Леонид Иванович Андрусон (1875-1930)

• Биография Леонида Андрусона
• Стихотворения Леонида Андрусона по темам

Все стихотворения Леонида Андрусона на одной странице

- Оглавление -

Снег тяжелыми хлопьями падал…
И в тумане огни фонарей
Так уныло и тускло мерцали…
Но не надо нам было огней.

Мы молчали. Но это молчанье
Было светлою песней любви;
Страсти сдержанной нега-истома
Трепетала и пела в крови.

С рук твоих нежно-тонких и милых
Я перчатки украдкою снял
И безмолвно в немом обожанье
Поцелуями их покрывал.

А потом я моими губами
Встретил жаркие губы твои.
Хлопья снега — цветы поцелуев;
Взгляды — дивная песня любви.

Мы одни только слышали песню
Светом счастья сияющих глаз.
Хлопья снега — цветы поцелуев
Были белые розы для нас.

С неба падали белые розы.
Мы тонули в их ласковой мгле.
В эту зимнюю ночь расцветала
В белых розах весна на земле.

В глухую ночь моей печали,
В туман холодный темных дум
Цветы весенние упали,
Ворвался сосен свежий шум.

И прозвенел весенней лаской
В зеленом шепоте ветвей —
Далекою, забытой сказкой
Твой звонкий смех в душе моей.

Зеленых сосен гул над нами:
В душе моей твой милый взгляд…
В даль облака за облаками
Мечтами светлыми скользят

И тают в море синей дали…
И падают любви твоей
Цветы в туман моей печали,
В глухую ночь души моей.

Я на уступах диких гор.
Шумит сосновый темный бор,
         Кричат орлы.
И как свобода, — властно-дик
Их, отраженный эхом, крик…
         Полны холодной мглы
На темени угрюмых круч
Ютятся стаи хмурых туч
         И тихо в даль,
Покинув краткий свой приют,
Толпою вольною плывут, —
         Им ничего не жаль…

А я тоскую… Здесь один
Меж диких я брожу вершин,
         И страстная печаль
Томит меня. Там — подо мной,
В долинах, скрытых мутной мглой,
Страдают люди. И людей
Мне страстно жаль. Там звон цепей,
Там стук машин, там суета
Труда больного, нищета
         И море горьких слез…

И я всю горечь слез людских,
Всю боль, весь гнет цепей земных
         Сюда с собой принес, —
Сюда на кручи диких гор,
Где мощным гулом темный бор
         Свободы гимн поет,
Где позабыть земли позор
Влечет в свой царственный простор
         Бездонный небосвод.

Спит город проклятый. В холодном тумане
       Спят улицы темной дома.
Не слышит ни смеха, ни горьких рыданий
       Глухая, безмолвная тьма.

Спит мальчик мой, к гру́ди пустой и бесплодной
       Привычным движеньем прильнул
И с тихой улыбкой, больной и голодный,
       Измученный криком, уснул.

Сегодня накормит нас город огромный,
       Ночь скроет мой новый позор.
Бесшумно крадусь я вдоль улицы темной,
       Крадусь боязливо, как вор.

И слушаю полночь зловеще-немую…
       Вот звуки далеких шагов…
Кто купит мою красоту молодую,
       Голодного тела любовь?

Сквозь ветви деревьев сверкали зарницы,
         Гром глухо вдали рокотал.
Над лесом тяжелые тучи бежали,
В просветах испуганно звезды мерцали.
         Лес глухо, тревожно роптал.

Конь фыркал, храпел… Колокольчик метался
         И гулко стонал под дугой.
Все глуше, все глуше деревья шумели,
Угрюмые, темные сосны гудели,
         Как бурного моря прибой.

Вот молния, вспыхнув блестящей змеею,
         На миг ослепила глаза, —
И сшиблись в грохочущем, бешенном споре
Гром, тучи и лес… Как в разгневанном море,
         В лесу бушевала гроза.

Умчалась… И снова в лесу, освеженном
         Прохладой дождя, тишина.
Он молится звездам и чутко внимает
Безмолвию ночи. Сквозь ветви мерцает
         Задумчиво-грустно луна.

Туман серебристый по светлой дороге
         Прозрачною дымкой плывет.
Поет в тишине колокольчик уныло.
И в сердце тоскующем образ твой милый
         Волнующей грезой встает.

В ночь кудрей твоих, Лада, вплету я цветы
В час разлуки, разлуки с тобой:
Я хочу, чтоб казалась невестою ты
Сердцу полному горькой тоской.

Поцелуями сердце твое отравить
Я хочу, — выпить душу твою:
Чтобы так никого не могла ты любить,
Никого, как тебя я люблю.

Умереть, как в кудрях твоих, Лада, цветы
Я хочу в час разлуки с тобой:
Чтобы снова любила и плакала ты,
Горько плакала ты надо мной.

В тихий ласковый вечер любовь умерла,
Холод наши желанья сковал.
Я хотел тебе много, так много сказать,
И не мог… ничего не сказал.

Все сказало молчанье, тоскующий взгляд
Все сказал… И заплакала ты…
Были звезды далекого неба грустны,
Были дали темны и пусты.

Безнадежностью темной звучали шаги
В тишине безответно немой,
И дышала холодным отчаяньем ночь…
Мы опять одиноки с тобой.

