Владимир Григорьевич Жуковский (1871-1922)

• Биография Владимира Жуковского

Все стихотворения Владимира Жуковского на одной странице

- Оглавление -

От Ивана Великого
Ко Василью Блаженному,
От Кремля ко Спасителю,
Над Москвой православною,
Звон гудит, разливается,
Звон со звоном встречается
И в лазури привольные
Вести шлет богомольные.

Говорит он таинственно
Про былое и славное,
Про родное и вечное,
Для России священное.
Бородинской годиною,
Точно старой былиною,
Сердце снова обвеяно,
К новым битвам содеяно.

Из собора Успенского,
Помолясь пред святынями,
Святогор с Ильей Муромцем,
Шапки сняв, пробираются.
С верой скромной и пламенной
Побывать в Белокаменной,
Где все русское сходится,
Им не часто доводится.

За работой кустарною,
Над сохой да над пашнею
Коротают безвременье
Старой славы носители.
Если вновь испытание,
Как Христово призвание,
На Россию надвинется, —
Меч-старинушка вынется.

Много силы неведомой
За родное потрачено,
Но великого племени,
Светлых сил не убавилось!
Упокой, Боже, павшего,
Страха в битве не знавшего:
Пред Москвой златоглавою
Смерть была его славою.

От Москвы в древний
Новгород От Владимира к Киеву,
Звон гудит, разливается,
Высь колебля лазурную.
Бородинской годиною,
Точно старой былиною,
Сердце снова обвеяно,
К новым битвам содеяно.

Где вы, нимфы и дриады,
Почему в лучах луны
Вы дразнить уже не рады
Пана, бога тишины?

Разве в чуткой тьме ущелий
Он за вами не бежит?
Разве голосом свирели
Ночь уже не дорожит?

Ведь под тень седой оливы,
Под навес из диких роз
Пан, влюбленный и ревнивый,
Не одну из вас унес.

И, в ответ на зов поэта,
Прозвучал свирели зов.
Нимфу, пойманную где-то,
Пан обнять уже готов.

Сквозь навес широких пиний
Свет серебряный сквозит,
В тишине душисто-синей
Слышен визг и стук копыт.

И, смеясь, бегут дриады,
Шаловливы и стройны,
Шуткам Пана снова рады
И луной опьянены.

Вчера мне пел соловушка
В сиреневых кустах,
О чем, о ком, — не ведаю,
Должно быть, о цветах.

Таинственные, свежие,
Под кущами берез,
Внимали песне ландыши,
Растроганы до слез.

Луч солнца догорающий
Листву позолотил,
Своей зарею нежною
Всю рощу одарил.

И пел, и пел соловушка,
Незримый гость родной,
О том, что можно высказать
Лишь первою весной.

Бывало, отраженьями
На все ответит пруд:
То солнце в нем затеплится.
То облака бегут.
Под вихрем весь нахмурится,
А ночью звезд не счесть.
Казалось, что-то чуткое
В его вниманье есть.

В него березы старые
Гляделися весной,
Когда к стволам серебряным
Ласкался первый зной.
Он серьги их весенние,
Сверкая, собирал
И, точно ласки радостной,
Движенья веток ждал.

Но лет неумолимая
Прошла над ним чреда,
От чуткого, от светлого
Нет больше и следа.
Глухой, недвижной тиною
Затихший пруд зарос:
Не хочет он волнующих
Ни летних зорь, ни гроз.

Когда сухою веткою
По тине проведешь,
На миг тропинкой светлою
Воды проснется дрожь.
Но пеленой тяжелою
Затянут скоро след,
И будто гаснет медленно
В минувшее просвет.

Залетела пчела в мою комнату,
Видно, с яркого сбилась пути,
И свободы полету медовому,
Уставая, не может найти.
То скользит по окну сверху донизу,
То упрямо в стекло застучит,
То закружится, будто безумная,
И напрасно жужжит и жужжит.
А ведь дверь не закрыта, и свежие
У террасы на клумбах цветы,
И кистями лилово-душистыми
Раскидались сирени кусты.
Но пчела за свободу лазурную
На окне утомила крыло
И ползет, безнадежно упрямая,
На согретое солнцем стекло.

