Русская поэзия
Русские поэтыБиографииСтихи по темам
Случайное стихотворениеСлучайная цитата
Рейтинг русских поэтовРейтинг стихотворений
Переводы русских поэтов на другие языки

Русская поэзия >> Евгений Михайлович Тарасов

Евгений Михайлович Тарасов (1882-1944)


  • Биография

    Все стихотворения на одной странице


    В больнице

    Слепые шли толпою вслед за зрячим,
    Безногих принести велели молодым.
    Был темен зал, и воздух стал горячим,
    Зловонным и густым.
    Весь мир послал сюда несчетные недуги.
    Зажегся свет.
    В один кошмарный сон
    Застыли мы и вздрогнули в испуге,
    И каждый был, как в неисходном круге,
    В глазах других тревожно повторен:
    Иссохшие, как тень, безносые, в коростах,
    Раздутые, как шар, гниющие живьем —
    Давно уж ждут нас черви на погостах,
    А мы живем.
    А мы живем, как нищие, как звери,
    Как осужденные, забытые навек…
    Открылись двери,
    И к нам пришел — из мира — Человек.
    Он нам сказал: «Душа моя устала
    Средь тех, кому цветет безоблачный Апрель.
    Меня к вам жизнь певцов тоски послала».
    Его слова певуче повторяла
    Его виолончель.
    Он говорил о мире недоступном,
    Изгнавшем нас, забывшем нас давно,
    О том, что нам, недужным и преступным
    В удел дано:
    Он говорил о темной бездне горя,
    О том, что не для нас — безоблачный Апрель.
    И плакала, словам певучим вторя,
    Виолончель.


    «Современный мир» № 4, 1906

    В горах

    В горы уводят дороги.
    Трупы лежат на пути.
    Где же вы, старые боги?
    Мы уж устали идти.
    
    Искры недоброго гнева
    Блещут уж в наших глазах.
    Боги отцов наших, где вы?
    Мы заблудились в горах.
    
    Ноги о камни избиты.
    Страшно смотреть с крутизны.
    Боги, ведь вы не убиты
    В грозах бесславной войны?
    
    Снова о камни споткнулись.
    Вот — перед нами утес.
    Боги, иль вы захлебнулись
    В море страданий и слез?
    
    Может быть, вы утонули
    В чистой народной крови?
    Где вы? — Вы нас обманули
    Сказкой о вашей любви.
    
    Мы истомились в дороге —
    Вы позабыли о нас.
    Будьте же прокляты, боги.
    Мы отвернемся от вас.
    
    Снова и снова преграды.
    В горы дорога ведет.
    Братья, богов нам не надо!
    Братья, смелее вперед!


    «Современный мир» № 3, 1907 г.

    В дорогу

    Много вас, незнающих и юных,
    Городу сосватали поля.
    Ну, иди. Ты веришь, что в бурунах
    Твердая проглянула земля.
    
    Сбереги лишь ласковость глубоких,
    Тех, кто весь доверился звезде:
    Много вас, невест голубооких,
    Отдано уж Синей Бороде.
    
    На тебя он глянет, как несытый,
    Заглядится тысячами глаз:
    Посмотри в лицо ему открыто,
    Чтобы взор твой скорбно не погас.
    
    В нем душа безрадостно устанет,
    Жди тревог, томлений и обид.
    Он тебя туманами обманет
    И в теснинах улиц закружит.
    
    В полутьме извилин и прогалин
    Позовет к далекому огню.
    О Тебе я нежно опечален.
    И печаль лелейно сохраню.


    В церкви

    Забытыми снами
    Все души полны,
    И в сумрачном храме
    Густыми рядами
    Мы молча стоим у стены.
    
    Огни золотые
    Безмолвных свечей…
    Сквозь окна цветные
    Вплывают больные
    Дрожанья вечерних лучей.
    
    Бесхитростны лица
    Бесстрастных святых —
    И мысли как птицы
    Сплелись в вереницы
    И строятся в сумрачный стих.
    
    И мысли несыто
    Впились в образа.
    Где детски открыто
    Задумались чьи-то
    Не детски-простые глаза.
    