Все утро я плакала… Маму
Я видела ночью во сне:
Ребенком ложусь я в кроватку,
И мама подходит ко мне,

Играет со мною, смеется,
Ласкает, целует меня,
Уходит и набожно крестит:
«Спи, милая крошка моя»…

Потом вижу ниву родную.
Рожь мама высокую жнет,
А я васильки собираю.
Жнет мама и песню поет.

По небу крылатые тучки
Проносятся вольной толпой.
Волнами широкими ветер
Гуляет по ржи золотой.

Проснулась… и плакала долго.
Одна-одинешенька я:
В могиле сырой и холодной
Спит милая мама моя.

             1

Мы — дети темной, жестокой доли:
Страданий сети нам жизнь плетет,
Кует нам цепи труда-неволи
И песни горя, смеясь, поет.

Когда лежали мы в колыбели,
Над нами песен не пела мать, —
Нужда и горе нам песни пели,
А мать молчала… Как не молчать?!

В подвалах грязных взрастил нас холод,
Баюкал темных лишений гнет,
Вскормил в дырявых лохмотьях голод
И пела песни семья забот…

Теперь нам песни поют машины,
Стучат-грохочут, стучат-поют,
Поют невзгоды, поют кручины,
Поет неволя и тяжкий труд.

Всегда работай, всегда работай, —
Поют машины — всегда, всегда!
Хлеб добываешь за капли пота,
За капли крови в цепях труда!

             2

Проходят, проходят суровые дети труда,
Проходят, проходят угрюмо-безмолвной толпою.
Звучат их шаги безнадежною, темной тоскою,
Морщины глубокие врезала в лица нужда.
Проходят, проходят суровые дети труда.

На миг только солнце ласкает их сказкою воли,
И синее небо зовет в беспредельный простор, —
Голодные стены глотают на новый позор,
На муки труда, на проклятья бессилья и боли.

Работают руки. Грохочут-хохочут машины.
Работают руки: для счастья немногих творят.
А время ползет… И усталые руки горят;
Болят над станками бессильно согбенные спины…

Когда же на улицах вспыхнуть огни наслаждений,
И улицы гулом веселья и смеха кишат, —
Труда утомленного дети на отдых спешат,
И в сумерках тают, и в сумерках тают их тени.

Их дочери снова со смехом себя продают,
Смеются и пьют, чтобы сердце в слезах не кипело,
Бросают в объятия пьяные голое тело,
В чаду исступленных движений забвение пьют.

Когда еще ночь, и луна над землею, когда
Усталость еще не проснулась на улицах темных,
И плачут в тумане озябшие тени бездомных, —
Голодные стены глотают опять, как всегда,
Детей изнуренных труда.

Дождь в железную крышу докучно стучит,
        Песней темной печали звучит,
Бьется в стекла слезами… всю ночь напролет
        Заунывную песню поет.

Он поет о туманных осенних полях,
        О поблекших, умерших цветах,
О деревьях, роняющих листья с ветвей
        Вдоль покинутых, мертвых аллей.

Бьются в стекла холодные слезы дождя
        Монотонно, уныло гудя.
И так скорбен их звон в беспробудной тиши,
        Точно плач одинокой души.

Ты забыла меня. Ты на слезы мои
        Не ответила лаской любви.
И теперь я не встречу тебя никогда:
        Ты ушла навсегда, навсегда…

Точно слезы больной, одинокой души,
        В безответной, унылой тиши
Бьются в стекла холодные слезы дождя,
        О загубленном счастье твердя.

Дождь прошумел над знойными полями,
И ветерок, увлаженный дождем,
Плывет по ржи зелеными волнами
И влажным дышит мне в лицо теплом.

Пыль улеглась. На солнце луг дымится.
В траве горят огни счастливых слез.
Из рощи тихим шелестом струится
Смолистый запах молодых берез.

Вода сверкает в колеях дороги.
Обрывки туч уносит ветер вдаль.
С души свевает черные тревоги,
Свевает одиночества печаль.

Звезды побледнели, грустно догорают.
В облаках тумана лес безмолвный спит.
Тишина… Бесшумно тени ночи тают.
Жаворонок в небе высоко звенит.

Разбудила ветер песня золотая,
Он вздохнул и тихо колыхнул листы…
По траве росистой, по полям шагая,
Для тебя собрал я, милая, цветы.

В них еще таятся поцелуи ночи,
Жаворонка песен отзвук в них дрожит…
Лес шумит… Погасли в небе звезды-очи,
И берез вершины солнце золотит.

Облака, в гирлянды белые сплетаясь,
Беззаботно-вольной, светлою гурьбой
Вдаль бегут, на солнце кротко улыбаясь…
По полям скитаться мы пойдем с тобой.

Я твою головку уберу цветами,
В кудри голубые васильки вплету.
Утро дышит счастья светлыми мечтами…
А тебя люблю я, как мою мечту.

Землю усталую ночь обняла…
Спи, дорогая, — усни.
На небе светлые звезды зажглись.
Гаснет заря… Отдохни.

Долго томила неправда людей
Черной тоской твою грудь,
Долго рыданья душили тебя,
Долго… Усни, позабудь.

Тихо березы шумят за окном…
Спи, — ты устала, сомкни
Очи невинные, полные слез.
Все позабудь, отдохни…

Мутно сквозь темные сети ветвей
Светит — мерцает луна.
Тихо… Немая, безмолвная ночь
Кроткой печали полна.

Спят, убаюканы светом луны,
Тонкие ветви берез…
Все позабудь — спи, голубка моя,
Тихо, без горя и слез.

