|
||
|
|
Русские поэты •
Биографии •
Стихи по темам
Случайное стихотворение • Случайная цитата Рейтинг русских поэтов • Рейтинг стихотворений Угадай автора стихотворения Переводы русских поэтов на другие языки |
|
Русская поэзия >> Пётр Васильевич Быков Пётр Васильевич Быков (1844-1930) Все стихотворения Пётра Быкова на одной странице Nocturno В мантии, звездами затканной пышно, Ночь опускалась на землю неслышно; Грусти безмолвно-стыдливой полна, В бледном эфире светила луна. Липы в цвету, как под хлопьями снега. Благоуханье струили… И, негой, Трепетом сладостным дышащий, сад Жадно впивал их хмельной аромат. Волн присмиревших усталые речи Слышались где-то внизу, — и, как свечи В старческих пальцах неверной руки, Тихо дрожали вдали огоньки… Мне на плечо ты головку склонила; Липа душистая нас осенила; Милая! Сладко нам было с тобой, Нам улыбался эмир голубой! Кроткого света лучи проникали В самую душу, и в ней возникали Радостней майского утра мечты, В ней распускались блаженства цветы. Жгучего счастья кипучие струи В грудь мне лились, и твои поцелуи, Речи твои опьяняли меня, Страх и сомненья из сердца гоня. Новые силы во мне пробуждались, Новые чувства, желанья рождались, Ширился пламень отваги в груди, Ширился доблестный путь впереди… Страстно хотелось мне подвигов, битвы… Ты же шептала святые молитвы, С детскою чистою верой своей Мира просила ты, — солнечных дней… …В мантии черной, слезами омытой, Об руку с бурей холодной, сердитой, Ночь налетела на землю, — и мгла Сад обнаженный кругом облегла. Умерло сердце, не видя привета. Душу окутала тьма без просвета, — Милая спит на погосте давно, — Хмурая старость стучит мне в окно… 1889 Белый зал Белый зал освещен «а giorno». Верх искусства в нем каждый наряд. Бриллианты, жемчужные зёрна На красавицах дивно горят. Плечи пышные, локонов волны… Ласки жгучих и кротких очей, Разговор их живой, но безмолвный, Как затерянный в дебрях ручей. Дышат негой манящей улыбки… Бог любви здесь незримо снует… Заливаются томные скрипки, Флейта иволгой звонко поет. Вальс волшебный… Мелодии звуки В сердце рвутся насильно, — и в нем Пробуждают блаженные муки, Отражаются страсти огнем… Наслажденье здесь ходит дозором, Оживленье не знает конца, Восхищенье растёт перед взором, Упоенье туманит сердца… Здесь раздумье — одно только бремя; Жизни ночь превращается в день; Здесь безвременье сходит за время; Увлекает и счастия тень… Это — сон, это — чар наважденье… Снимет маску коварный обман: Чуть заблещут лучи пробужденья — Он растает, как белый туман… «Пробуждение» № 3, 1913 Буря и сердце Несметные полчища — тучи Идут по лазурному полю; Вождем у них ветер летучий; Он с ними натешится вволю. Он пажитей мирных покоем, Святой тишиной озлобленный, Отмстит грозной бурею — боем Красавице ниве зеленой, Засыплет всю пулями — градом, Растреплет и леса верхушки, Жестоко расправится с садом И кончит разгром в деревушке… Насытясь порой непогожей, Он гневно стряхнет с себя бремя — И стихнет на отдыха ложе, Задремлет на долгое время… Зачем же ты, сердце людское, Не вспышкой бурлишь быстротечной, А в злобе, чуждаясь покоя, Пылаешь враждой бесконечной?.. 