    Бряцают кадила.
    Молитвы звучат…
    Но вера остыла.
    Но сердце забыло.
    И в сердце молитвы молчат.
    
    И сердце борьбою
    Тяжелой полно:
    В нем гордость собою.
    В нем гордость судьбою —
    И все же не радо оно.
    
    В нем вспыхнули сказки.
    Куда-то манят,
    А полные ласки
    Открытые глазки
    Сквозь сумрак с участьем глядят.


    1907

    Ветер

    Надо мной в вышине беспокойными струями
    Предполуденный ветер шумит и шуршит
    И листву, пробегая, дарит поцелуями,
    И листва перед ним утомленно дрожит.
    
    Что он видел, блуждая земными дорогами,
    Что узнал, пролетая воздушной волной,
    И какими страстями, какими тревогами
    Поделиться захочет он, вольный, со мной?
    
    И зачем он — то манит нежданными ласками,
    То с проселка швырнет ядовитую пыль?
    Зачарует ли он тиховейными сказками,
    Или глухо расскажет кровавую быль?
    
    Он ни слова не скажет мне. В сторону бросится,
    Недоверчиво свистнет, пригнется к земле.
    Вот — опять бесконечной дорогой проносится,
    Исчезая в волнистой полуденной мгле.
    
    Увлечется на миг, заиграется с ворохом
    Пожелтевшей, слетевшей с деревьев, листвы
    И опять неуверенным, ласковым шорохом
    Пробежит меж стеблей задремавшей травы. 


    1906

    Завет

    Он разослал своих шпионов
    В подполья каменных столиц,
    В разгул вертепов и притонов,
    В громады тюрем и больниц.
    
    И дал завет им: «Лицемерьте,
    Убейте, лгите — умер Бог.
    Ищите все Царицу Смерти,
    Найдя, ведите в мой чертог».
    
    И привели к нему увечных,
    Слепых, смердящих духа зла,
    Но в дом Царя бесчеловечных
    Царица Смерти не вошла.
    
    И задрожал Владыка темных,
    И, кинув крики в высоту,
    Ушел со сворой слуг наемных
    Искать бессмертную мечту.
    
    Он обошел леса и степи,
    Всходил на грани серых скал,
    И в лунный час в забытом склепе
    Он встретил ту, кого искал.
    
    И отдал он Царицу Смерти
    Навеки в жены палачу.
    И речь его была: «Измерьте
    Терпенье преданных бичу.
    
    Вот вам завет: плетите петли
    Для женщин, юных и детей,
    Гасите свет, ищите, нет ли
    Мне непокорных меж людей.
    
    Когда же смолкнут в мире крики
    И станет трупом жалкий мир, —
    Я позову вас: у Владыки
    Вас будет ждать последний пир».


    1907

    Лесные цветы

    Доверчиво-нежные,
    Как радость мечты —
    Цветы белоснежные,
    Лесные цветы,
    Листвой затененные
    От жарких лучей,
    Счастливо-влюбленные
    В журчащий ручей,
    Под листьями зыбкими,
    От мира вдали —
    Свободными, гибкими
    Вы нам расцвели.
    
    Но вам, беспокойные,
    Не то суждено.
    Вас яркое, знойное
    Ждет солнце давно.
    Вы скоро раздвинете
    Вас скрывшую тень
    И взглядом окинете
    Ликующий день.
    Какая широкая
    Раскинется даль!
    Какая глубокая
    Возникнет печаль!
    
    Но минет мгновение —
    В вас скажется вновь
    И радость цветения,
    И к жизни любовь,
    И детство свободное,
    И эта лазурь…
    В вас вспыхнет голодное
    Искание бурь.
    Вы в каждом пробудите
    Тревогу мечты.
    Вы счастливы будете,
    Лесные цветы!


    «Современный мир» № 3, 1907 г.

