я трудом. И творческий мой труд мне не был труд постылый, А лени я не знал и в отдыхе своем. Я скупость презирал. Я щедростью гордился, И все, что создавал, все гордо расточал. Был беден. Был богат. Богатством не кичился И бедности своей я нимбом не венчал. Я чреву своему не угождал греховно: Природа-мать дала мне свыше меры сил, И меры я не знал, когда горел духовно, Не мерял и тогда, когда я ел и пил. Но гнев святой на все, что стоит гневной кары, Как мог его себе я в смертный грех вменить, — За истину борясь, я наносил удары, Я гневом пламенел — и в гневе буду жить. Я верить не хотел в греховность сладострастья: Весь мир, пока живет, живет лишь им одним, Без этого греха ни жизни нет ни счастья, — Пусть рушатся миры — тот грех несокрушим. Мои грехи!.. Я знал, что ждут за них страданья, — Ответа не боюсь. На приговор судей В последний горький час я, вместо покаянья, Явлю им радость гордости моей. 1908 * * * Не ищите в жизни цели, Не ищите в жизни счастья, А ловите, где успели, Радость, ласку и участье. Щедро всем вокруг дарите Ласку и участье сами, Днем сегодняшним живите, И Господь-Хранитель с вами! 1893 * * * Ни облачка. Над лесом, над полями Прозрачная лазурь, покой и дрёма… И солнце жжет недвижными лучами… Кругом все спит: объяла все истома. Покой и тишина… Вдруг за рекою Полоска неба будто потемнела… Минута, две — и туча налетела. Чу! Гром… Полнеба вспыхнуло грозою. Гудит, несется ветер буреносный… И, споря с ним, качаясь, зашумели Березы старые и вековые ели, И прадедом посаженные сосны. 1890 Осенние октавы Года идут, и время наложило На нас неизгладимую печать: Мы на пороге осени унылой!.. Но и зимой я буду вспоминать, Как ты в года весны меня любила, И буду я тебя любить опять, Как прежде, юно-нежно, неизменно, Любовью вечной, как душа, нетленной, — Тебя одну!.. Пусть в жизни мне не раз Любви и страсти тайны открывались, Пускай и милых уст и милых глаз Улыбки щедрые мне расточались, Пускай любовь на век, любовь на час Одна с другой легко чередовались, — Но не было ни чище ни полней Моей любви к тебе, любви твоей. Теперь — пришла пора, и сердце снова Благоговейно молится тебе, Быть может, я, слабеющий в борьбе, Жду от тебя спасительного слова И помощи в изменчивой судьбе, — Не все ль равно: в осеннее ненастье Дай мне побольше ласки и участья! Уж я юницам песен не пою, Я остаюсь чужим чужому маю, В тебе ж я молодость свою люблю, С тобой я прошлое переживаю И красоту весеннюю твою Я в памяти всесильной воскрешаю, — И юны вновь в сиянии мечты Твои, увы, поблекшие черты. 1913 Силуэт Л. А. Е. «Если б ты умерла…» — эта мысль иногда, Словно туча в лазурно-сияющий день, Омрачает любви моей сладкую лень И мои трудовые и дни, и года. Пусть давно окружают нас холод и мгла — И к теплу я, и к свету с тобой пробьюсь! А один, без тебя… — Я подумать боюсь, Что бы сталось со мной, если б ты умерла. Кто бы утром к постели моей подошел Звать меня поскорее взглянуть, как, горя «Небывалой» красой, занялася заря, И как розан в саду ей навстречу расцвел? Кто бы в полдень на стол мне поставил букет Из красивых и нежных цветов полевых, — И цветы неземные мечтаний моих Чей ласкал бы сердечно-приветливый свет? Кто б согрел мне горячим дыханьем своим В зимний холод озябшие руки мои, — Кто б с улыбкой выслушивал повесть любви Моей ветреной к той, кем я не был любим? Кто бы в дни непосильных забот и труда, Когда враг нас к позорным уступкам зовет, Обещая за них и покой и почет, — За меня и со мной отвечал: «Никогда!» Если б ты умерла, кто ж в последний мой час Мне закроет глаза? Кто, по смерти моей, Защитит мою память от лживых друзей И не даст, чтоб зажженный мной светоч погас? Я не знаю, как жизнь без тебя бы пошла, Но моей путеводной звездой была ты, — И все счастье мое, все надежды, мечты Я б с тобой схоронил, если б ты умерла. «Живописное обозрение» № 7, 1902 г. * * * Скитаясь по знойной пустыне, Нашел я холодный родник — И, долу склонясь, как к святыне, К нему я устами приник. В пустыне безлюдья я встречи С тобою, о, друг мой, искал И звуками дружеской речи Я жажду души утолял. 