1908 В глуши Потушены свечи и ставни закрыты — И в сонное царство весь дом Теперь превратился, но, сном позабытый, Сижу над заветным трудом. Без отдыха дождь барабанит по крыше… Газетою старой шурша, У печки досадливо возятся мыши, — И как-то заныла душа… И труд многолетний мне вдруг стал несладок, Как будто с ним порвана связь. А мысли опять возле старых загадок Блуждают, как птицы кружась. И жаждут намек отыскать для решенья — Где истины скрыты пути; Хоть каплю отрады найти в разрушеньи, Звено к созиданью найти… Но сумрак внедряется в поиски эти, И гаснет последний просвет. Запутались мысли и рвутся, как сети, — А сна-избавителя нет. И дождик, сдружившийся с бурею гневной, Стремится проникнуть в окно; Сильнее ненастье и буре душевной Сочувственно вторит оно. 1908 В зимнем уборе Степь далеко, слава Богу! Пышно раскинулся лес, Взор открывает дорогу В царство волшебных чудес. Светлым потоком на ризу Из серебристой парчи Сверху до самого низу Месяца льются лучи. Он озарил колоннады, Арки сквозного дворца, В дебрях глубоких лампады Всюду зажег без конца… Чудно-прекрасны ворота Из самоцветных камней; Блещут под куполом грота Точки жемчужных огней. Радость воскресшего сердца Ширится… Вот, меж берез, Мнится, откроется дверца В храм упоительных грез. Тучи нагрянули… Тьмою Небо укрыли и лес… Стало глухою тюрьмою Царство волшебных чудес. В сумерки Лучей замирающих тихие ласки… Работнику-солнцу на отдых пора… Прощаясь, играют багряные краски В раскидистом плёсе Днепра; Бросают на отмель и край небосклона Повитый обманом, изменчивый свет, Но ловит с любовию водное лоно Заката последний привет. Душа провожает с тоскою немою За дымчатой далью растаявший день И чует на грани меж светом и тьмою Разлада встающую тень. Застигнута призрачной мглою разлада, В томленьи невольно двоится душа, Дыша и теней молчаливых отрадой И жизненным светом дыша. Ей жаль и сиянья зари-вечерницы, И томная ночь для нее благодать: Увы! Между злом и добром в ней границы Нельзя разгадать… 1908 * * * Величаво плывет солнца пурпурный шар По лазурной стезе небосклона, Разгораясь к концу, отражает пожар В струях дремлющих водного лона. Погружаясь в него, белых дней властелин Подарил лучезарной улыбкой Ближний лес и цветы побережных долин И озера с осокою гибкой. И улыбки его долго отблеск сверкал На рыбачьих челнах быстрокрылых, На холодном челе обездоленных скал И в оконцах избушек унылых… В лучший мир уходя, умолкает поэт Лишь с одним из предсмертных желаний: Чтоб в сердцах у людей долго теплился свет Дум заветных его и созданий… 1909 * * * Залитая изумрудами, В блеске радужных лучей. Вся цветов покрыта грудами, С томной негою очей, Солнца золотом венчанная. Как душа детей ясна, Вот она, благоуханная Раскрасавица весна! Взоры всех к ней обращаются… Чаровницу громко славь: Чуть пришла, — и превращаются Грезы сладостные в явь… Силы вызвала подспудные Чародейка на простор, С ней природа даже скудная Красотой ласкает взор. Чародейка обновление Вносит в хмурые сердца, Силу льет одушевления В грудь усталого борца… Лишь в темницу неприветную Лучше ей бы не ходить, Чтоб о воле думу тщетную В скорбных душах не будить… 1914 Знойной порой Дубравы, как дымом, подернуты мглою, И ласточки низко снуют над землею; Покрыла траву и кустарники пыль И сохнет седой сиротинка-ковыль. Лик солнечный красен, как шар раскаленный, Умолк хор пернатых, жарой истомленный, И в речке недвижной согрелась вода, И тщетно прохлады все ищут стада. И мнится, что шепчут поблекшие травы, Сухая земля, и луга, и дубравы: «Где скрылся ты, ветер, тебя мы все ждем, Явись к нам, желанный, с прохладным дождем. Приди, чтоб с мучителем-зноем сразиться… Пусть лучше над нами гроза разразится, Нам грозы и бури скорее сродни, Чем, эти мертвящие, душные дни…» 1916 Из жизни дальней Нет, не могу я слушать соловья: Так трелит он призывно, томно, нежно, Что веет мне