    * * *

    «Мир, мой старый мир — ослеп,
    Сорвался с предвечных скреп.
    Пошатнулся, обезумел» —
    Тот, кто так доныне думал,
    Не подумал об одном:
    Все, что было — было сном,
    Было детством человека,
    Мир мечтает об ином,
    Не достигнутом от века,
    Мир уже не знает сна,
    Мир навеки в лихорадке,
    В первый раз ему ясна
    Золотая новизна
    Ускользающей отгадки,
    Той, что словно нить влечет
    Мимо скал и через мели.
    Миру выпал жданный чёт —
    Обезумев, мчаться к цели,
    Перепутанную нить
    В лабиринте звезд развить,
    До конца ее продумать.
    
    Надо с миром — обезуметь,
    Чтобы ныне в мире — быть.


    «Современный мир» № 9, 1907

    * * *

    Мой склеп угрюм, и тих, и низок,
    Я истомлен, мне тесно в нем.
    Свободы день еще не близок,
    А силы гаснут с каждым днем.
    
    Вот почему мои виденья
    Так беспокойны, так больны:
    Они родятся на мгновенье,
    Они боятся тишины.
    
    Они плывут из темных далей
    В глухие пропасти ночей,
    Таясь — чтоб их не увидали
    Глаза бессонных палачей.
    
    Мелькнут на миг и утонули.
    Я вижу их — другие нет.
    Я близок им — не потому ли,
    Что я иной, что я — поэт?
    
    А если так — возьми без боли
    Мои стихи, мои мечты:
    Не целый век мне быть в неволе.
    Мы будем вместе — я и ты.
    
    Тяжелый свод немого гроба
    Уйдет во мглу забытых снов.
    Как сталь отточенная, злоба
    Сверкнет в рядах моих стихов.
    
    Возьми — вглядись в мои виденья.
    Я отдан им, другие — нет.
    Вглядись в мой сон, в мои сомненья,
    Скажи — быть может, я поэт?


    1907

    * * *

    Моя душа еще жива,
    Но в ней, живой, нагроможденные,
    Я сосчитал мертворожденные
    И мной убитые слова.
    
    В ней трупы радостей задавленных,
    В ней трупы помыслов и дней,
    И ноша крестная отравленных
    Воспоминаний и теней.
    
    В ней черный грех самосожжения
    И грех томительных вериг,
    Отлива мерное движение
    И тихий шелест мертвых книг.
    
    Ее сокровища растрачены,
    Ее провалы глубоки,
    Но темным ужасом охваченный,
    Я не хочу своей тоски.
    
    Я не хочу коснеть в мучительстве,
    Я не хочу понурых плеч.
    О, жизнь, позволь в твоем строительстве
    Хоть незаметным камнем лечь!
    
    Позволь, несвязанная, внешняя,
    Чтобы, сгорая и любя,
    Моя душа, доныне здешняя,
    Цветком раскрыла бы себя.
    
    К тебе иду, многообразная,
    Убийств и пыток не хочу,
    И полдень свой под солнцем празднуя,
    Не уподоблюсь палачу.
    
    Прими мое в грехе раскаянье,
    Будь мне, суровая, светла,
    Чтоб в серых сумерках отчаянья
    Моя душа не умерла.


    «Современный мир», Том 10. 1908

    На северной реке

    Далекий бор синеющей стеною
    Нас окружил и словно онемел.
    Закат едва алеет над рекою,
    День отлетел.
    День отлетел — и запад умирает,
    И чище стала каждая черта.
    И волны, торопясь, на лодку набегают
    И бьются о борта.
    И ветер их несет в полуночные дали,
    Маня и нас в свободный океан…
    На берегах огни яснее стали,
    Возник туман.
    Бессильные пред цепкою дремотой,
    Мы якорь бросили. А волны далеки.
    Нас сторожат угрюмые болота
    И мертвые пески.


    1906

    О людях печаль

    Когда от голодной
    Устану тоски,
    И вечер холодный
    Зажжет огоньки
    Вдоль русла безводной,
    Шумливой реки, —
    
    Брожу средь согбенных,
    Средь нищих, калек,
    Вдоль улиц бездонных,
    Вдоль вымерзших рек —
    Гляжу из-под сонных,
    Томящихся век.
    
