Юрий Николаевич Зубовский (1890-1919)

Все стихотворения на одной странице

- Оглавление -

Последняя свеча на елке догорела,
Из-за окна вошла ночная мгла…
Ты подошла к роялю и несмело
По клавишам рукою провела.

В пустынной комнате отчетливо и ясно
Лилась гармония, как греза о весне,
Лилась с тоской, надменно и прекрасно,
И умирала радостно во мне.

Под елкой Арлекин измятый, несуразный,
Гримасничал усталостью больной.
И мне казался он насмешкой безобразной
Над нашей верою, над нашею мечтой…

Прошли года! Исканья умирали,
Жизнь шла знакомой лентою картин,
Но не было любви, мы гордые устали, —
И понял я тогда, что прав был Арлекин.

Я в этот день бежал от площадей и зданий,
От городских, обманчивых небес,
От шумных улиц, криков и страданий…
Я ждал чудес!

Душа пылала жуткою тревогой,
Душа звала в чертоги красоты
От жизни пестрой, страшной и убогой,
От гула суеты.

Остались позади трамваи и кокотки
И улицы безумия и слез…
Я — у реки… Среди тумана в лодке
Плывет Христос!

Он с горестью глядит на городские тени,
Из глаз его струятся капли слез,
И я упал, тоскуя, на колени:
«Куда грядешь, Христос?

Людей поработил порочный грозный Колосс,
Гранитный Бог объял безумьем их…»
Мне прозвучал в ответ печальный голос:
«Иду страдать за них!

Умолкнут навсегда стенанья и проклятья
И будет мир святою правдой нов…
Я вновь приму позорное распятье,
Тоску и боль Голгоф!

Моя душа тоскует все безмерней.
Моя душа страданием горит:
За то, что я приму тоску и боль от терний,
Отец людей простит!»

Идете вы по жутким мёртвым селам
(В них злобно тешил враг неистовство свое),
И заунывно с криком невеселым
Над вами жадное летает воронье.

От мирных сел войною грозной взяты,
Услышав горький стон своей родной страны,
Идете вы — могучие солдаты, —
России верные и храбрые сыны.

Своею кровью нивы орошая,
Собою жертвуя покорно вновь и вновь,
Идете вы, и вас ведет большая
К родной стране великая любовь.

Вам счастье родины дороже вашей жизни,
Но знайте, что и вы — отважны и сильны —
Неизмеримо-дороги отчизне,
Как матери её достойные сыны.

День сегодня ярок, звучен,
Солнце ткет за нитью нить;
Злым туманом я научен
Блеск полуденный любить.

День сегодня звучен, ярок,
В нем тоски и боли нет;
Принимаю, как подарок,
Лучезарный, знойный свет.

День сегодня звонко блещет,
Даль привольно-хороша,
И восторженно трепещет
Полной радостью душа. 

Он был похож на сказочного принца,
Когда протяжный свист его бича
Тревожил тишину огромного зверинца,
И львы вставали яростно рыча.

Всегда покойный, элегантно-гибкий,
Он в каждом жесте был прекрасно нов,
И силою своей презрительной улыбки
Он укрощал свирепо-гордых львов.

Но помню день, тяжелый день разлуки…
Шепча несвязная и жалкие слова,
Он плакал, как дитя, мои целуя руки…
О, неужели я была сильнее льва?..

За деньги все — веселие, любовь ли
Тебе нужны — найдется продавец.
На рынке мировой, разнузданной торговли
Торгует раб, властитель и отец.

На улицах, в домах и на дорогах шумных,
В чертогах царственных, на площади большой
Толпа людей продажных и безумных
Торгует мыслями, телами и душой.

Терзает душу боль, что вся земля готова
Продать себя за гулкий звон грошей
И ждешь, когда Христос придет на землю снова
Изгнать разнузданных и лживых торгашей.

