Русская поэзия
Русские поэтыБиографииСтихи по темам
Случайное стихотворениеСлучайная цитата
Рейтинг русских поэтовРейтинг стихотворений
Переводы русских поэтов на другие языки

Русская поэзия >> Андрей Павлович Колтоновский

Андрей Павлович Колтоновский (1862-после 1934)


  • Биография

    Все стихотворения на одной странице


    Ай-Петри

    Море беснуется, стонет,
    Волны, как горы, вздымает,
    С ревом их гонит и с грохотом бьет о гранит,
    Гложет утес и шатает,
    Жадно обломки хоронит,
    Вновь набегает и диким проклятьем гремит…
    Черные тучи несутся,
    Дышат зловеще бедою,
    Ринуться в битву, как демонов сонмы, спешат…
    Птицы над бездной морскою
    В хищном предчувствии вьются…
    Заревом адским пылает багровый закат…
    Только испытанный в споре,
    Гор своих витязь могучий,
    Смотрит Ай-Петри спокойно и гордо с высот, —
    Знает: рассеются тучи,
    Стихнет бессильное море,
    И в ореоле победное солнце взойдет.


    <1901>

    В бурю

    …Несется корабль, а навстречу с волны на волну,
    Как мячик, суденышко утлое скачет…
    Кто, дерзкий, пойдет этой ночью ко дну?
    Над кем завтра чайка заплачет?..
    
    Не горсть удальцов на простор из неволи бежит,
    Иль в край неизвестный за счастьем и славой;
    Не грозная шайка добычу следит,
    Готовясь к потехе кровавой…
    
    То — дети нужды, слуги жадной корысти людской,
    Богатство чужое везут из-за моря,
    За хлеб свой убогий — бесстрашной рукой
    С ревущей пучиною споря.
    
    Как призрак, их парус мелькнул и растаял во мгле…
    А море вослед им хохочет и стонет…
    Примчит ли их бешеный ветер к земле,
    Иль в бездне кипящей схоронит?..


    1901

    В конторе

    Унынье и тоска… Накурено и душно…
    От пишущих машин, от щёт — немолчный стук…
    Писцы, средь толстых книг, хлопочут равнодушно,
    И в лицах их — ни дум, ни радости, ни мук.
    
    И так с утра — до вечера… И ныне,
    И завтра будет то ж… и дальше — без конца.
    И некогда вздохнуть… Как дерево в пустыне,
    Без влаги жизненной мертвеют их сердца.
    
    Нужда согнала их, чтоб под ярмо склониться,
    Работать, чтобы есть, и есть, чтоб только жить,
    И жить затем, чтоб также вновь трудиться, —
    Пока не оборвет судьба их жизней нить.
    
    И я средь них волов, покорных темной доле
    И ревностно, за корм, влачащих тяжкий плуг, —
    Томлюсь, как дикий конь, тоскующий о воле
    И рвущийся туда, где блещет степь и луг…


    1900

    В сумерках

    Обвеян печальною мглою,
    Гляжу я в потухшую даль.
    В тревожной тиши за стеною,
    Как женщина, плачет рояль…
    И чудится мне: эти звуки
    Рыдают о жизни моей…
    В них — сердцу знакомые муки
    И знойные бури страстей.
    В них — трепет убитых желаний
    И ропот загубленных сил,
    И скорбные вопли прощаний,
    И ужас родных мне могил…
    Что время смело беспощадно, —
    Встает в очарованном сне;
    И больно, и сладко-отрадно
    Вернуть невозвратное мне…
    Но, выплакав слезы, уж стонет
    Последним аккордом рояль…
    Душа моя что-то хоронит,
    Чего-то безумно ей жаль…


    <1900>

    * * *

    Годы бессильны стереть огневые мгновенья:
    Все между нами дрожит необрывная нить.
    Сердце искало — замены, обмана, забвенья…
    Сердце узнало, что нечем тебя заменить.
    
    Где ты теперь? Если море рукой своей зыбкой
    Стан твой ласкает, поет тебя в гимне прибой,
    Ветер целует иль солнце встречает улыбкой, —
    Знай: это я — в многоликом единый — с тобой.
    
    Если томишься ты чуждой душе суетою,
    Если ты маешься в трудной житейской борьбе
    И на минуту забудешься смутной мечтою, —
    Знай: это я вспоминаю, грустя, о тебе.
    