Зимней ночью, один, по дороге,
Озаренной печальной луной,
Тихо шел я… Полей необъятный
Развернулся простор предо мной.

В небе трепетно звезды мерцали.
Облака над простором полей
Плыли медленно в даль голубую
И клубясь тихо таяли в ней.

Никого… Среди мертвых, холодных,
Занесенных снегами равнин.
Словно саваном белым покрытых,
Все вперед шел я тихо один.

Накипели в груди моей слезы,
Слезы горечи, злобы, обид
И томило, терзало сознанье.
Что один я — покинут, забыт…

И все дальше я шел…
Камнем сердце
Мне давили тоска и печаль…
В небе звезды, как слезы, дрожали
И клубясь облака плыли в даль.

Поет колокольчик так нежно, так нежно
В молчании зимних вечерних полей,
Что даже с березы серебряно-снежной
Не падает иней с ветвей.

Да, все, что любил я доверчиво-свято,
Чем сердце томилось и было полно,
И все, чему верил, молился когда-то, —
Все это уж было давно.

Теперь ничего, ничего мне не надо,
Пусть будит вечерний серебряный звон, —
Баюкает скорбное сердце отрадой,
Баюкает в белый серебряный сон.

Поет колокольчик так нежно, так нежно!
Глубоким покоем чарует луна.
Все кажется сказкой серебряно-снежной,
Волшебную сказку поет тишина.

Я умер, уснул и засыпан снегами,
И вижу я белый серебряный сон.
Глубокий покой и луна над полями.
Баюкает нежный серебряный звон.

Весь день под огнем раскаленных лучей
Я молотом звонким на груде камней
        Горячий булыжник дроблю.
Пот грязный с лица запыленного льет,
Пыль острая грудь мою режет и жжет.
        А я все стучу, все стучу.
У пыльной дороги, на груде камней
        В могилу себя вколочу.

Как птицы летят надо мной облака.
Лес темный синеет вдали… А рука
        Без устали молотом бьет.
Пыль тонкая вьется, хрустит на зубах
И душит… От боли темнеет в глазах,
        А я все стучу, все стучу.
На воле, у тихих зеленых полей
        В могилу себя вколочу.

А в городе — там целый день над станком
Склоняется девушка с бледным лицом
        Под бешеный грохот машин...
Бей молот мой в камни проклятые, бей!
Она будет скоро женою моей.
        Я буду стучать, как стучу,
Стучать… и в могилу ее и себя,
        Ее и себя вколочу.

Вошла и бледна и грустна
         В лес тихая осень.
И жалоба стала слышна
         В гудении сосен.

Лес грустно шумел о былом.
         Дни стали короче.
Заплакало небо дождем.
         Темны были ночи.

На мокрых полянах трава
         Свалялась и тлела.
Берез облетавших листва
         Печально желтела…

Вот сучья ломая, толпой
         В лес ветры ворвались
И долго в нем с мертвой листвой
         По чащам метались.

Потом ее в мутную даль
         С собою умчали…
В лесу притаилась печаль,
         Безмолвье печали.

Он весь почернел и зачах.
         Седые туманы
Запутались в голых ветвях,
         Легли на поляны.

Он смерти теперь ожидал:
         Отчаянья полный
В холодном тумане стоял
         Угрюмый, безмолвный.

Неслышно она подошла:
         В ночь снегом пушистым
По темным оврагам легла,
         По соснам ветвистым.

Везде воцарилась она
         И в саване белом
Всесильная бродит одна
         В лесу опустелом.

И лес и поля — все кругом
         В ее обладаньи:
Все — мертвым покоится сном,
         Все — смерти молчанье.

Мама мне песенку пела, качая
Ночью меня в колыбели,
Пела… А с неба далекого звезды,
Кроткие звезды смотрели.

Слушали песенку эту, что мама
Пела мне ласково-нежно,
Видели как, убаюканный ею,
Я засыпал безмятежно.

Тихой молитвой, любовью святою
Мамина песня дышала.
Полная тихими, светлыми снами
Ночь надо мной пролетала…

Буря ли злилась, не спал я и плакал,
Мама моя дорогая
Пела мне песенку, к сердцу родному
Крепко меня прижимая.

Сладко я спал на руках у родимой,
Буря меня не пугала:
Мамина песня все ужасы бури, —
Детский мой страх прогоняла…

Милая песенка!… В детские годы,
Время свободы беспечной,
В сердце запала глубоко-глубоко
Песня любви бесконечной.

В полночь глухую, сверкают ли звезды,
Буря ль сердито бушует,
Сон не приходит и в сумраке ночи
Сердце болит и тоскует —

Мне вспоминается детство и мама,
Чудится — близко родная,
Чудится — мне колыбельную песню
Тихо поет дорогая:

В долгую, темную ночь до рассвета
Чуткий мой сон охраняет,
Песню далекого, милого детства
Ласково мне напевает.

Мне снились твои голубые,
Весеннее небо-глаза…
Падали сети дождя золотые,
Над лесом шумела гроза.
Лес гулом весенне-зеленым смеялся…
Но темный, угрюмый позор
От взоров твоих хоронился, скрывался
В испуганном сердце, как вор.

Мне снилось — я плакал у ног твоих милых
На знойной дороге, в пыли.
И грязь моих дней одиноко-постылых
Весенние слезы сожгли.
И я целовал твои пыльные ноги…
…Молитвами тихой любви
Мне снились на знойной, пустынной дороге
Глаза голубые твои.

