Александр Львович Боровиковский (1844-1905)

• Биография Александра Боровиковского
• Стихотворения Александра Боровиковского по темам

Все стихотворения Александра Боровиковского на одной странице

- Оглавление -

  Детям

Толпа идет, идет… Уж те давно прошли,
А эти всё идут… И там идут, взгляни ты…
Венки… Еще венки… А сколько пронесли,
И каждый с надписью, цветами перевиты!.
Смотри, дитя мое, — печаль и торжество!
Хоронит в этот день -и празднует столица!
Ты знай: в истории народа твоего
Сегодня пишется хорошая страница.
А тридцать лет назад, в начале жизни, он,
Чей гроб теперь несут, усыпанный цветами, —
Он шел закованный и тяжкий сердца стон
Старался заглушить, бряцая кандалами.
Потом, дитя мое, поймешь ты смысл того,
Что говорю тебе пока одним намеком…
Но цепи и — цветы! Для сердца твоего
И это уж звучит внушительным уроком.
Он в «мертвом доме» жил. Там люди заперты
От жизни, от надежд, заброшен ключ от двери…
И там среди цепей он отыскал цветы
В сердцах людей, людьми отвергнутых, как звери.
Внимали с трепетом его рассказам мы…
Пусть узники его приветствуют как брата!
Вот — «от суда» венок… А где же от тюрьмы?
Где ты, венок из слез и вздохов каземата?
И властным голосом твердил он вновь и вновь
Счастливым — о судьбе униженных, несчастных!
О чем ни говорил, к ним призывал любовь
В речах то горестных, то вдохновенно-страстных.
Когда же начинал о детях он рассказ,
О бедных, сиротах, — какой тоской сердечной
Звучала речь его! Какою всякий раз
Он вдохновлялся к ним любовью бесконечной!
Я не могу без слез страницы те читать,
И если плакал я, то что же будет с вами?
Вы, чистые сердца, вы будете рыдать —
Рыдать от всей души — хорошими слезами!
Судом истории свергались алтари,
Судились гении… Ты будь правдив, историк:
Какой найдешь в нем грех, всю правду говори,
Хотя бы труд твой был и тягостен, и горек…
Но, совершая суд, напомни громко нам
Те вдохновенные, возвышенные строки,
Откуда черпали мы все — и ты, ты сам —
Любви, прощения великие уроки!

(По поводу одной картины)

Перед тобой, неведомый мне бог,
В бессилии склоняю я колени,
Исполненный мучительных тревог,
Исполненный мучительных сомнений…

Я был твой враг… Вчера, еще вчера
Среди толпы неистовой, суровой
Вопил и я — и требовал костра
Ревнителям какой-то веры новой…

И вот, пришел на место казни я…
Передо мной, сложив смиренно руки,
Тебе молясь, поклонница твоя
За твой завет шла радостно на муки…

Я закричал: «О, прокляни меня!..»
Но — горе мне! — она благословляла…
И на костре, средь дыма и огня,
Песнь о любви и мире прозвучала…

Неведомы заветы мне твои;
Но властвуешь такими ты сердцами,
Но столько в них вселяешь ты любви,
Что я познал: ты — бог между богами!..

Отныне чужд мне будет гордый храм,
Что строили мои отцы и деды:
Ведь наш позор, ведь эти казни — там
Отпразднуют как славные победы!..

Чужой мне бог! В твой храм я не войду:
Тебя понять, увы, я недостоин…
Но я свой меч к ногам твоим кладу…
Против тебя — отныне я не воин!..

Deo ignoto - Неведомому Богу (лат.).