    Если, отвергнув бесстрастный обряд Гименея,
    Знойное тело отдав одинокому сну,
    В сладкой истоме проснешься ты, вся пламенея, —
    Знай: это я к тебе, в грезах целуя, прильну.
    
    Если, наскучив законною лаской ревнивца,
    Ржавые цепи сожжешь ты на грешном огне —
    Губы отдашь поцелуям иного счастливца, —
    Знай: не ему ты раскроешь объятья, а мне!


    «Вестник Европы» № 11, 1913

    Гуси

    Покинув север наш унылый
    Для ясных вод полдневных стран,
    Летел, веселый, шумнокрылый,
    Гусей залётных караван…
    
    А средь увянувшего поля
    Паслась ручных гусей семья;
    И не томила их неволя,
    Не снились теплые края…
    
    И вдруг так чудно и знакомо
    Им с неба голос прозвучал,
    Откуда только грохот грома
    Сердца их робкие пугал.
    
    И что-то радостно и смутно
    Их отрешило от земли;
    Они с отвагою минутной
    Крылами воздух потрясли:
    
    Они узнали крик прощальный
    Свободных родичей своих —
    И вслед им шлют привет печальный,
    Напутствуя полет их дальный
    И глядя с завистью на них… 


    «Мир Божий» № 3, 1898

    Далёкой

    Под утесом волны ложе стлали,
    Песню дня устало допевая.
    Над закатом облака пылали,
    Как виденья сказочного края.
    
    Помнишь? Мы, плечо к плечу, следили,
    Как менялись тучек изваянья;
    Те же в них намеки мы ловили
    И роняли те же восклицанья.
    
    Длилась ложь ребяческой забавы,
    А слова взволнованно немели,
    И всплывали вздохи, как купавы,
    И сердца, как арфы, нежно пели…
    
    Вот заря все сказки досказала, —
    Сплыл, как дым, последний призрак зыбкий.
    «Больше нет!» — ты тихо прошептала
    Лишь одной, сбежавшей с уст, улыбкой…
    
    И упал заботливым покровом
    Знойный мрак. И ночь договорила
    То, чего не выдали мы словом…
    Как недавно — как давно все было!
    
    Север. Осень. Неутешной мглою
    Плачет вечер; плачет, сердцу вторя,
    Оттого что нет тебя со мною —
    Ни тебя, ни тучек-грез, ни моря.


    1910

    Зигзаг

    Чем дольше скука сети будней
    Плела в отшельничьей глуши
    И чем мутней и непробудней
    Был сон отравленной души, —
    
    Тем лучезарней расцветают
    Улыбки милых сердцу встреч,
    Щедрее взоры обещают,
    Хмельнее льется смех и речь…
    
    И нелюдимую запруду
    Смыв первой радостной волной,
    Душа сама дивится чуду,
    В нее пахнувшему весной.


    «Вестник Европы» № 4, 1914

    Зима

    Немая степь лежит
    Под пеленою белой;
    Ручей оледенел; пустынный луг умолк…
    Лишь снежный вихрь шумит
    Над рощей помертвелой,
    Да ворон каркает, да воет жадный волк…
    Напрасно сквозь туман
    Пожаром зори пышут,
    И солнце яркое украдкой льёт лучи,
    И ветры южных стран
    Теплом сквозь холод дышут, —
    Земля-покойница не шевелит парчи…
    
    Спит тяжким сном она
    Под саваном могильным…
    Но возрожденья дух, тоскуя, в ней живет
    И ждет, когда весна
    Дыханием всесильным
    Рассеет колдовство — растопит снег и лёд.


    <1897>

    * * *

    Ищу тебя весь день, на всех путях людских;
    Ищу тебя и призываю
    Под шепот сумерек, под крик огней ночных…
    Ты где-то здесь…. Я верю — знаю!
    Но где же нить путей твоих?
    
    Зову тебя всю ночь, в удушье темноты;
    Зову тебя и заклинаю.
    Молюсь и чуда жду… И чую: близко ты…
    И слышу вздох, и обнимаю
    Могильный ужас пустоты.


    1909

    Каприз лета

    Пришла фантазия ненастью
    Размазать небо в серый купол.
    Зевнула даль холодной пастью,
    И дождь захныкал и захлюпал.
    
    Хожу… Сижу… Лежу… Тоскливо
    Гляжу в заплаканные стекла:
    Вдали — все сжалось сиротливо,
    Вблизи — нахохлилось, поблекло.
    