Любовь ушла… Печаль осталась —
Воспоминания и боль.
И вновь страдания, усталость —
Земная, тяжкая юдоль.

Любовь ушла… Холодный пепел…
В душе — безмолвье пустоты,
И словно я с тобою не пил
Из кубка счастья и мечты.

Много их — сынов святой Руси
Пало на полях родного края…
Души их на небо вознеси,
Даруй мир им в горних кущах рая.

За ряды безвременных могил,
Мы за них — за убиенных молим…
Из метельных, снеговых кадил
Белый ладан поплывет над полем.

Похоронно запоют ветра,
Будет стон их неизбывно-долог,
И раскинуть вьюги до утра
Над усопшими холодный полог.

Мир тому, кто за страну свою
Отдал жизнь безропотно и просто,
Кто уснул в неведомом краю
На просторах снежного погоста.

На отлогом берегу, под вязами,
Где к реке дремучий лес приник,
Забавлял меня задумчивыми сказами
Мой приятель — седенький старик.

Все былое с темными невзгодами
Проходило, стариной дыша…
Перед летними, глухими непогодами
Забирались в недра шалаша.

Мы следили по утрам за рыбами,
Днем уху варили в котелке;
Проходили тучи дождевые глыбами,
Отражаясь пятнами в реке.

Плыли ночи тихие и летние,
Было ярко зарево костра;
На рассвете все ясней, заметнее
За рекой вставали хутора.

Умирала ночь, дыша прохладою,
Загорался солнечный рассвет…
Засыпая, думал я: «Обрадую
Старика — куплю ему кисет».

Были сны задумчиво-приветные,
Шумной жизни странно-далеки…
Так мы жили в эти ночи летние
Между вязов, у родной реки.

Не к солнцу, не к небу… Извечно-могучи
Иные напевы — их зову внемли,
Создай из глубоких, правдивых созвучий
Простую поэму земли!

Зовет нас, сверкает, горит не сгорая,
Прекрасные струны души шевеля,
Не сказка далекого, горнего рая,
А ясная правда — земля!

Рожденные ею — великой и вечной —
Мы ей — первозданной и мудрой — нужны…
Ни к солнцу, ни к небу, ни к радости млечной —
К земле мы вернуться должны!

Нечисть лесная пугает меня,
Тени страшат непонятной игрою…
Сяду у темного, мшистого пня,
Изнеможённые веки закрою.

Дик и болотист глубокий овраг,
А за оврагом развесистый ельник…
Ждет меня леший — старинный мой враг,
Кутаясь в мягкий, сырой можжевельник.

Странные тени пугливо дрожат,
Сумрак тоскливый пугающе-черен,
Темные силы меня сторожат,
Я перед ними бессильно-покорен.

Крепко рукой обниму я сосну
И притаюсь, терпеливо-молчащий,
Изнеможённый испугом усну
В жуткой, развесистой чаще.

За окнами листвы последняя тесьма…
Поют ветра о вьюгах и буране…
Она в тоске тревожно ждёт письма,
Заветных строк оттуда — с поля брани.

Измучена душа… Не нужен жизни гам…
Ах, были только с ним они влюбленно-близки…
И пробегает жадно по утрам
В газете раненых и павших в битве списки.

Однообразны дни, а ночью тяжек сон,
Тревога жгучая терзает сердце чаще,
И молится подолгу у икон:
О, сохрани его, Заступник всех скорбящих!

В безмолвии ночном протяжен ветра крик.
Тоска подходит злобно к изголовью,
И сердца стон — безмерен и велик,
Оно горит большой, страдальческой любовью.

Мечта осенняя печальнее и строже
Наивных грез ликующей весны…
Из листьев мертвых траурное ложе,
Воспоминания, несбывшиеся сны…

Напевы осени задумчиво-грустны,
И сердцу бедному своей тоской дороже
Наивных грез ликующей весны.