блаженством бытия Из дней былых, из дали их безбрежной. О, эта трель, — в ней сладкая печаль И торжество, и трепет наслажденья, — Дней молодых ко мне все ближе даль И все ясней, отчетливей виденья… …Украйны ночь. В просветы пышных верб, Каймящих пруд красивым полукругом Сквозит луны блестящий ярко серп, Плывя меж звёзд над изумрудным лугом. Затеял свет с потемками игру, — И с быстротой меняются картины… Мы держим путь обычный наш к Днепру Меж тополей белеющей плотины. Она в венке из вьющихся цветов И в белом вся — одеться мастерица, — В восторге я уверовать готов, Что предо мной времен минувших жрица. Пред нами луг; запахло чебрецом; Искрится путь жемчужною росою… Прильнув ко мне задумчивым лицом, Она томит сверкающей красою… Зовет сильней чарующая ночь Излить восторг любви благословенный… Наплыва чувств не в силах превозмочь, Я отдаюсь их власти дерзновенной… И мой огонь проник в её уста — И две струи слились в поток единый,— И в этот миг раздался из куста; Как бы в ответ нам, рокот соловьиный …И снова ночь… Безумствует гроза. Грохочет гром. Сомкнувшиеся тучи Вступают в бой, — и каждый миг глаза Огнем слепит стоглавый змей летучий. Кружится вихрь, братается с дождем, Чтобы сильней страшился малодушный. У въезда в лес конца грозы мы ждем, Стихии злой насмешливо послушны… Лес позади… Уж нет кромешной тьмы. В степи бодрей плетутся наши кони. Смеясь, шутя, друг друга дразним мы; Враг усыплен, — за нами нет погони … Бегут полки разорванные туч, Сметая след грозы едва приметный, — И вновь луны сияет кроткий луч Меж бледных звезд в лазури предрассветной. Вот хуторок… Поехали живей… Кругом покой, и нет для нас ненастья… Вблизи, в саду рокочет соловей: Поет он гимн любви и наше счастье… И снова даль былого уползла В туман густой, и в нем погасли грезы… Во дни невзгод, под старым гнетом зла, Песнь соловья во мне родит лишь слезы… 1916 * * * Как бездна моря ночь темна. Томлюсь бессонный я в постели… Чу! Звуки бешеной метели, Сквозь щели ветхого окна, В мой бедный угол долетели… И в этих звуках, мнится мне, То вопли слышу я, то стоны, То плач ужасный похоронный — И вот в душевной глубине Встает рой дум неугомонный… Как наяву, передо мной Проходят горестные годы, Вся жизнь под игом непогоды, — Из-за любви к стране родной. Мной пережитые невзгоды… Да, жизнь моя мрачна была, Как эта ночь зимы жестокой; Я ждал, что свет блеснет с востока, Но с каждым днем сгущалась мгла… И крепнул вихорь злого рока… Недоля тяжкая моя, Ее дыханье ледяное Сковали сердце мне больное — И пусть еще не умер я, Но, знаю, трупом стал давно я! 1884 * * * Когда пред божницей моею лампады Затеплю любовно в ночной тишине, Невольное сладкое чувство отрады Мгновенно проснется во мне. Куда-то далеко житейские битвы И распри и мутная бестолочь дня Бегут, исчезают… И жажда молитвы Всего проникает меня. Но, нет, не словами, не шепотом страстным Молюсь я: безмолвна молитва моя; Молюсь Божества созерцанием ясным, Познаньем Его бытия. Мои широко раскрываются вежды, И ширится грудь, и дышать так легко, Как будто спадают земные одежды, И дух мой парит высоко. И неба глаголу я трепетно внемлю; Меня озаряет его благодать… И я возвращаюсь на скорбную землю, Чтоб снова любить и страдать, Любить обездоленных братьев, привычных К невзгодам, героев труда и нужды, Страдать за спасение жертв горемычных Людской ослепленной вражды. 1913 * * * Ликующее солнце, свершая путь победный,
Внезапно озарило печальный уголок,
Где увядал без света, забытый небом, бледный
Тоскующий цветок.