Мне хочется плакать и петь и смеяться.
О, Боже, как счастлива я!
Он любит меня, дорогой мой, хороший,
Он любит, он любит меня!

Вчера, когда вечером шла я с работы,
Он за руку вдруг меня взял:
«Согласна ты, хочешь ты быть, дорогая,
Моею женою?» — сказал.

Хочу ли?… Я вспыхнула вся, побледнела…
Ах, как он меня целовал!
Слова-то какие хорошие, милый,
Слова-то какие шептал.

Что ангел я светлый ему в этой жизни,
Что я его жизнь, — говорил…
Мне утром сегодня цветы полевые,
Фиалок букет подарил…

Цветы я целую все…
В маленькой, темной
И бедной каморке моей
Все выглядеть стало как будто иначе:
Уютнее как-то, светлей.

А я… что со мною?…
И сладко и больно. Я плачу, смеюсь и пою
Сама не своя… Дорогой мой, хороший,
Люблю тебя, крепко люблю.

И то ведь сказать — никого не найдется
Добрее и лучше его.
Ах, только не грех ли, что нету на свете
Счастливей меня никого!

Мне юности моей не жаль,
Я не Хочу вернуть её.
Я полюбил мою печаль
И одиночество мое.

Люблю осенних вечеров
В крови пылающий закат
И умирающих цветов
Больной печальный аромат.

Люблю, похожее на стон,
Паденье листьев золотых,
Пылающий осенний клен
И глубину небес пустых.

Люблю рыдающий привет
Летящих к югу журавлей,
И солнца бледный тусклый свет,
И тихую печаль полей.

Тиха, светла моя печаль
И светел мой безвестный путь…
Мне юности моей не жаль,
Я не хочу ее вернуть.

Мои одинокие думы
Печальны, как в темную осень
Рыданья глухие угрюмых,
В тумане тоскующих сосен.

Осенние долгие ночи,
Бессонные ночи печали
Мое одинокое счастье,
Мой смех беззаботный украли.

Видали далекие звезды
И слышало ночи молчанье
Последнюю жалобу сердца,
Бессильную муку прощанья…

Один я… Темны мои думы,
Как ночи в ненастную осень,
Темны, как угрюмые стоны
В тумане тоскующих сосен.

На камне высоком, у синего моря
Сижу день-деньской я одна…
Осока шуршит… Чайки в светлом просторе
Купаются… Плещет волна…

Я слушаю шелест осоки прибрежной
И говор хрустальной волны.
Тоски мое сердце полно безнадежной
И слез мои очи полны.

Не знает осока, не ведают море
И чайки как мне тяжело,
Не знают какое тяжелое горе
Мне на сердце камнем легло.

За синее море, далеко, далеко
Мой милый давно уж уплыл,
Покинул меня сиротой одинокой
И, мнится, — забыл, разлюбил…

Не парус ли, милого парус белеет,
В тумане блеснув голубом?..
Нет, — чайка над морем крикливая реет,
Волну рассекая крылом…

Волна набегает, волна убегает.
Осока печально шуршит.
Крикливая чайка над морем летает,
Печально, печально кричит.

И падают слезы… Забыл меня милый.
Терзается сердце тоской.
Ах, если б я чайкой могла быстрокрылой
Умчаться в простор голубой!

Над морем вечерним кружатся,
Кричат белокрылые чайки.
Шумят на угрюмых утесах
Зеленые старые сосны.

Пылает костер. Вольный ветер
Качает багровое пламя,
Дождем золотым рассыпая
Веселые красные искры.

В душе моей светлая радость:
В душе моей море и небо,
Мечты-облака, крики чаек
И сосен зеленые думы.

В душе моей вольная-воля,
Да, вольная-воля. И скоро
Я каменный город, проклятый,
И милой улыбку забуду.

Она никогда не любила
Меня… никогда не любила.
Сплетаются в черные сети
Былого тревожные думы.

А долго я верил ей, долго
Молился в тумане рассвета
Устам ее детски-невинным
И милой, невинной улыбке…

Качает, качает ветвями,
Ветвями зелеными ветер.
И чайки кричат. И смеются
Косматою пеною волны.

Проснулись в тоскующем сердце
Проклятого города стены
И мука любви одинокой:
Улыбка невинная милой.

Забуду, забуду!.. Подбросил
В костер догорающий сучьев,
С шипением мечется пламя,
И пляшут веселые искры…

В бездонное небо уходит
Безбрежное синее море…
И снова в душе моей радость
И светлая вольная-воля.

Надолго расстаемся… До свиданья…
В душе тоска, улыбка на губах,
В моей любви безмолвное признанье.
Непрошенные слезы на глазах.

Рука дрожит в руке… Еще мгновенье -
И выдержать не станет больше сил.
Как тяжело!.. Смех, слезы и мученье…
О чем тебе сейчас я говорил?

О чем я говорил тебе?.. О, Боже!
Люби меня, люби, не забывай.
Ты мне на этом свете всех дороже:
Люблю тебя… Я вновь один… Прощай…

Не уснуть, не сомкнуть мне усталых очей.
В ночь влюбленный тоскует в саду соловей,
Месяц бледным серпом грустно смотрит в окно.
Сердце горькой печали и боли полно.
                        Не уснуть.

Соловей все страстнее тоскует-поет…
Плачет сердце мое… О, когда же умрет
В нем бессонная боль одинокой любви
И остынут горячие слезы мои,
                        О, когда?