Так старость тихая весельем не богата.
Полна раздумием, покорною тоской…
Уходят дни печально, без возврата,

И ближе смерть… Безмолвие… Покой…
Но радостно душе печальной и больной
Благодарить Творца за тишину заката.

Пой самовар!.. Январь суровый
Угрюм и зол, Ветра поют.
Мне дорог маленькой столовой
Простой задумчивый уют.

Пой самовар! Ворчливо, тонко,
Не умолкая, долго пой,
Как дед, баюкая ребенка…
Мне хорошо, легко с тобой.

Я иного знал, я много видел…
Скитаясь много жутких лет,
Бродяжий путь возненавидел
И полюбил тепло и свет.

Мне — хорошо. В душе — безбрежный
Покой. Теперь я — мудр и стар,
Так пой же ласковый и нежный,
Старинный друг мой, самовар!

Рай — на земле! В цветеньи луга.
В полете ветра, в пеньи вьюг!
Равно прекрасны — зной и вьюга,
Хмельной буран и летний луг.

Великолепьем одинаков
Неумолимый, вьюжный хлад
С расцветом пряных летних злаков
И звонок яркий листопад.

Прекрасен мир и в день осенний,
Когда он тонет в жуткой мгле…
Прекрасен мир и мудр, как гений,
И верю я — рай на земле!

Облака полетом бурным вспенив,
Ветер стих и благостен закат…
Может быть, когда-нибудь Тургенев
Здесь грустил в тиши глухих оград.
Странно-чутки, радостны и кротки,
Вечера задумчиво грустят…
Кто скользит средь белых лилий в лодке,
Тишиною нежною объят.
И о чем грустит он в час заката?..
Может быть, о сказочно-былом,
Что ушло навеки без возврата,
Стало давним, лучезарным сном.
Злой туман поднялся у купален.
Пеленою белою ползет…
Вечер тих, задумчив и печален,
Над земной долиною плывет. 

Ты, юноша, любишь так жгуче, так много,
Как чудо приемлешь дыханье мечты,
Легла широко пред тобою дорога,
И нет ей предела и нет ей черты.

Мечта исчезает, приходит другая,
Манит и пьянит: загорись и сгорай!
И новую радость, едва постигая,
Стремишься ты снова в неведомый край.

Любовные взоры, намеков узоры,
Восторженных ласк и молений пора,
Влюбленных велений, свершений просторы
И чувств беспредельно-иная игра.

Как дорог тебе этот сладкий и нежный
Рассвет твоей жизни, твоей красоты,
Как любишь ты девушек — чуткий, мятежный,
Горишь молодыми надеждами ты.

Но верю и знаю — скажи я, спроси я.
Что в жизни желанней тебе и нужней,
Ты гордо и твердо ответишь: «Россия,
Ее я люблю горячей и нежней!».

И в этих словах, в убежденности жгучей,
В сыновьей любви к нашей бедной стране
Душа твоя — чистой, могучей и лучшей —
Прекрасно и ясно откроется мне. 

Уходит, тихо тая, последняя тоска,
И жизнь опять привольна, отрадна и легка,
И сладко, и небольно о прошлом вспоминать.
Земля, моя простая, моя святая мать,
Прими меня любовно, пойми печаль мою,
Тебя я так глубоко, так радостно люблю!
Мою любовь сыновью ты, мудрая, поймешь,
Весь мир обрызган кровью, царит в нем злая ложь…
Я от греха отрекся, отрекся навсегда —
Иду в твои просторы свободы и труда!

Хлопотала осень, быстро стаскивая
С веток золотые кружева.
Опустела наша роща ласковая
И стоит — жива и не жива.

Ветер снял с лугов пахучих скатерти —
Летних дней любовные труды,
И дрожат, как нищие на паперти,
Из березок зябкие ряды.

Паутина золотая тянется,
Солнце бледно на небе горит,
И душа — измученная странница —
С осенью о смерти говорит.

Всего стихотворений: 19