И гордого светила лишь луч один случайный
Едва цветка коснулся, играя, как кристалл —
И вдруг, как под наитьем чудесной силы тайной,
Цветок затрепетал.
Влилась кипучей страсти в него струя живая,
И он расцвел пышнее, блаженством весь объят,
И жадно упивался он счастьем, разливая
Свой нежный аромат.
Светило дня сокрылось… Но долгие мгновенья
Цветок счастливый грезил, восторг святой храня,
И ощущал так долго в себе прикосновенье
Небесного огня…
Когда душа поэта мгновенно просветлеет
И расцветет под солнцем лучистой красоты,
О счастье мимолетном так долго он лелеет
Ревнивые мечты…1889 Мгновения счастья Где зеленые блещут откосы, Изумрудный меняя отлив, — Разметав серебристые косы, Ива смотрит в зеркальный залив. Там прозрачное водное лоно Берегов отражает тропы, И лазурный шатер небосклона, И огнистого солнца снопы, И покровы таинственной ночи, И жемчужные нити луны, И в эфире нетленные очи, Что любовно глядят с вышины. Каждый день ива видит все это, Над любимым заливом родясь, И от первого юного лета Чуя с ним неразрывную связь. И, живя полной жизнью залива, — Что весною вольна, велика, — С ним сроднилась плакучая ива, Но… она от него далека… А случается, вихрь прихотливый, Своевластьем дивящий везде, Клонит томно-настроенной ивы Ветки хрупкие к самой воде. И она, как в ночи, под грозою, Вся трепещет от близости струй И встречает отрадной слезою Мимолетный, как сон, поцелуй… 1909 На рубеже Уже зима сбирается в дорогу. Ее покой был мне сродни… А вот идут и близятся к порогу. В моем жилье, иные дни… Весна!.. Весна моих скорбей основа. В ней с горем слита благодать. И, красотой ее опасной снова Прельщенный, буду я страдать! И знаю я — при первом поцелуе Ее живительных лучей Мне в душу вновь надежд польются струи — И в неге ласковых ночей, В тени ночей благоуханных, лунных Я буду вновь во власти грез Любить волну мелодий тихострунных И жаждать мук и сладких слез… И буду я в глуши родной Украйны, Послушный пламенным мечтам, Вверять тоску и горестные тайны Любви пособникам — цветам… И буду я, в томлении сердечном, Из городских уйдя сетей, Опять мечтать о счастье общем, вечном Земли измученных детей… О, погоди, побудь, зима-старуха: Слабеет сердце с каждым днем, Возьми его, — и пусть темно и глухо, Как сон могилы будет в нем! 1908 Надежда С таинственных дней мирозданья, от века Ты столько творишь непонятных чудес, Ты зло покоряешь в душе человека, Прекрасная дочь недоступных небес. Надежда!.. Волшебное, властное слово! Звучит оно сладкой отрадой всегда. Средь жизни, окутанной тьмою суровой, Надежды желанной не меркнет звезда. Чарующий свет той звезды проникает В темницы, в лачуги, в дворцы королей, И старца, и юношу нежно ласкает, И льет на сердечные раны елей… Надежде не страшны ни вьюги, ни грозы. Ни сцены ужасные распри людской… Она рассыпает роскошные розы На тернии жизни привычной рукой… …Угрюмые, вечно голодные волны Клубятся, кипят в необъятном котле, Моряк истомленный, отчаянья полный, Плывет в беспросветной и тягостной мгле. Он тщетно усталые очи вперяет В безвестную даль, в эту бурную ночь… Но — миг… и внезапно пловца озаряет Надежда — небес несравненная дочь… …Равнина, обильно политая кровью; Бойца полумертвого бросил отряд; И, чуя