    Весь Божий мир насквозь простужен;
    Деревья ветками чихают.
    Буян-петух, — и тот сконфужен,
    И куры вежливо скучают.
    
    Стоят, повеся хвост и уши,
    Недоуменные коровы:
    Хандрят и их святые души,
    Хоть нервы все у них здоровы.
    
    А что же делать мне — с больными?
    Дремать весь день, как эта кошка?
    Но очи совами слепыми
    Уныло пялятся в окошко.
    
    А на дворе — все лужи, лужи…
    И в окна сырость заползает…
    И в теле сырость, как снаружи…
    И даже мозг мой раскисает.


    1914

    * * *

    Когда на нее я гляжу —
    На иней нескрытых седин,
    Когда я украдкой слежу
    Игру ее скорбных морщин
    И взор, убегающий вдаль,
    Где бродят ушедшие сны, —
    Мне хочется плакать, мне жаль
    Ее лучезарной весны.
    
    Пускай и не мне расцвела
    Улыбка ее красоты,
    Пускай и не мне отдала
    Она свои тайны-мечты,
    Пускай разделить с ней печаль
    Мне право и власть не даны, —
    Мне грустно, мне больно, мне жаль
    Ее невозвратной весны.


    «Вестник Европы» № 11, 1913

    Лесная сказка

    Дуб и береза — рядом в лесу зеленели, —
    Дружно шептались, тайны храня от других.
    В зависти черной хмурились сосны и ели;
    В злобе осины сплетни пускали про них.
    
    Робко и редко
    Дуб к ней касался ветвями.
    Хоть ни покоя в страсти не знал он, ни сна.
    Вздрогнув, соседка
    Строго качала кудрями, —
    И от объятий все уклонялась она…
    
    Вдруг налетела буря, как смерти угроза,
    С громом и блеском в лес направляя свой путь
    Падали с треском ели кругом… И береза,
    Вскрикнув, упала — к другу на верную грудь.
    
    Дни пролетели;
    Он осушил ее слезы,
    Лаской любовной раны ее исцелил;
    Свадьбу им спели
    Радостным хором стрекозы
    И соловей им гимном союз освятил…
    
    И перестали хмуриться сосны и ели,
    И присмирели листья коварных осин.
    Слившись кудрями, дуб и береза шумели
    С юности вешней и до осенних седин.
    
    Если ж мятежный
    Вихрь налетал, и с испугу
    Дико метался трепетный лес и стонал, —
    Крепко и нежно
    К сердцу прижавши подругу,
    Дуб против бури гневно ветвями махал…
    
    Снегом покрыты, словно парчою нарядной,
    Спали деревья… И, как разбойник и вор,
    Хищно подкрался к ним человек беспощадный,
    В тело березы звонко вонзил он топор.
    
    С криком жестоким
    Вырвал он жадной рукою
    Труп из объятий, весь изрубил и увез…
    И одиноким Дуб пробудился весною,
    И оросилась грудь его каплями слез…


    1900

    Мечта

    Когда, при волшебном дыханьи
    Весны, просыпаются реки
    И блещут лазурные своды,
    И звуков природа полна, —
    Мне грезится в смутном мечтаньи
    Иная, для всех и навеки,
    Весна незакатной свободы,
    Немеркнущей жизни весна…
    
    Как шумные волны людского,
    Доныне бессильного моря
    Под знойным лучом возрожденья
    Свой лед вековой разобьют;
    И льдины-обломки былого
    Насилья и рабства, и горя
    В седую пучину забвенья
    В кипящих струях уплывут…
    
    И сгибнет позорно всевластье
    Неправды и злобы коварной;
    И правда из тьмы подземелья,
    Из плена любовь приведет;
    И новое, светлое счастье
    Наденет венец лучезарный
    И с громкою песней веселья
    Цветами их путь уберет…


    1900

    Мёртвый час

    Ночь сомкнулась, как могила,
    Над уснувшим селом,
    Смяла шорохи и смыла
    Очертанья кругом.
    Небо тучами объято;
    Глухо дремлет восток;
    А прощальный луч заката
    Невозвратно далек!..
     
    Мнится, будто опустило
    Время крылья свои,
    Будто в ужасе застыло
    Сердце дряхлой земли,
    Будто солнце где-то тмится
    В вечной мгле без следа,
    И уж день не повторится
    Никогда, никогда!..
     