1911 Сумасшедшее проклятие Монолог из неоконченной пьесы Проклятие тебе, палач!.. Виновник скорби и терзанья, Виновник бед и неудач, Ты зло, ты Божье наказанье, Проклятие тебе, палач!.. Лишь смерть уймет мои страданья, Пока я жив, мне ни единый врач Не заживит мою зияющую рану, И повторять не перестану: Проклятие тебе, палач! Я был незлобив… мирными словами Нередко распри я кончал с врагами, И другом делался мне враг, И луч любви вторгался в прежний мрак. Но ты… ты изъязвил мне душу жгучим ядом, Ты жёлчью отравил мне кровь, И низости твоей зловещим смрадом Ты задушил во мне и веру и любовь. Ты отнял у меня безбожно Все то, чем в жизни трудной и тревожной Я мог привлечь к себе друзей: Привет и ласковость моих речей, И, вместо слов любви иль радости беспечной, Теперь я знаю только стон и плач И все твержу одно и то же вечно: Проклятие тебе, палач! Так пусть же эти страшные слова, Как фурии, тебе грозят бедою; Пускай стоустая молва Упрочит их навеки за тобою; Пусть у того сгниет язык, Кто без проклятья о тебе вспомянет; Пусть тот глухим навеки станет, Кто, услыхав зловещий крик Проклятия тебе, не крикнет вместе: Проклятье палачу, проклятье и бесчестье! Пускай твои и сын, и дочь Несут печать моих проклятий, Пусть не приветом — словом: «прочь!» Встречают их среди собратий; Пусть, жизнь отверженцев влача, Они иссохнут от сознанья, Что им другого нет названья, Как только — «дети палача». Из уст детей, тебя лобзавших нежно, Тогда услышишь ты, сквозь стон и плач, Свой приговор жестокий, неизбежный: Проклятие тебе, палач! Тобой униженный и оскорбленный, Борьбой, страданьем сокрушенный, Умру я скоро может быть. Но, прежде чем порвется жизни нить, Мой вздох последний испуская, Я, ненависть свою в наследство завещая, Скажу: проклятие тебе, палач! И мой последний вздох, и мой предсмертный шепот, Моих мучений стон, моих проклятий ропот, Пускай преследуют тебя, как тень, И создадут тебе при жизни муки ада. Когда ж придет и твой последний день, Когда твоей душе нечистой будет надо Расстаться с телом мерзостным твоим, Пускай, огнем раскаянья палим, Ты не прощения услышишь слово И не друзей надгробный плач, Нет, — громче прежнего раздастся снова Мое проклятие тебе, палач! Но и в могиле ты, хоть труп уже смердящий, Покоя не найдешь, И сорных трав над ней ты говор шелестящий Услышишь и поймешь: «Проклятие тебе, палач!» И там, в гробу, засыпанном землей, Твой прах нечистый превратится В червей могильных ползающий рой, И будут эти черви копошиться Вокруг твоих костей С ужасным шорохом, неслыханным живыми; Как реквием, тот шорох — хор червей — Раздастся над останками твоими, И точка каждая на черепе твоем, На каждой косточке, на всех остатках гнили. Услышит хор червей в могиле: «Мы палачу проклятие поем!» Да будет так! Пускай недаром раздается Мой тяжкий стон, мой скорбный плач, Пускай проклятьем вечным отзовется Мое проклятие тебе, палач! 1890 * * * Н. В. К. Ты мне тем дорога бесконечно, Потому ты подруга моя, Что на землю глядишь ты беспечно, Лишь одно неземное любя. Где-то… что-то… — будь грешно иль свято, Только будь неземное оно, — И любовью святой иль проклятой Ты полюбишь его все равно. Что другим только бредни пустые Или мир недоступный, куда Не попасть никому никогда, — Для тебя то — родная стихия. Ты — оттуда. И рвешься туда. «Живописное обозрение» № 30, 1902 * * * Я бег осенних туч люблю… Смотря на их полет могучий, О летних днях я не скорблю, И чем темней, суровей тучи, Тем я сильнее и бодрей. Холодной осени ненастье Напоминает мне живей Мечты весенние о счастье И негу жарких летних дней. Ища неведомого края, Несутся тучи, — им вослед, Их быстрый бег опережая. Ища борьбы, трудов, побед. Ища потерянного рая, Несется светлых мыслей рать. Пусть вся природа засыпает, Мне осень душу пробуждает — Зовет меня творить, создать Все то, что было сном для лета, Что было сказкой для весны, Что было лишь мечтой поэта, Чем жизнь и молодость красны. Лучи немеркнущего света Я брошу, вопреки зиме, Навстречу холоду и тьме, Я землю им до недр согрею, Я горы льда им растоплю И самый мрак могил рассею! Я бег осенних туч люблю… 1907 «Жалко Гуса!» I