Залетела мне в душу нежданная,
Молодая, как прежде, мечта;
Закружилась, забилась в неведомом,
Жаждой светлого счастья чиста.
Все кругом так душисто и радостно,
Но тобою лишь греза полна…
Как пчела, недоступным обманута,
В твое сердце стучится она.

Слушай, Серб: когда впервые
В море сдвинешь ты ладью,
Вспомни рабство вековое,
Вспомни родину свою!

Ты достань в Герцеговине
Для ладьи своей сосну;
Помолись, пускаясь в море,
Не пойдешь тогда ко дну.

Сделай парус из рубахи
Брата, павшего в боях,
Пусть белеет над лазурью,
Отражается в волнах.

Рукоять руля пусть будет
Из ружейного ствола,
Чтоб она в седую бурю
Надломиться не могла.

С бурей справиться поможет
Тень Душана короля,
Будет ждать ладью обратно
Заповедная земля.

С Богом, Серб, на берег моря,
С Богом В жизнь: давно пора!
Ведь сосна шумит и грезит
Об ударе топора. 

На возу с душистым сеном,
Будто в море голубом,
Мы плывем в лугах родимых,
Что у речки, за селом.

Воз шуршит и пахнет сладко,
Затуманилась река,
Тихо шествует лошадка,
Розовеют облака.

Где-то близко, под кустами,
Где, не взять нам, право, в толк,
Коростель упрямым криком
Проскрипел и вдруг замолк.

А навстречу все теплее
Веет вечером в лицо,
Воз и темная аллея,
Осенившая крыльцо…

На охоту соколиную
Летним днем, погожим днем,
Млад-Царевич едет весело,
Правит радостно конем.

Пахнет луг грозой вчерашнею,
Веет Русью от земли.
На угодьях зеленеющих
Цапли, утки, журавли.

И спустил Царевич сокола
В голубую неба высь,
Смотрит вслед и шепчет соколу:
«Светик-сокол, не срамись».

И не мог Царевич вымолвить,
Наглядеться бы хотел,
А уж сокол птицу быструю,
Точно молния, доспел.

Счастлив славною потехою
Млад-Царевич, смотрит вдаль,
И для сокола любимого
Ничего ему не жаль.

Наградит своих сокольничих,
Отдыхая от заботь,
За охоту подмосковную
Чару с медом поднесет.

Лазурно утром было море,
Но в полдень тяжкая волна
Уже вздымалась на просторе,
Неудержима и грозна.

Ей было в каменных оковах
Как будто тесно, и на брег
Она в сверканьях бирюзовых
Вела напрасный свой набег.

Но грань, воздвигнутую Богом,
Волна не смела перейти,
Пред ней незыблемым порогом
Стояли скалы на пути.

И набегали тщетно волны
На выси каменных преград,
Гремя, дробясь, качая челны,
И в море падая назад.

Казалось, где-то под землею
Титан, и сумрачен и зол,
Своей могучею рукою
Огонь расплавленный развел,

И вот лазурная стихия,
В котле огромном закипев,
На скалы сумрачно-седые
Подземный сбрасывала гнев.

Царевна вод, — Купава я.
Мой замок — тихий пруд.
Все жду, безмолвно плавая,
Когда меня возьмут.

В плену я: цепь подводная
Ко дну прикреплена,
Мне колыбель — холодная,
Глухая глубина.

Когда вот здесь, под ивами,
Смелей с закатом для,
Злат-месяц переливами
Дробится вкруг меня,

Тогда мне долго кажется,
Что плен окончен мой,
Что стебель мой отвяжется,
И стану я земной.

Я раскрываюсь, белая,
Вся в сказочной любви,
Мольба звучит несмелая:
«Возьми меня, сорви!»

Но камыши прибрежные
Не дремлют, сторожат,
Напрасны речи нежные,
Напрасен бел наряд.

Я так все лето плаваю
И плачу поутру.
Забытою Купавою
Живу я и умру.

Я вчера любил так долго
Ночь душистую весны,
И казалось: снова веют
Тени милой старины.

У любимого портрета
Мой волшебный уголок.
Света я в безмолвной зале
Не хотел и не зажег.

Я открыл рояль и песни
Перелистывал твои…
Как тогда, неугомонно
Пели в роще соловьи.

Но никто не тронул клавиш
Одинок я был вчера,
Только настежь были двери,
Ночь мерцала до утра.

Всего стихотворений: 11