добычу, к его изголовью Проклятые хищники стаей летят. С усильем открыв воспаленные вежды, Боец злополучный молитву творит, — И вдруг его луч осеняет надежды, И душу, и слабое тело бодрит… И даже в последние жизни минуты, Когда неизвестным душа смущена, Уныние, страх прогоняя в нас лютый, Дарит нас улыбкою дивной она! 1887 * * * Не помогли мне белые цветы, — Что, верил я, мне будут талисманом, — В них веру я утратил: разве ты Не кроешь нашу жизнь туманом?.. Я помню, Май всходил на трон, — они Цвели в саду Украйны благодатной. — А я, как тень, бродил средь них в те дни С моей тоскою необъятной… Ласкаясь к ним, хмелели мотыльки От их красы, от их благоуханья… Казалось, жгли мне сердце угольки, Все жарче делалось дыханье… …Мелькали дни, как призрачные сны… И, наконец, мы встретились… О, счастье! С тобой делил вдвоем я рай весны И ждал без страха дней ненастья… Сняла, я помню, белые цветы Ты с своего воздушного наряда: «Вот талисман тебе!» сказала ты. Моя прекрасная Дриада. «И береги, смотри!..» И верил я Что эти ландыши, нарциссы, розы Мне озарят блаженство бытия, Что талисман рассеет грозы. Еще я верил в белый талисман, А надо мной уже сгущались тучи… В душе моей один самообман И в ней с тобою — нет созвучий!.. Не помогли мне белые цветы, Не помогли мне чары суеверья: В больной душе — весь ужас темноты. Могильной, вечной тьмы преддверье… Не тронь меня Зарделась вся она багрянцем предзакатным, Морским, девятым валом грудь Вздымалась высоко томленьем благодатным И ощущал я страсти жуть… Она манила взор призывною красою, Сверкала точно майский день, Как роз пурпурных куст, обрызганный росою, Благоухала, как сирень. Захватывал ей дух порыв отрадной муки И очи ей слепила страсть… У бездны на краю она ломала руки И над собой теряла власть… Натянутая в нас струна одна и та же Была тонка и не сильна И мнилось, что вот-вот порвется вдруг, Внезапно рвутся нити льна… как в пряже. Раскрытые уста, глухой бессилья шепот, Дразнили сердце, разум жгли, И с губ моих сухих рвался на волю ропот, Как водомет из недр земли… И стройный стан ее дрожащею рукою Я охватить пытался… Но… Вдруг вырвалась она, и, зарыдав, с тоскою Мне указала на окно: Там кустик молодой от старых пальм в сторонке Стоял, стебли свои склоня… Имел он томный вид, листочки были тонки То был цветок «не тронь меня»… Я понял… Тишина поладила с волнами… Безумной страсти дан отпор… Но выросла стена высокая меж нами, И мы чужие с этих пор… «Пробуждение» № 12, 1912 * * * О, если б все ты знать могла… Полжизни отдал я ненастью, Сырая, сумрачная мгла Мне все пути скрывала к счастью. И в те года, когда искал Добра и правды дух тревожный, Лишь острия подводных скал Встречал челнок мой ненадежный. И отдаляла берега Недоля — недруг мой исконный… Приплыл я к ним… Но чрез снега Лежал мой путь завороженный. И вдруг нежданно огонек Мне засиял в людской пустыне… Небесный дар… «Нет, одинок Уже не буду и отныне!» Так, выходя из темноты, Вскричал я, движим новой силой… Мой огонек ужели ты Погасишь вдруг рукою милой? 