В годы детства золотого, В годы юности удалой, Чудных сказок, звучных песен Я наслушался немало. Из тех сказок, из тех песен, Жаждой подвигов томимый, Я воздвиг чертог волшебный И в него, никем незримый, Уходил к зазнобе-думе. Там, под звуки песнопений, На мой зов слетались сонмы Жизнерадостных видений. Их владыка полновластный, Я из них сбирал дружину, Чтоб в честном бою с неправды Лицемерья снять личину, Чтоб рассеять мрак от пугал, Чтобы солнце проглянуло, И моя б голубка-дума Вольной птицею вспорхнула. Но завистливое время Те чертоги подкопало, Драгоценные обломки Буря жизни разметала. Нет моей дружины храброй, Не с кем ринуться мне в битву, И твержу над думой мертвой Поминальную молитву. II Но я спас из груды праха От волшебного чертога Прежних сказок, прежних песен Дорогих жемчужин много. И с одной из них всех больше У меня воспоминаний: Ей моя зазноба-дума Украшалась в дни свиданий. Ту жемчужину я добыл, Крови сердца не жалея, Из ограды звонкой песни У певца, у чародея. III У певца, у чародея, Есть сказанье, как когда-то На соборе, на Констанском, Кардиналы и прелаты, Кесарь, папа, богословы, Грозный сонм князей имперских, Трирский, люттихский епископ — В богохульных мыслях дерзких, В еретическом ученье Яна Гуса обвинили И его, во славу церкви, На сожженье осудили. А пока они собором Приговор тот обсуждали, К ним в открытое окошко Донеслись из темной дали Соловьиной песни трели; И умолкло все собранье, И в сердцах у всех воскресли Лучших дней воспоминанья. И как будто в эту залу, Где гремело осужденье, Принеслися с песней вместе Примиренье и прощенье. Одному из судий, старцу, Эти мысли в душу пали, И в душе его два слова — «Жалко Гуса» — прозвучали. И хотел уже тот старец, Встав, промолвить судьям: «Братья, Гус невинен!» Но, упавши На колени у распятья, Он воскликнул: «Пробудитесь! Льстивой песнью соловьиной Дьявол, дьявол нас смущает, Это глас его змеиный!» Ужаснулось духовенство: «Буди с нами Божья сила!» И слова те — «жалко Гуса» — «Да воскреснет Бог» покрыло. IV Вот что пел певец в сказанье И те вещие два слова Мне блеснули в этой песне В виде перла дорогого. Этот перл ценой страданий, Тяжкой скорбью за страдавших Приобрел я в нить жемчужин, Мою думу украшавших. И теперь, когда исчезли И чертог мой, и дружина, И на месте думы прежней В сердце гнездится кручина, — Этот перл еще остался Светлой памятью былого, И я пестую, лелею Эти вещие два слова. V «Жалко Гуса» — это светоч, — Мне звездою путеводной Служит он всегда и всюду В мире лжи и тьмы холодной. Льется ль кровь, гремят ли цепи, Разрушенья ль слышу грохот, Вижу ль слезы, слышу ль стоны Иль безумья адский хохот, — Просветленный вещим словом Примиренья и прощенья, Я везде в страданьях мира Вижу облик заблужденья. Заблуждаясь, люди гибнут; Заблуждаясь, братьев губят; Ради новых заблуждений Ряд былых кумиров рубят. Нам в дали веков минувших Видны дым костров и пламя, А над ними — по ошибке — Вековечной правды знамя, И безмозглые старухи На костер, где сожигают Им неведомую ересь, Груды хворосту бросают. Но и ныне точно так же Проповедник «заблуждений» Или сам в огне сгорает: Погибает от гонений, — Иль, победу одержавши, На костры врагов возводит И при зареве их ярком Все же в полном мраке бродит. И под гнетом этих зрелищ Миру целому объятья Я б хотел открыть и крикнуть: «Жалко Гуса, люди-братья!» VI Но пропал мой громкий голос, Что ни день — слабеют силы, И мне кажется порою — Близок путь мой до могилы. Я брожу теперь по свету И хочу найти скорее, Где тот витязь, пылкий сердцем, Кто бы был меня сильнее, У кого б в светлице пышной Молодая дума зрела И, созрев на счастье мира, В мир могла бы выйти смело. Я бы витязю такому, Если б встретиться случилось, Отдал все свое наследье, Все, что только сохранилось Из жемчужин драгоценных, Что служили украшеньем Для моей угасшей думы; И потом бы со смиреньем, Обессиленный невзгодой, Я ушел от жизни-битвы, Чтобы петь над думой мертвой Поминальные молитвы. «Труд» № 7, 1890 Всего стихотворений: 17 Количество обращений к поэту: 5226 |
||
|
russian-poetry.ru@yandex.ru | |
Русская поэзия |