    Гляжу на громады
    Уснувших домов,
    И тают преграды,
    И город мне нов, —
    Но думы не рады
    В оковах из слов.
    
    И думы туманят
    Холодную даль,
    И к новому манят,
    И пленных мне жаль,
    И тихая ранит
    О людях печаль.


    1908

    * * *

    Обессилевший раб, пригвожденный к земле,
    Я печально влюблен в золотую звезду,
    Но тоскуя в застывшей, томительной мгле,
    Я к далекому небу с земли не уйду.
    Пригвожденный к земле, осужденный навек
    Задыхаться в пыли бесконечных дорог,
    Я беспомощный, слабый, слепой человек —
    Я хочу на земле быть как радостный бог.
    Убегают дороги уклоном крутым,
    И пустыня кругом холодна и мертва,
    Но тоскующий раб, я хочу быть земным
    И земному отдам молодые слова.
    Я прикован к земле, я от неба далек,
    Я печально влюблен в золотую звезду,
    Но в любви не признаюсь напевностью строк
    И к далекому небу с земли не уйду.


    1906

    * * *

    От лесов, на горы взброшенных,
    От степей, где нет пути,
    От хлебов, под корень скошенных —
    К тесным улицам уйти,
    Затеряться в их извилинах,
    Их туманами дышать, —
    От голодных, обессиленных,
    К гордой бедности бежать,
    Жить и грезить бодрой осенью,
    Видеть мир все новых снов,
    Быть довольным бледной просинью
    Над вершинами домов:
    В этой бедности — сокровища.
    В ней надежды без конца.
    Я иду к тебе, чудовище:
    Не отвергни беглеца.


    1907

    Печалью не сытый

    Холодные стены глядят равнодушно,
    В стенах этих снятся свинцовые сны.
    Мне хочется плакать. Мне тесно и душно.
    И кажется мне — не дожить до весны.
    
    Мне хочется слез — только слез без рыданий,
    Чтоб стала острее тупая печаль,
    Чтоб были короче часы ожиданий,
    Чтоб песни звучали как сталь.
    
    Но плакать не буду. Печалью не сытый —
    Я вновь одинокую песню свою,
    Как медленным ядом — слезой непролитой
    В тиши напою.


    1906

    Пыль

    Еще страница той же были…
    Рассвет сменил ночную мглу,
    Но тени спрятались в углу,
    И тени в воздухе застыли…
    И легкий слой тюремной пыли
    Лежит на каменном полу.
    Еще страница ожиданья,
    Тоски, стремленья отдохнуть…
    Кошмары сгинули… Чуть-чуть
    Дрожат о них воспоминанья.
    Пылинка тусклого страданья
    Запала в ноющую грудь.
    Уходят дни… и дни за днями.
    Пылинки реют надо мной,
    Ложатся на душу тоской…
    Далек тот день, когда меж нами
    Не будет стен, когда слезами
    Я смою пыль с души больной…


    1906

    * * *

    Разъятый ударами молота,
    Но цельный когда-то металл,
    Я спал, непробудный, расколотый,
    И в снах сновидений не знал.
    
    Я спал, обреченный усталости,
    Но кто-то, такой же, как я,
    Бессонный в мучительной жалости,
    Томился во тьме бытия.
    
    И были печальными сестрами
    В бессонном душа — и во мне,
    И мук лезвиями двуострыми
    Разрознены были оне.
    
    Но спящий, поникший, расколотый,
    Я знал в неотступном бреду,
    Что вновь под ударами молота
    Я цельность метала найду.


    1908

    Северный ветер

    Ветер нашего севера, ветер моря не страшен нам,
    Пусть бушует над пенностью вод:
    Разрушенье и ужасы городам многобашенным
    Он на крыльях своих принесет.
    Сколько раз, неустанные, мы прощались с фиордами,
    Уходили в безвестность морей —
    И опять, поседелые, возвращались мы гордыми
    И добычей, и славой своей.
    Завтра в битву, товарищи! Упивайтесь же яростным
    Ветром стран, где бессменно — зима.
    Эй, поглядывай, кормчие! Кораблям белопарусным.
    Любо плыть за кормою корма.