    Как гигантской паутиной
    Сжата грудь, чуть дыша…
    Перед близкой ли кончиной
    Так тоскует душа?
    Иль в грядущем созерцает,
    Как на тризне веков
    Дикий хаос поглощает
    Прах отживших миров?.. 


    «Мир Божий» № 12, 1900

    * * *

    Над землей безмолвной
    Жаркий день пылает,
    Дышет пылью знойной,
    Влагу выпивает,
    Степь песком заносит,
    Жжет убор полей…
    
    А земля, омыта
    Полночи росою,
    Ласково повита
    Дымкой голубою,
    Вновь у неба просит
    Солнечных лучей.
    
    Время надо мною
    Знойным вихрем мчится,
    Стелет путь нуждою,
    Над мечтой глумится,
    Отравляет волю,
    Пьет из сердца кровь…
    
    А душа, как прежде,
    В трепете желаний,
    Предана надежде,
    Ждет очарований,
    Кличет-ищет долю
    И поет любовь. 


    «Новое Слово» № 9, 1896

    Незнакомка

    Рыдал певучий вальс; по зале в упоеньи
    Кружились вихри пар; гудела речь гостей…
    А я бродил, как тень, в мучительном томленьи
    О том, чего уж нет, о юности моей…
    
    И в стороне от дев, чуждаясь бури бальной,
    Сидела там одна, как будто в полусне.
    Лишь взор ее мерцал загадочно-печально
    И встретился с моим, и потонул во мне.
    
    И сердце вспыхнуло и робко к ней просилось…
    Казалось: слово лишь, — и мы навек друзья.
    Но перед словом тем душа моя смутилась,
    Как перед подвигом, — и удалился я.
    
    Что с ней? Жива ль? Бог весть… Но грустной и прекрасной
    Все снится мне она. Склонясь ко мне на грудь,
    Она прощается, и нежный голос страстно
    Сквозь слезы шепчет мне: «Люби и не забудь!..»


    «Мир Божий» № 10, 1900

    Одуванчик и роза

    Одуванчик желтолицый,
    Гость бездомный издалёка,
    У дворца среди столицы
    Приютился одиноко.
    И томился он от зною,
    Увядал от едкой пыли;
    И его живой росою
    Зори щедро не поили…
    А высоко на балконе,
    Недоступна для пылинок,
    Между пальм, в живой короне
    Из сверкающих росинок,
    И привольно, и покойно
    Роза в неге расцветала
    И дыханьем воздух знойный
    Наполняла, опьяняла…
    Одуванчик желтолицый
    Стал молить ее с тоскою:
    «О, красавица-царица!
    Ты обласкана судьбою…
    Рос и я в тени на воле,
    Но, унесен бурей с луга,
    Изнываю в тяжкой доле
    Без защитника и друга.
    Окропи мне влагой очи!
    Дай на миг хоть освежиться!
    За тебя и дни, и ночи
    Буду небу я молиться…»
    Не услышан стон плебея
    С высоты аристократкой:
    Не дождался он, старея,
    От нее росинки сладкой…
    И засох он; помертвелым
    Смутным взором огляделся —
    И по ветру пухом белым
    Весь уныло разлетелся…
    Но весна дыханьем чудным
    Пронеслася над столицей, —
    И в потомстве многолюдном
    Возродился желтолицый:
    Средь камней, в ковре газона,
    В скверах — рать их зажелтела;
    А красавица с балкона —
    В грязном мусоре истлела…


    «Русское богатство» № 12, 1900

    Осеннее

    Жались ели от осенней стужи.
    Стекленели на полянах лужи.
    Парк безвольно сыпал листья роем,
    И, хватая, гнал их ветер с воем.
    Гнал он листья — выгнал все живое…
    Только зябли на скамейке двое:
    Он, бесстрастный, с нею, скорбной, рядом —
    Как чужие, врозь лицом и взглядом.
    
    Обнажились темных слов намеки…
    Были слезы и мольбы-упреки…
    Залил сердце липкий мрак могилы…
    Убежала б! Только встать нет силы.
    Плыли мысли — как чужие тени…
    Больно локти уперла в колени
    И, в ладонях воск лица сжимая,
    Вся застыла, уж без слез, немая…
    
    Шел мечтатель одинокий мимо —
    Заглянул ей, как сестре любимой,
    В очи-чаши с голубой эмалью,
    Налитые до краев печалью.
    И сверкнули в них на дне зарницы,
    И упали, задрожав, ресницы…
    Встрепенулась… Как больная, встала…
    И, поникши, побрела устало.
    