1912 * * * От пажитей далек, С порывом бури споря, Весь белый мотылек Парит над бездной моря. Чернеет мутный вал, Как мрак ночной, бездонный, Ревет растущий шквал, Затишья враг исконный… Кругом — одна печаль, Очаг бесовской силы, — А он все мчится вдаль, Крылатый путник милый… Томится ль в нем душа, Порока воплощенье, Что, муками дыша, Напрасно ждет забвенья? Иль в нем вселился дух Пытливый и мятежный, Ум знойный, что потух Над тайной безнадежной? 1909 Призраки В небесах луч тоскующий лунный; На земле сон полночной тиши… Дребезжат ослабевшие струны В глубине одинокой души. Тмится свод потухающий звездный; Мутны звезды, как блестки свинца. Думы реют за гранью той бездны. Где загадкам не видно конца. Засновали летучие мыши, Низко стелется серая мгла. Поднимается выше и выше — И клубами в груди залегла… В полутьме очертанья растений Принимают таинственный вид, Превращаются в образы, в тени, Строй их чем-то грозящим повит. Мнится, чьи-то зловещие взоры Там блеснут, отражаются тут… Змей громадных сверкают узоры, Сонмы дальних чудовищ растут… Жутко сердцу пугливому стало… Но напрасно оно смущено, Если днем светозарным немало Видит призраков диких оно! «Пробуждение» № 18, 1913 г. Сила звуков О, как ты играешь! Я звукам чудесным Внимаю с восторгом, с отрадой, — И полон я весь вдохновеньем небесным, Мне радости большей не надо. Спадают с души ненавистные цепи Суровой страны нелюдимой — И мчусь я мечтою в привольные степи Цветущей Украйны родимой. Так радостно сердцу, дышу так легко я, Как вешнею ночкой безмолвной И ясной, и теплой, — минуты покоя Вкушаю я чашею полной. На быстрых и радужных крылышках грезы В родные места улетаю. И милые тени я вижу — и слезы Я лью и душой расцветаю… Мне кажется, будто опять я ребенок Невинный, незлобивый, чистый… Мне чудится смех мой, — он весел и звонок, Мой голос такой серебристый… И вижу я матери лик безмятежный И полные кротости глазки, Я слышу слова ее песенки нежной, Я слышу любимые сказки… Но ты перестала… Умолкнули звуки — И снова в стране я суровой; В душе закипают уснувшие муки, Тоскою охвачен я снова. Опять предо мною свинцовое небо, Миазмами должен дышать я, — И труд опостылевший, труд из-за хлеба В душе подымает проклятья… 1887 * * * Снег кругом, со всех сторон: Лес как трауром повитый; Мутный хмурый небосклон Словно старца взор сердитый. Этот белый, скучный цвет И томит, и режет очи; Мгла… Колеблющийся свет… Не отличишь дня от ночи. Все живое схоронил Дух зимы, исполнен злобы, Словно длинный ряд могил В поле высятся сугробы… Тихо, глухо… стынет кровь И в душе морозом веет, Не живит ее любовь, Ни вражда ее не греет… И как спит под плотным льдом Мать-природа — степи, нивы, Так почиют крепким сном В сердце лучшие порывы… Снегом путь мой занесен… Где искать другой дороги?.. И под вьюгой, как сквозь сон, Волочу с трудом я ноги… 1884 Тоска Змею-тоску на сердце шевеля, Бессилья сном подавлена природа… Жизнь замерла, безмолвствуют поля Под мутным кровом небосвода… Терзая взор, глубокие снега Укрыли их и давят всею силой, Как давит смерть исконного врага — Больных детей земли унылой… За степью лес чернеет, как огнем Громовых стрел внезапно обожженный: И пустота, и мертво, глухо в нем, — И он застыл завороженный. У ног его затихшая река Обречена на долгое молчанье: Она в цепях, — и цепь ее крепка, Как пыл сердечный в час венчанья… На все печать уныния легла; Тлетворный дух пахнул на все живое — Не оттого ль в