Соловей все поет… Может быть, никогда,
Может быть, я тебя буду помнить всегда,—
Никогда не забуду скорбящей душой
Дней погибшего счастья, забытых тобой,
                        Никогда.

Не уходи еще… Как грудь болит моя
Мучительно в минуту расставанья!
Но равнодушно ты, не глядя на меня,
Бросаешь мимоходом: «До свиданья».

Не любишь ты меня. Уж больше никогда
Не улыбнешься ты мне на прощанье,
Так сухо, холодно, как будто навсегда
Со мною расстаешься… До свиданья.

Ушла ты. Как темно и пусто все кругом.
Глухие поднялись в груди моей рыданья.
Разлуку навсегда я угадал в твоем
Небрежно брошенном, холодном — «До свиданья».

Нет, не скажу тебе я, как мне больно,
Как я тебя люблю… Меня не любишь ты…
Хочу забыть, и не могу, — невольно
Меня к тебе влекут мои мечты.

И я приду… Хоть молча любоваться,
Тоскуя и любя, тобою я хочу.
А сердце… сердце может разорваться, —
Я все же не скажу: я промолчу.

Ночью звездочка с синего неба упала,
В синем море могилу нашла.
В эту ночь мое сердце болеть перестало:
В эту ночь в нем любовь умерла.

Много звезд еще в небе далеком сверкает,
Много звезд в синем небе горит.
Я боюсь — ненадолго любовь умирает:
Мое сердце опять заболит.

Осеннее темное поле
Одето холодною мглой.
Косматые, серые тучи
Уныло ползут над землей.

Ползут и клубятся и плачут,
В туманную даль уходя,
Льют на землю с темного неба
Холодные слезы дождя.

Мое одинокое сердце
Томится тоской по былом.
Все сном только было, недолгим,
Навеки утраченным сном.

Весенние белые ночи
И звучная песнь соловья,
И в счастье любви неизменной
Наивная вера моя —

Все сном только было… Мне лгали
Невинные очи твои,
Улыбка твоя, поцелуи
И нежные клятвы любви.

И плачет, болит мое сердце,
Терзаясь тоской по былом…
Клубятся косматые тучи
И плачут холодным дождем.

Осенний вечер. Мокрый снег давно,
С утра как саваном столицу покрывает.
Стихает шум на улицах… Темно…
Большими хлопьями снег падает и тает.

Один я… Грустно, скучно мне… Гудит
Протяжно колокол. Разносится далеко
Унылый звон, во мгле сырой дрожит
И в небо хмурое плывет, и там высоко,
Как хлопья снега, тает…
                                               
                         И опять
Вокруг все тихо… Тяжело. Нет силы
Гнетущих дум, унынья отогнать,
Мир кажется пустым, холодным как могила…

Любви хочу я. Я хочу к ногам
Твоим теперь упасть и плакать, дорогая,
И руки целовать твои, к устам
Твоим прильнуть, и все, все забывая,
В глаза твои смотреть и отдохнуть.
Склонясь к твоей груди усталой головою.
И тихо, тихо как дитя уснуть
С улыбкой на губах сном счастья и покоя…

Но далеко ты… Я один… Во мгле
Холодной ночи все безмолвно и угрюмо.
Все пусто, безприютно на земле…
И нет любви… Темно… Снег падает без шума.

Мы шьем… Весны все девушки ждут,
Венки из лесных незабудок плетут.
Лишь мы ничего, ничего не ждем:
Мы в темном и душном подвале шьем.

Смеется весеннее солнце в окно.
Машинки стучат, и шуршит полотно.
И слезы дрожат на ослепших очах,
И бегают иглы в проворных руках.

В безмолвии темных, бессонных ночей,
При тусклом огне, не смыкая очей,
Когда все так тихо, — все спит кругом,
Не спим только мы: все шьем, все шьем…

Заря золотая мерцает в окно.
Машинки стучат, и шуршит полотно.
Красивые платья в руках шелестят.
Затекшие, бледные пальцы болят.

Ослепшие очи пылают огнем:
Мы платья счастливым красавицам шьем.
И нет нашей темной неволе конца,
И плачут горячею кровью сердца.

Никто в наши кудри цветов не вплетет,
Никто нас не любит, никто нас не ждет.
И мы никого, никого не ждем:
Мы в темном и душном подвале шьем.

Печальный день. Снег, точно белый саван,
Везде, на всем… похоронил цветы.
Как пышно здесь цвели они весною,
Когда меня еще любила ты.

В душе моей любви погибшей вечер:
Цвела сирень, и плакал соловей,
В далеком небе звезды улыбались.
Я был твоим. И ты была моей…

Ты далеко и все давно забыла.
Любовь угасла. Все прошло, прошло.
Я одинок… Печален зимний вечер.
Цветы холодным снегом занесло.

Вернулся я. Тебя забыть нет силы.
Прости. Тебя не мог я разлюбить;
Жизнь без тебя страшна, как мрак могилы.
Я не могу тебя забыть, и жить.

Хочу в глаза твои опять смотреть с мольбою,
Твою улыбку взглядом целовать.
Люблю тебя, и быть хочу с тобою,
Тебе одной всю жизнь мою отдать.

Зачем, зачем ты смотришь так сурово?..
Смеешься… Я боюсь в твои глаза смотреть…
Не прогоняй меня… Прости… Скажи хоть слово…
Уйти?.. Забыть тебя?.. Нет — лучше умереть.

Смех… музыка… шумное море
Веселых, нарядных людей…
Мерцают огни золотые,
Колышатся тени ветвей.