Оставь отца и мать… Не строй себе гнезда —
Будь одинок… И пусть заглохнут навсегда
В твоей душе людские страсти!
Будь свят, будь недоступен ты
Соблазнам женской красоты,
Любви, богатства, славы, власти.
И, сердце чистое храня в своей груди,
Весь пыл его отдай без разделенья
Несчастным братьям на служенье:
Где слышишь стон — туда иди!
Иди, дели с рабом его труды, страданья,
Страдай больнее всех… Раздай свои стяжанья,
Останься нищ и наг… И будешь ты велик.
И страшен будет злу твой ясный, кроткий лик,
Ты мир смутишь своим упреком!
Пройдет из края в край могучий голос твой,
И прогремит над злобой и пороком
Пророческая речь нежданною грозой —
Да всё неправое, поникнув головой,
Объято ужасом, дрожит перед пророком!
Но знай: в земле своей пророку чести нет…
За подвиг твой святой тебя осудит свет,
Найдется ученик, тебя предать готовый,
Лукавый фарисей сплетет венок терновый,
И повлекут тебя к пропретору они…
И, над тобой ругаясь в исступленьи,
Толпа возопиет о мщеньи,
Крича: «Распни его, распни!»
Судья, из выгод и боязни.
Тебя присудит к лютой казни, —
И, опозоренный, умрешь от палачей
Как враг народа, как злодей…
Но протекут года… Могучее зерно
Тобой посеяно на почве благодатной:
Придет пора — взойдет оно
И возрастет, даст плод стократный!
Тогда воскреснешь ты: мир вспомнит о тебе,
Восплачет о твоей страдальческой судьбе,
Поймет, какою ты горел к нему любовью,
Какую жертву ты принес своею кровью.
Тебе, казненному, воздвигнут алтари,
Терновому венцу поклонятся цари,
Устроят торжества в твое воспоминанье,
Раздастся братское лобзанье
При кликах радости о чуде из чудес:
«Воскрес учитель наш, воистину воскрес!»

Ecce homo - Се человек (лат.)

Возлюбила ты брата убогого,
Ты его утешала слезами —
И за то пред судью тебя строгого
Привели, оковавши цепями.

Принесла пред судьей ты повинную,
У судьи опустилися руки:
«Как могу я головку невинную
Осудить на жестокие муки?!.»

Нет, судья! Эту девушку бледную
Беспощадным карай приговором:
Иль не чуешь ты силу победную
Под незлобивым, любящим взором?!.

Нет! не ратью, оружьем сверкающей,
Не войною, не силою дикой,
А любовью горячей, страдающей
Побежден будет мир наш великий!

— Я мало знаком с его песнями,
но был знаком с ним по клубу…

                       Разговор в гостиной

Когда его венчают славой,
Ты, непреклонный моралист,
Суешь нам, с миной величавой,
Его ошибок скорбный лист…
Твоя нам логика понятна, —
Не проповедуй, замолчи.
Ты сосчитал на солнце пятна —
И проглядел его лучи!..
Давай считаться!.. Будем строги
И подведем, любезный друг,
Сперва — грехам его итоги,
Затем — итог твоих заслуг…
И поразмысли на досуге:
Великодушней нужно быть,
Чтобы простить твои заслуги.
Чем — все грехи его простить.

Раннею зарею — солнце не всходило, —
А ко мне с приветом гостья приходила.

Как я милой маме, доброй гостье, рада!
Только в ней и ласка, только в ней отрада.

О, с каким приветом, о, с какой любовью
Подошла к постели, села к изголовью.

Гладя мне головку, очи мне целуя,
Матушка спросила, хорошо ль живу я?

Что терпела горя — всё ей рассказала.
Утирая слезы, мать меня ласкала.

Далеко за речку, за гору большую
Проводила гостью я свою родную.

А сама с ребенком — дума сердце сжала —
На краю дороги под калиной стала.

Скоро оглянулась мать моя родная.
«Что нейдешь домой ты, дочка дорогая?

Белые ли ножки спутались травою,
Ясные ли очи выело росою?»

— «Матушка, не ножки спутались травою,
И не ясны очи выело росою, —

Спутала мне ноги горькая недоля,
Спутала кручина, спутала неволя!»

Милая девушка! Сильно влияние
Внешней чарующей нас красоты, -
Так; но сильнее ее обаяния
Прелесть душевной твоей чистоты.

Много в изящной фигуре гармонии
И благородства в движеньях твоих,
Чувства движенья еще благороднее,
Сердце великое чуется в них.

Полон Спасителя лик сострадания,
Скорби в божественных много чертах, -
Но еще больше любви и страдания
В этих бездонно-глубоких очах.

Мой тяжкий грех, мой умысел злодейский
Суди, судья, но проще, но скорей:
Без мишуры, без маски фарисейской,
Без защитительных речей…

Крестьянскую дерюгу вместо платья
Одев и сняв «преступно» башмаки,
Я шла туда, где стонут наши братья,
Где вечный труд и бедняки.

Застигнута на месте преступленья,
С «поличным» я на суд приведена…
Зачем же тут «свидетели» и «пренья»?
Ведь я кругом уличена!

Оставь, судья, ненужные вопросы…
Взгляни — я вся в уликах: на плечах
Мужицкая одежда, йоги босы,
Мозоли видны на руках.