душе клубится мгла, Не оттого ль скорблю я вдвое, Что эти, безрадостные дни С их наготой и жизнью, чуть приметной И торжеством небытия — сродни Отчизне скорбной, безответной? «Пробуждение» № 8, 1913 * * * Трезвон в церквах и звуки песни вешней Слились в чудесный гимн святой — И в нем звучит призыв любви нездешней С ее волшебной красотой. И в нем звучит надежда возрожденья Детей измученных земли И громкий клич от дремы пробужденья. — О, человек, очнись, внемли! Христос Воскрес! Воскресла и природа, Раскрыла пышный свой чертог, — О, возродись и ты, душа народа, Пусть и в тебе воскреснет Бог! Ценою мук попрал он тленье гроба, Попрал своею смертью смерть, — И в царство тьмы, где властвовала злоба, Проникла с солнцем неба твердь. Весна несет во славу Воскресенью Дары бесценные свои; Манят леса приветной, свежей сенью. Приди, восторгов не таи! Колокола гудят — и птичьи хоры Нам торжество поют любви… О, погаси — к весне поднявши взоры — Вражду в отравленной крови… О, человек, яви души величье И в светлый праздник, в эти дни, Мир возлюби — и без племен различья Всем людям-братьям будь сродни. О, облегчи им гнет житейской битвы, О, воскреси в себе Христа: Для кротких слов, для сладостной молитвы Открой сомкнутые уста! 1909 У Днепра Белеют песчаного берега кручи И тянутся длинной стеной, Где Днепр темно-синий, как витязь могучий, Простерся в кольчуге стальной. Мертвящею тишью легко усыплённый, Застыл водяной богатырь. И небо, как будто очаг раскалённый, Сверкает над ним во всю ширь. Плененное другом-предателем — зноем И брошено ветром-врагом, Прониклось оно равнодушья покоем… И дико и глухо кругом! Когда-то лихой запорожской вольницы Здесь Днепр колыхал челноки: Теперь тут пустынно… Лишь чаек станицы Кружатся над гладью реки… Безжалостен полдень. Ни пятнышка тени… Терпи! О прохладе забудь! Под гнетом тупой расслабляющей лени Томится усталая грудь… Где скрылся ты, ветер? Приди, избавитель. И тучек полки приведи! Со знойною тишью покончи, воитель, Чтоб легче дышалось груди. Бывает отраден покой поднебесья, Но… в нем не всегда благодать: И бури нужны, — бытия равновесье, — Чтоб дрему души пробуждать. 1909 Униженному Безумною местью горя, с озлобленьем Тебя пусть клянут, распинают они, Вконец отравляют бесстыдным глумленьем Твои безразсветно-унылые дни. Дай полную волю толпе беспощадной Смеяться над пламенной верой твоей, Над тем, что мечтаешь ты песней отрадной Отзывные струны найти у людей…. Пусть дух твой унижен, истерзан жестоко, И кровью сочатся пусть раны твои, — Но муки все, молча, сноси без упрека И горькое горе поглубже таи. Как птичка в ненастные ночи, в морозы, — Судьбе покорись, и в себя весь уйди; Пускай накипают кровавые слезы И рвутся со стоном глухим из груди, — Будь крепок и их подави беспощадно, Чтоб стая бездушных твоих палачей Победу трубить, издеваться злорадно Не смела над жертвою злобы своей. Обиды, наветы улыбкой спокойной Встречай на своем одиноком пути, Гонителям ярым, толпе недостойной Не гневом, — презреньем глубоким плати. И если все муки житейского ада Тебя изведут, обессилят вконец, Знай — будет твоею высокой наградой Из терний колючих суровый венец. 