Ты снова и снова проходишь
Нежней и прекрасней мечты…
О муках любви одинокой
Тебе не расскажут цветы.

И ты никогда не узнаешь,
Как больно тебя я люблю.
Гляжу в твои очи и взглядом
Целую улыбку твою.

Смеешься, цветы обрывая
Беспечно-небрежной рукой,
И тонешь в толпе, — мимолетной,
Как сон недоступной мечтой.

А музыка льется над морем
Веселых, нарядных людей
Ликующим смехом и плачет
В душе одинокой моей.

Белый снег, холодный снег, все снег кругом,
В блеске солнца он сверкает серебром.
Мне навстречу кони быстрые летят,
Колокольчики-бубенчики звенят,
Белой пылью вьется снег из-под копыт,
Под полозьями железными скрипит.
Это милую мою к венцу везут…
Колокольчики-бубенчики поют.

Если б снегом, белым снегом мог я стать:
Я хотел бы на дороге здесь лежать,
Снежной пылью взвиться вверх из-под саней,
Заклубиться и лететь навстречу к ней,
К ней в объятия в последний раз лететь
И в горячем поцелуе умереть!..

Пронеслися, улетели кони вдаль…
В сердце темная, холодная печаль.
Крест на солнце в отдалении горит,
Заунывно медный колокол гудит,
Через поле звуки медленные льет,
О любви моей загубленной поет…

Вновь бубенчики все ближе, все слышней:
Мчатся кони, вьется снег из-под саней,
Мчатся кони, белым снегом обдают.
Колокольчики-бубенчики поют.
С ним сидит она… Смеются… обнялись…
Буйным вихрем кони мимо пронеслись…

Снег да мертвое молчание кругом.
Холод смерти в сердце скорбном и больном.
Если б снегом, белым снегом мог я стать.
Мертвым снегом на дороге здесь лежать!

В безвестную даль, одинокий, бездомный
В пустыне сыпучими шел я песками.
        Жгло солнце усталую грудь,
И труден был путь мой далекий и темный,
Весь острыми был он усеян камнями.
        Я шел, я не смел отдохнуть.

Безоблачно небо… Конца нет дороге…
Все шел я… Вдали расстилался свинцовый.
        Удушливый, знойный туман.
Мне острые камни изрезали ноги;
Кровь, след на песке оставляя багровый,
        По капле сочилась из ран.

От боли в глазах все порою мутилось…
Я падал… Отчаянья слезы кипели
        В моей наболевшей груди:
Умру, не дойду до неведомой цели.
Но сердце отвагой и мужеством билось —
        Иди, мне твердило, — иди.

И властною жаждою — жить окрыленный,
Шел дальше я морем пустыни безбрежной,
        Вновь падал, и снова вставал…
И снова в порыве тоски безнадежной
Бессильный лежал на земле раскаленной,
        Как труп, — неподвижно лежал.

И видел, как в небе высоко-высоко,
Могучими гордо блистая крылами,
        Парил надо мною орел.
Свободный, как я, и как я, одинокий —
Иди! мне кричал он, — там жизнь за песками.
        И медленно дальше я шел…

На кручи серые, застывшие рядами
                Немых громад,
Столпились тучи темными стадами
                И тихо спят.

Спустилась ночь на дикие вершины,
                И все вокруг молчит.
В ущельях тесных замер крик орлиный,
                Все спит…

Громады туч… Снега и льды… Качаясь
                Над бездною, грозящей смертью мне,
За камни острые отчаянно цепляясь,
                Ползу по крутизне.

Из пальцев кровь на серый камень льется.
                И больно в грудь стучит,
Как молот, сердце… Камень оборвется,
                Нога скользит.

И спящих круч разбуженное эхо
                На мой безумный, одинокий стон
Гремит раскатами ликующего смеха
                Со всех сторон…

Очнусь… Лежу истерзанный камнями
                Недвижно на снегу у мертвых стен,
Окровавленными, затекшими руками
                Стирая кровь с колен.

И в диком ужасе кричу. И снова эхо
                На мой безумный, одинокий стон
Гремит раскатами ликующего смеха
                Со всех сторон…

Вновь мертвое молчанье ночи синей.
                Снега и льды. Громады спящих туч.
И неба мертвая, холодная пустыня,
                И стены круч.

Сосны старые тихо шумят.
В блеске солнца смеется река.
Высоко-высоко надо мной
В синем небе плывут облака.

Улыбаясь, плывут, как мечты
Голубого, весеннего дня…
Солнце нежно целует цветы,
Ветви сосен седых и меня.

Хорошо… Словно нет на земле
Ни закованной в цепи любви,
Ни страданий, ни слез… Тишиной
Убаюканы думы мои.

Грезы светлые дремлют в душе,
Как в лазури небес облака…
Тихо старые сосны шумят.
В блеске солнца смеется река.

Сосны, темные сосны у моря седого качаются,
        Полон жалобы гул их глухой.
В даль косматые тучи уныло ползут и сливаются
        С бесприютно-холодною мглой.

Бьются волны седые тоскливо у берега темного
        И рыдают, рыдают… О чем?..
Не найду я покоя тревогам скитанья бездомного,
        Одинок я в скитанье моем.

Чайка стонет… О нет, — это сердце мое одинокое,
        Это сердце в тревоге больной
Бьется в пене волны белокрылою чайкой, далекою
        Над седою равниной морской.

А косматые тучи, тоскою отчаянья темные,
        Льют холодные слезы дождя,
В бесприютную даль, — как и я, одиноко-бездомные
        Навсегда, навсегда уходя.