Тяжелою работой я разбита…
Но знаешь ли, в душе моей, на дне,
Тягчайшая из всех улик сокрыта:
Любовь к родимой стороне.

Но знай и то, что, как я ни преступна,
Ты надо мной бессилен, мой судья…
Нет, я суровой каре недоступна,
И победишь не ты, а я.

«Пожизненно» меня ты погребаешь,
Но мой недуг уж написал протест…
И мне грозит — сам видишь ты и знаешь —
Лишь кратковременный арест…

А я умру всё с тою же любовью…
И, уронив тюремные ключи,
С молитвою приникнут к изголовью
И зарыдают палачи!..

Мы были там. Его распяли,
А мы стояли в стороне
И осторожно все молчали,
Свои великие печали
Храня в душе своей — на дне.

Его враги у нас спросили:
«И в вас, должно быть, тот же дух?!
Ведь вы его друзьями были!»
Мы отреклись… Нас отпустили…
А вдалеке пропел петух…

Нам было слышно: умирая,
Он всё простил своим врагам;
Он умер, их благословляя,
Открыв убийце двери рая…
Но… он простил ли и друзьям?!

Был ли он умом могучим
От природы одарен,
Или был он в ту минуту
Вдохновеньем просветлен —
Но явилася впервые
Мысль высокая ему.
Он сказал ее случайно
Брату ль, другу ль своему,
Те — своим друзьям и братьям,
А они опять — своим…
Мысль пошла — большой дорогой
И проселочком глухим.

Загорясь едва заметной
Светлой искоркой во мгле,
Эта мысль бродила долго
Бесприютно по земле,
То мелькая в разговоре
Или в песне прозвуча,
То скользя меж строчек книги
Или виршей рифмача.
И хотя была прекрасна,
И правдива, и светла —
Никого она не грела,
Никого она не жгла.
Шли года — и долго, долго
Было людям невдомек,
Что средь звезд, давно знакомых,
Блещет новый огонек.

Но прошел художник-гений,
Эту мысль услышал он —
И, как молнией, он ею
Был внезапно озарен.
И в душе его проснулся
Вдохновенья дивный дар:
Искру-мысль раздул он в пламень,
Обратил ее в пожар,
Воплотил в прекрасный образ,
Влил в горячие слова…
С этих пор вчерашний лепет
Стал глаголом божества.
Засияла мысль, как солнце,
И вонзилась, как стрела,
В человеческое сердце,
Обливала кровью, жгла…

И среди подруг блестящих
Вновь венчанная звезда
На почетном, видном месте
Утвердилась навсегда,
И глядит, как рядом с нею
Из туманного пятна
Выступают божьи искры,
Как когда-то и она.

Смолкли поэта уста благородные…
Плачьте, гонимые, плачьте, голодные.
Плачьте, несчастные, сирые, бедные!
Сердце не бьется, так много любившее
И беззаветной любви к вам учившее!

Пойте, гонители, песни победные:
Сердце не бьется, так много любившее,
Непримиримой к вам злобе учившее…
Смолкли поэта уста благородные…
Но не ликуйте: не умер поэт!
Нет ему смерти, и старости нет.

О, долговечны вы, песни, поющие
Муки народные, по сердцу бьющие.
Песне твоей, о страданий певец,
Будет не скоро желанный конец.
Там он, где горе людское кончается.
Там он, где счастья заря занимается…

Путь туда длинен и полон утрат,
Но приведет он нас в сторону света…
Маршем победным, друзья, нам звучат
Скорбные песни поэта…

Смолкли поэта уста благородные,
Но ты оставил нам песни свободные,
Ты научил нас не падать в борьбе,
Вечная память тебе!!

Твой стих, как божий дух,
носился над толпой,
И отзыв мыслей благородных
Звучал, как колокол на башне вечевой
Во дни торжеств и бед народных…
Лермонтов

Поэт! Восстань с одра недуга —
Тебе велит твоя страна:
В тебе страдальцы ищут друга,
Твоя великая услуга
В народном бедствии нужна!..

Ты видишь в шествии суровом
Толпу окованных детей…
Они, венком своим суровым
Любуясь, как нарядом новым,
Поют под звон своих цепей…

Они поют… Они не знают,
Что иглы этого венка
Пронзают сердце, мозг пронзают,
Любовь бесследно вырывают,
Глухою злобой жгут сердца…

Не говори: «Сильны твердыни…
Не смоет их моя слеза… »
Глас вопиявшего в пустыне
Далеко слышен был… Доныне
Гремит сильнее, чем гроза…

Вооружись же веткой мира,
Любовь к страдальцам призови…
Пророк, заставь и сильных мира —
Да сотворят себе кумира
Из вечной правды и любви!..