1887 Цветок Рожден не искусством холодно-прилежным, А творчеством дивным природы живой. Взлелеян весенним дыханием нежным. Расцвел на свободе цветок луговой. В наряде простом, целомудренно-скромный, Ни роскошью красок, ничем не блестя, Он трогал красою стыдливою, томной, Привольной, прекрасной Украйны дитя. Его горделивое небо приветной Улыбкой дарило на пире весны, И тихо ласкал ветерок предрассветный, Ему навевая блаженные сны. И клены тенистые грудью могучей Его заслоняли, ревниво храня От солнечной ласки, мучительной, жгучей В разгар ослепительно-яркого дня. А ночью росистою месяц влюбленный Его до зари убирал жемчугом, — И сладко молился цветок умиленный, Когда тишина воцарялась кругом. Цветок так любил уголок свой уютный, Так счастлив был долей своею земной… И вдруг, по фантазии чьей-то минутной, Был должен расстаться с полянкой родной. Все кончено!.. Бедный, он с волей простился… Ни солнца… ни счастья… Лишен он всего… И в душных покоях теперь очутился, Где роскошь угрюмая давит его. Его оскорбляют нескромные взгляды, Жизнь чуждого мира страшит, — и в груди Так мертвенно-пусто, — ни капли отрады — И плен, нескончаемый плен впереди… Всю горечь бессилья душой постигая, Он медленно чахнет — и блекнет, увы… Мне вас тяжело огорчить, дорогая, Но… бедный цветок, это — вы! 1889 * * * Это что? Чертоги рая? Или марево и дым?.. На костре любви сгорая, Возрождаюсь молодым: Миг — и пыль с души стряхнута, С плеч упало бремя лет! Длится дивная минута, Жадно пью блаженства свет. С неземными голосами Слился я, восторг деля; Вижу, верю: с небесами Сочетается земля. Пало злобное ненастье, Что несло зловещий тлен, — Расцвело, ликуя, счастье И само дается в плен; Жаждет сладостной неволи, Жаждет быть моим рабом… Божество я вижу в поле — Первозданном, голубом… Сокровенных тайн чудесней Грезы в сердце не таю: Гимн за гимном, песнь за песней На алтарь любви даю: У нее что звезды — очи, Светлый локон мягче льна, Что украинские ночи — Тайна прелести сильна. Воплощенье вдохновенья, Отблеск девственной мечты, Аромата духновенье, Нега тихой красоты!.. Призрак дивный, полный силы, Сжалься, узы развяжи! Дай дойти мне до могилы Свято любящим, без лжи! 1908 * * * Я не люблю твоей веселой маски, И от нее так жутко мне порой, Когда твои задором блещут глазки, Или горят обманчивой игрой; Когда среди толпы, как вихрь, шумливой, Меняясь вдруг в лице, ты неспроста Стремишься быть кокетливой, шутливой И смех зовешь на бледные уста… Да и со мной наедине при встрече Не хочешь снять ты маску ни на миг: Твой ясен взор, твои спокойны речи… Но тщетно все: я недуг твой постиг… Смеешься ты — но скорбен лик твой бледный, Тоска сквозит в рассеянных очах, Тревога дней, мелькнувших не бесследно, Когда росток святой любви зачах… К твоей души таинственному храму Ты доступ всем пыталась возбранить… А я проник… Подозревал я драму — И угадал… Давно держу к ней нить… Кому владеть тобой дала ты право, И с кем свое спаяла бытие, Тот иссушил медлительной отравой Твои мечты и счастие твое… Ты видишь тот цветок? Рука мороза Его в ночи коснулась… Посмотри: Снаружи он прекрасен словно греза, Но у него гнездится смерть внутри… «Пробуждение» № 12, 1913 Всего стихотворений: 30 Количество обращений к поэту: 6107 |
||
|
|
russian-poetry.ru@yandex.ru | |
Русская поэзия | ||