    Губы вражьи зазмеились гнусно.
    Взоры дружьи провожали грустно.
    Ветер с плачем хоронил былое
    И шептал ей что-то злое-злое…


    1914

    Первый снег

    Люблю я первый снег, — когда в морозный день
    На небо набежит серебряная тень,
    И, словно сдутые, посыплются снежинки.
    Сначала редкие дрожащие пылинки
    Мелькают призрачно, чуть видные глазам;
    Потом — пушинка, две… еще… то здесь, то там…
    Все чаще, все крупней… И вот их рой сгустился,
    Живей завихрился, смелее закружился…
    И в платье, и в лицо впиваются они.
    И вниз, и вверх летят, и гинут в стороне.
    Не видно ничего за сеткою волнистой,
    А на земле лежит уже ковер пушистый…
    Как весело глядеть! Как дышется легко!
    И в прошлое мечта уносит далеко…
    И хочется бродить, и бегать, и смеяться,
    Иль вихрем по полю на резвой тройке мчаться…


    1900

    Признание

    Доныне мы с тобою были
    Чужие сердцем и умом —
    Мы не одним богам служили
    И розно шли своим путем…
    Но я узнал твою утрату
    И безнадежную печаль, —
    И мне, как любящему брату,
    Тебя до боли стало жаль!
    Я не принес тебе участья…
    Что в вечном горе — светлый час?
    Я не вернул бы этим счастья
    И от несчастья бы не спас…
    Но взор твой, полный скорби жгучей,
    Огнем мне в душу проникал,
    И лаской горестных созвучий
    Тебе я втайне отвечал.
    И эти отзвуки живые
    Уж не умрут во мне, поверь…
    Как прежде, в жизни — мы чужие.
    Душой — родные мы теперь… 


    <1900>

    Прощанье

    Последний поцелуй, последнее объятье
    Под кровом темноты…
    А завтра — взгляд один, одно рукопожатье, —
    И вдаль уедешь ты.
    
    И я не пророню ни нежного названья,
    Ни жалоб, ни мольбы;
    Не выдам трепета безумного желанья
    И тайных мук борьбы.
    
    И ты не скажешь мне, что так расстаться больно, —
    Быть может, до седин…
    На бледность щек твоих и грусть, и вздох невольный
    Пойму лишь я один…
    
    Прости… Я замолчу… Упьюсь волшебной сказкой:
    Что ты — моя… моя!
    О, затумань мне ум твоей прощальной лаской, —
    Пусть в ней забудусь я.
    
    О, выпей всю любовь, все силы без изъятья
    И сердце зачаруй, —
    И пусть сожгут его последние объятья,
    Последний поцелуй!..


    1900

    Скиталец

    Я не беглец и не изгнанник,
    Я светлой воли паладин:
    Брожу весь век, беспечный странник,
    Всегда с людьми — всегда один.
    Как ложе долгого недуга
    Иль свод тюрьмы, меня гнетут
    И скука мирного досуга,
    И дня размеренного труд.
    И я иду. Куда? Не знаю…
    Туда, где брезжит новый свет.
    Несу неведомому краю
    Еще несказанный привет.
    Я на чужбине — как в отчизне.
    Везде найдутся братья мне,
    Везде я — капля в море жизни,
    В ее сверкающей волне.
    Везде мне солнце путь осветит,
    И знанья луч блеснет уму,
    И сердце женское ответит
    Улыбкой сердцу моему.
    И не спрошу я, угасая:
    Где кончу праздник бытия?
    И телу все равно: чужая
    Земля схоронит, иль своя.
    Так вечно в мире я, скиталец,
    Черчу спираль, за кругом круг,
    Среди бездушных — постоялец,
    Среди сердечных — гость и друг.
    Послушный баловень природы,
    Ее слуга и господин,
    Уж перестал считать я годы,
    А все — далёко до седин!


    1910

    Сон

    Ты вновь мне снилась — во тьме безбрежной
    Взошла звездою.
    Была ты грустной — была ты нежной —
    Была родною.
    
    Мы все сказали — мы все забыли…
    Преграда пала.
    И ты воскресла для новой были —
    Моею стала…
    
    Ах, знаю: сон мой не ты дала мне…
    Но верю чуду,
    Что станут розы цвести на камне,
    И ждать их буду.
    