    1907

    Странные сны

    Странные сны…
    Огни погребальные,
    Даль отодвинута в сумрак колоннами.
    Замкнуты, глухи зеркальные
    Четыре стены.
    Полудевочки-девушки, хрупкие, бледные,
    С движеньями сонными,
    Меж колоннами бродят, не будя тишины.
    Глаза их дразняще испорчены
    Стенами зеркальными,
    Глазами их выданы сны заповедные
    Из-под тяжких, несомкнутых век.
    Тела их упругие платьями бальными
    Обвиты и скорчены,
    Обвиты навек.
    Бродят, расходятся, сходятся. Спят зеркала.
    Двойными седыми волокнами
    Вдоль них паутина спустилась, легла:
    Мгла.
    Кто-то живет за незрячими окнами.
    Кого-то безрадостно ждут
    Обвитые платьями тесными.
    Те, за стенами отвесными
    К ним не придут.
    И бродят, и сходятся — сонные с сонными —
    О дальних, беззвучно шепча, говорят.
    Огни погребальные
    Между колоннами
    Тихо горят.
    Замкнуты, глухи зеркальные
    Четыре стены.
    Вещие сны.


    1907

    Улица

    Каждый миг, каждый час
    Мимо вас
    Мы идем, чтоб вернуться, и снова идем вереницами,
    Те, которых огни беспокойной столицы сожгли,
    Те, что в тюрьмах покоя найти не могли,
    Те, что улицам кинуты были больницами
    Дети города тесного,
    Дети черной земли, 
    Женщины улиц со стертыми лицами,
    Старики и старухи — проходим, идем вереницами,
    Проходили не раз
    И снова прошли.
    Для нас
    Сегодня и Завтра полно неизвестного,
    И ужас паденья отвесного
    Навеки застыл в глубине немигающих глаз.
    Видели вы.
    Как идем мы и снова идем, каждый миг, каждый час
    Мимо вас —
    Женщины, снова и снова, с постылыми ношами.
    Тяжело им, шуршат утомленно калошами.
    Не могут поднять головы,
    Дети улиц — свежи их глаза изумрудные,
    Но ужас, как пойманный зверь, притаился и в них —
    Дети улиц ступают ногами некрепкими,
    Нищие — хитрые, нудные.
    С пальцами цепкими —
    Мы идем и проходим бездарными пошлыми слепками
    С других.
    Зажгут фонари.
    Муть разляжется всюду, слепая, безбрежная.
    Вечер тягуч.
    Мы снова проходим — отыщем ли койки ночлежные?
    Идем для ночлега, до белой зари.
    В пустыри,
    Выкидыш мусорных куч —
    Озирается, жмется к забору, сутулится
    Голытьба,
    А вокруг, как безвольная, злая раба,
    Торжествует, грохочет и с визгом проносится улица.


    1907

    * * *

    Холодный снег осыпал щедро
    Твои озябшие поля,
    Твои измученные недра,
    Многородившая земля.
    
    Твой небосвод склонился ниже,
    В твоих полях простор для вьюг, —
    От мук усталая, усни же
    И отдохни для новых мук.
    
    Пускай леса шумят под ветром,
    Пусть дали мглой заметены, —
    Покойся, мать, под снегом щедрым
    Без сновидений до весны.


    1908

    Чайка

    Будь я чайкою речною,
    Я бы справился с тоскою:
    Чуждый мертвому покою,
    Я мелькал бы над рекой.
    Весь горя желаньем жгучим —
    Быть веселым, быть могучим,
    Я поднялся б к черным тучам —
    Черным тучам брат родной.
    Крылья сломаны. Угрюмый,
    Я слежу с недоброй думой,
    Как свободно и без шума
    Вьется чайка на реке.
    День измучен и — усталый,
    Бросил всюду отблеск алый…
    Чайка виться перестала,
    Чайка скрылась вдалеке.


    1906



    Всего стихотворений: 22



  • Количество обращений к поэту: 4959





    Последние стихотворения


    Рейтинг@Mail.ru russian-poetry.ru@yandex.ru

    Русская поэзия