(Из прогулок с детьми младшего возраста)

Карась любит, чтоб
его жарили в сметане.

Подарок хозяйкам

Говорят мне дети: «Папа,
Чья, скажи нам, эта нива,
Где волнуется пшеница
Ясным утром так красиво?»

— «Это всё мое и ваше:
Часть дошла мне по наследству,
Часть в приданое за мамой,
Часть купил я по соседству.

Но, горя любовью братской
К мужику, «меньшому брату», —
Я им роздал эти нивы…
За умеренную плату».

— «Ах, какой ты, папа, добрый!
То-то будет наслажденье
Мужичку — покушать булок,
Да ватрушек, да печенья…»

— «Нет, мужик не любит булок:
Он, капризный и упорный,
Вкус имеет очень странный:
Любит хлеб он только черный;

Да и этот хлеб он любит
Приправлять еще мякиной…
Полагаю, грубость нравов
Вкусу грубому причиной…»

— «Если он не ест пшеницы,
Что ж он любит делать с нею?»
— «Детки, любит он пшеницу
В полцены продать еврею,

Деньги ж любит отдавать он
В казначейства да в управы…
Таковы мужичьи вкусы!..
Таковы мужичьи нравы!..»

     Бог старости — неумолимый Бог…
     От юности готовьте свой итог…

О, берегись — и жди обиды:
Смотри — становишься ты сед…
Ты прямо вступишь в инвалиды —
Без поражений, без побед…

И «сорок лет» — как тяжкий молот
Ударят сонного по лбу:
«Что делал ты, пока был молод?
Какую выдержал борьбу?..»

И, перерыв воспоминанья,
Ты сам сознаешь свой позор.
Искать ты станешь оправданья,
Как пред судьею ловкий вор…

Судьбу людей ты проклинаешь:
На них — вина твоей вины,
Пожалуй, даже зарыдаешь…
И будут слезы те смешны!..

      (Подражание Уланду)

Ты прав, смеясь над тем, кто, став слугою
Прекрасных, но несбыточных задач,
В унынии поникнул головою
И духом пал от первых неудач…

Ты прав, смеясь, когда он, полный муки,
Что сбыться снам его не суждено,
В отчаяньи свои ломает руки:
Его уныние — смешно…

Увы, мое уныние — иное:
В надзвездной мгле мечтой я не парил;
За правое, возможное, земное
Боролся я до истощенья сил…

Но в глупый мозг, в нелюбящие души
Для правды путь напрасно я искал:
Всесильны вы, неслышащие уши!..
Я побежден — я перед вами пал!..

Доступен я порывам благородным,
Но для борьбы — нет больше сил во мне…
И над моим уныньем безысходным
Твой смех жесток не по вине…

Никогда и не мечтал он
О названии поэта…
Лишь однажды написал он
Три посредственных куплета…

Повезло стихотворенью:
Вмиг дошло до прокурора;
Новый критик к уложенью
Обратился для разбора.

Суд, согласно с прокурором,
Возвеличил те куплеты —
И судебным приговором
Возвели его в поэты…

Суд нынче мог бы хоть с балетом
Поспорить: сильные земли
Пришли смотреть нас по билетам,
На нас бинокли навели…

Нам было лестно состраданье
Прочесть у них на лицах к нам…
Мне даже слышалось рыданье
Из отделения для дам…

И продолжалась до обеда,
И даже больше, их печаль.
У них о нас велась беседа:
Все говорили: «Жаль их, жаль!..»

А у меня в тюрьме угрюмой
Была меж тем своя печаль:
Полна им непонятной думой,
Я говорила: «Мне вас жаль!..»

   Человек есть царь природы.
                         
                            Букварь

Одарило небо щедро
Благодатный этот край
Жирным хлебом, жирной пашней,
Жирной дичью, — просто рай!..

Но среди природы жирной
Тощ и скорбен, весь в пыли
Человек — «венец созданья,
Перл природы, царь земли…».

Эй, мужик! Ты — царь природы!..
Понимаешь? Это всё —
Хлеб роскошный, звери, птицы,
Что ни видишь, — всё твое…

Шапку снял: «Не становой ли…»
Тощий, скорбный, весь в пыли,
Человек — «венец созданья,
Перл природы, царь земли…».

Всего стихотворений: 18