    Залогом счастья в душе мятежной
    Мой сон лелею:
    Ко мне придешь ты и будешь нежной —
    Родной — моею.


    1910

    Сосна

    В расселине черной,
    В граните отвесной скалы, —
    Где ветер лишь горный
    Шумит, да гнездятся орлы, —
    Высоко-высоко
    Под сенью зубчатых вершин
    Растет одиноко
    И гордо сосна-исполин.
    Как знамя свободы,
    Она на просторе стоит;
    И вихрь непогоды,
    И зной ее ветви щадит.
    И гром ей клянется,
    Под дикую музыку гор,
    Что к ней не коснется
    Губительной сталью топор… 


    <1898>

    Тайны ночи

    Ах, эти звездные ночи!.. Безмолвные, знойные ночи!..
    Чуткие тени приникли к уснувшей земле,
    Вьются в лучах позабытые грезы;
    Дымкою тают пролитые слезы;
    Сны бесприютные бродят бесшумно во мгле…
    Чует их вещее сердце, и в сумраке ищут их очи…
    
    Ах, эти ясные звезды!.. Ревнивые тайны от века…
    Смутные вести из темной, немой глубины…
    Что они? Жизней предвечных могилы?
    Иль колыбель созидающей силы?
    Или о прошлом — вселенной лазурные сны?..
    Звезды мерцают загадкой на жадный вопрос человека…


    1900

    * * *

    Тают жертвенно извивы
    Бледной тучки в синем зное.
    В материнском лоне нивы
    Зреет таинство земное.
    
    Чуть колышет, обнимая,
    Ветер стебли золотые.
    Смутно ловит ширь немая
    Благовестия святые.
    
    То звенят блаженно дали,
    И плывет над томной нивой
    Вздох обласканной печали,
    Шепот радости стыдливой…
    
    Но смолкают волхвованья…
    Полный колос, нежась, дремлет…
    И отрада упованья
    Поле жаркое объемлет.
    
    И любовно дышит зноем
    Сине-пламенное небо
    Над молитвенным покоем
    Дозревающего хлеба.


    «Вестник Европы» № 11, 1913

    * * *

    Уж осень выплакала слезы…
    Молчат угрюмо небеса,
    И с жестких кос седой березы
    Не каплет мертвая роса.
    
    Ко сну отходит день уставший.
    Поблеклый парк уныл и пуст.
    Прорвав парчу листвы опавшей,
    Дрожит нагой, озябший куст.
    
    И, одинокое, пустое,
    Средь веток жалостно застряв,
    Чернеет гнездышко, витое
    Из моха, волоса и трав…
    
    А та, что строила — Бог знает,
    В какой далекой стороне:
    Грустит и смутно вспоминает
    О милой северной весне…


    <1913>

    Успокоение

    Когда на землю сходит ночь,
    На ложе счастье — сны роняя,
    Когда душа моя больная
    Бессильна скорби превозмочь, —
    Я покидаю город сонный,
    На берег сумрачный иду
    И в тишине завороженной
    Беседу с звездами веду.
    Я улетаю в бездны мира,
    Где с тьмою вечность говорит,
    Где неусыпный вихрь эфира
    Светила новые творит…
    Тогда немеют в сердце муки,
    И гаснут знойные мечты;
    И мне невнятны, странны звуки
    Земных страстей и суеты.
    И мелки кажутся страданья,
    И жалки люди с их борьбой —
    Пред дивной тайной мирозданья,
    Пред вечной жизнью мировой… 


    1900

    Цветы

    Жжет мороз, бушует вьюга
    Средь вечерней темноты…
    А в окне, питомцы юга,
    Улыбаются цветы.
    
    И прохожему невольно
    Как бы снится чудный край;
    Хоть мороз кусает больно,
    Он мечтою своевольной
    Воскрешает светлый май…
    
    В нашей жизни — мрак и холод…
    Розам счастья — не цвести…
    Если ты душою молод,
    То в душе их приюти!
    
    Сохрани с заботой нежной
    Их в тепличной тишине, —
    Чтоб дрожащих в стуже снежной
    Согревать мечтой мятежной
    О чарующей весне…


    «Вестник Европы» № 2, 1897



    Всего стихотворений: 30



  • Количество обращений к поэту: 5495





    Последние стихотворения


    Рейтинг@Mail.ru russian-poetry.ru@yandex.ru

    Русская поэзия