Спит немая дорога в молчаньи немом.
Ночь печальна, как наше прощанье.
Уверенья любви плачут в сердце больном,
В каждом слове, в улыбке — страданье.

Навсегда! говорит пожатье руки,
Одиночеством дышит молчанье,
Милых, трепетных уст поцелуи горьки…
Уходи, уходи… До свиданья…

Плачет сердце. Один я с тоскою моей.
Плачут звезды. Глухие рыданья
В смутном шорохе тихо шумящих ветвей.
Ночь темна, как тюрьма… До свиданья.

Старые тюрьмы разрушили мы и разбили
Ржавые цепи и город неволи сожгли,
К синему морю ликующе-шумной толпою,
К вечно-свободному синему морю ушли.

Весело в сильных руках закипела работа:
Дымно и жарко пылают над морем костры,
Звонко поют голубые, блестящие пилы,
Гулко стучат топоры.

Падают сосны. И по лесу эхо смеется.
Падают старые сосны. Мы строим челны…
В море купаются чайки. На влажные камни
Ветер бросает косматую пену волны.

Узкие щели кипящей смолой заливаем.
Строим челны. Беззаботен и весел наш труд.
Лесом вздымаются гордые, стройные мачты.
Пилы поют…………..

Ночь умирает, и гаснут усталые звезды,
Зыблется в синем тумане зари полоса.
Весело в шумные волны челны мы спускаем,
Белыми крыльями бьются на них паруса.

Режут косматые, шумно-кипящие волны
Чайки-челны, улетая в прозрачный туман.
Бурно-раздольным, бушующим в пене простором
Светлую песню свободы поет океан.

Тишина на уступах подоблачных гор.
Солнце гаснет за далью полей.
Кровью залит вечернего неба простор;
Спит в глубоком вечернем безмолвии бор
Сетью темной усталых ветвей.

Смолкла дикая песня свободных орлов
Тишина, тишина на горах.
Красны крылья уснувших вдали облаков;
Тонет в красном тумане над морем хлебов
Синий вечер на спящих полях.

Хорошо и светло мне вдали от людей,
И душа моя счастья полна
Тишина под навесом недвижных ветвей,
Тишина в одинокой печали моей…
На горах — тишина, тишина. 

Тишина и покой… Высоко над землей
В голубом небе звезды горят.
А в домах жизнь кипит с неустанной борьбой,
И проклятья и смех в них звучат.

Смех любви раздается, — шумит брачный пир.
Слышен шепот любовных речей…
Льются слезы… Бедняк, проклиная весь мир,
Умирает в каморке своей…

И кипит жизнь в домах с неустанной борьбой,
В них и смех и проклятья звучат…
Тишина и покой… Высоко над землей
В голубом небе звезды горят.

Колеса вертятся. Машины стучат.
Челны по основам снуют.
Глаза за движением нитей следят
И руки без устали ткут.

А нити ползут да ползут без конца.
Устали мы. В оба гляди! Устали…
Пот градом струится с лица,
Дыханье спирает в груди.

И жарко и душно. Не жизнь это — ад.
В грудь молотом сердце стучит.
Машины грохочут, стучат и гремят.
Ткут руки… Работа кипит…

А там, за стеной, далеко-далеко —
Леса и раздолье полей.
Там дышится груди привольно-легко
Под тенью зеленых ветвей.

Прохладно в тени на опушке лесной
И тихо, так тихо кругом.
Волнуется рожь. Тучки светлой грядой
В просторе плывут голубом…

На волю, на волю из душной тюрьмы
Бессонных забот и труда!..
Машины стучат: никогда, никогда!..
Здесь вечные узники мы.

Как в бешеной пляске колеса бегут,
Ремни, извиваясь, шипят,
Проклятые нити ползут да ползут,
Машины хохочут, гремят:

Бесплодные думы, пустые мечты
Леса и раздолье полей.
Не люди вы, дети больной суеты,
Вы — бледные тени людей.

Бесплодные думы, пустые мечты…
Сырые подвалы, нужда,
Да холод, да голод, позор нищеты,
Вот — плата за муки труда…

Ни смеха, ни песен… Порою в глазах
Бессильная злоба блеснет,
Слеза задрожит; на бескровных губах
Бессильно проклятье замрет

Да руки с угрозой сожмутся и ткут.
Мы ткем, мы без устали ткем.
Проклятые нити ползут да ползут,
Бежит и спешит все кругом.

Скорее, скорей! — погоняют станки
Могучие взмахи колес…
А в сердце так много безумной тоски,
Так много отчаянных слез…

Скорее!… И тело и воля в цепях…
Покорно мы ткем… А потом,
Как силы не станет в иссохших рука
Мы в грязных подвалах умрем…

Ткем… Тучи удушливой пыли висят
Над нами, дрожат и плывут…
Колеса вертятся… Машины стучат…
Проклятые нити ползут.

У моря я снова встречаю
В полдень весенний тебя,
И снова, бессильно любя,
Глазами тебя провожаю.

Подойти и сказать я не смею
О муке бессильной моей.
Люблю я тебя нежнее,
Чем ветер шелест ветвей.

И гаснут лаской прощальной
Твой серебряный смех, твой взгляд…
Над морем чайки кричат,
Кричат. Их крики печальны…

И душу мою больную
Я баюкаю в темной тоске:
Следы твоих ног целую
На влажно-горячем песке.

В глазах твоих — полей далеких свежесть,
Весеннее дыхание полей.
Твоя улыбка — тишина рассвета.
Твой звонкий смех — зеленый шум ветвей.

И как ты можешь на базаре шумном
Крикливой и продажной суеты
Быть нежно голубою незабудкой?
Улыбкою весенней чистоты?

Захватанная жадными руками,
Забытая на шумной мостовой,
Ты — как заря прекрасной лучшей жизни.
Цветок весенней сказки полевой.

Цветок-заря прекрасной лучшей жизни,
Тебе — как дождь, житейская гроза.
Молитвы тишина твоя улыбка.
Сияние весны твои глаза. 

Помнишь цепи?.. Весной ты сплетала шутя
В поле цепи из трав и цветов
И мне руки, смеясь и резвясь как дитя,
Обвивала гирляндой оков.

«Я сковала тебя… Как я рада!.. Ты — мой…
Ты — мой милый… Не правда ли?..» «Да» —
Я всегда отвечал, любовался тобой,
Жизнь казалась мне раем тогда.

И тебя полюбил я в цепях из цветов.
Ты ответила мне: «Не люблю…
Ты хороший… Но я… не нужна мне любовь
И забудь меня, милый, молю…»

Не могу я… Давно это было, давно,
Но люблю я и буду любить:
Без тебя скучно мне. В сердце пусто, темно.
И цепей не забыть, не разбить.

За окном синеет небо,
         За окном весна.
Целый день в каморке тесной
         Грустно шьет она.

Целый день, до поздней ночи
         С места не встает:
Шьет, спины не разгибая,
         Торопливо шьет.

В синем небе реют стаи
         Белых облаков.
Ветер дышит ароматом
         Полевых цветов, —

Льет полей далеких свежесть
         В комнату швеи.
Шьет она. А сердце просит
         Счастья и любви.

Шьет она. Стучит машинка,
         Полотно шуршит.
Дума черная тоскою
         Сердце ей щемит:

"Без любви, одна, в неволе,
         В четырех стенах
Чахну здесь я за работой,
         За шитьем в руках.

Как цветок без солнца вянет
         Молодость моя.
Отдохнуть бы хоть! устала,
         Истомилась я!

Истомилась, изболелась
         Над работой грудь.
Убежать бы в лес и в поле,—
         Раз хоть отдохнуть!..»

Слезы душат, застилают
         Мглою ей глаза.
Шьет она. Невольно льется
         За слезой слеза…

В небе жаворонок звонко,
         Весело поет.
В даль — туда, где лес и поле,
         Облако плывет…

Шьет она. Нет больше мочи:
         Больно-больно вдруг
Стало на сердце, работа
         Выпала из рук.

Слезы хлынули… И долго,
         Долго у окна
Безутешно, горько плачет,
         Как дитя, она…

А весенний теплый ветер
         Свежестью полей
Вольно веет, расплетая
         Прядь ее кудрей.

И ласкает и целует—
         Полно слезы лить:
Горькой участи не могут
         Слезы облегчить.

Веет ветер, занавеской
         Тихо шевелить…
В небе жаворонка песня
         Высоко звенит…

И опять слились в докучный,
         Монотонный звук
Полотна унылый шорох
         Да машинки стук.

Я вырвал из сердца молитвы мои,
Убил в нем улыбку твою,
Убил в нем бессонную муку любви:
Я больше тебя не люблю.

Но в шумной толпе мне порою тебя
Чужая напомнит собой,—
И дрогнет усталое сердце любя
Бессильной, ненужной мольбой.

И снова в тоскующих грезах встаешь
Ты светлою сказкой любви:
Мне в ночь одинокую снишься и пьешь
Горячие слезы мои.

Но утро настанет и сон мой спугнет,
И счастье, и муку мою.
Вновь сердце в холодном покое замрет;
Я больше тебя не люблю.

Я еду ночью. Грустен путь мой дальний.
Сквозь облака холодная луна
Льет на поля пустынные печальный,
Холодный свет. Моя душа грустна.

Уходит в даль, туманную, немую,
Покрытый снегом, одинокий путь.
Я одиноко еду и тоскую.
Душа грустна. Болит и ноет грудь.

Кто в эту ночь за темными полями
Меня с тоской и нетерпеньем ждет,
Ждет не дождется долгими часами,
Когда, когда желанный гость войдет?

Никто не ждет… За тучею угрюмой
Луна погасла… Мрак и тишина…
Темны, как ночь, мои мечты и думы,
Как эта ночь, моя душа темна.

Я опять к тебе пришел… Взгляни…
Я и сам не знаю, что со мною:
Без тебя ползут тоскливо дни
И всегда хочу я быть с тобою.

Что со мной? Люблю?… В твоих глазах
Знаю я — я не найду ответа.
Знаю я — нет на твоих устах
Для меня слов ласки и привета.

Но твой взгляд дает душе покой,
Я тревоги жизни забываю.
Может быть, я и живу тобой…
Что со мною — я и сам не знаю.

Я увидел ее… Тогда вечер был.
И взяла она сердце мое.
Я ее так безумно, так больно любил,
Безконечно любил я ее.

Не любила она. Не сказала она
Никогда мне ни слова любви.
Ей казалась любовь моя только смешна
И смешными страданья мои…

В эту ночь я хочу безутешно рыдать:
Я забытую вспомнил ее.
И тоскует безумно и плачет опять,
Плачет бедное сердце мое.

Всего стихотворений: 53