Леонид Петрович Бельский (1855-1916)

• Биография Леонида Бельского
• Стихотворения Леонида Бельского по темам

Все стихотворения Леонида Бельского на одной странице

- Оглавление -

      В пору весеннюю облачко чистое
      Плавает, в небе играя;
      Любит ласкать его зорька росистая,
      Любит луна золотая.

Чужды ему ураганы мятежные,
Чужды холодные бури –
Тихо плывёт оно, белое, нежное,
Радостно тает в лазури.

      Тучи осенние, мглою рождённые,
      Бродят унылой толпою;
      В холоде сумрачном жить осуждённые,
      Бродят, не зная покоя.

Тускло глядит на них солнце далёкое,
С ними заря не играет,
Плачут они над землёй одинокою,
Плачут, в слезах умирают.

На прибрежье росистое
Смотрят звёзды лучистые,
Кипарисы спокойные
Дышат негою знойною,
Из фонтана прохладная
Бьётся струйка отрадная,
И Яйлы очертания
Спят, полны обаяния.

Дремлет лес невидимкою
Под туманною дымкою,
Напоён ароматами;
Замирая над скатами,
Тихо дремлют усталые
Облачка запоздалые,
И луной озарённое
Плещет море бессонное...

Порой ночною на горах,
На первозданных высотах,
Густой холодной пеленой
Туман расстелется седой;
Он сдавит их, он их скуёт,
Он их от неба оторвёт.

Но лишь заискрится восток,
Лучей алеющих поток
Разгонит холод и туман;
Как птиц весенних караван,
Там облачко за облачком
Заблещет в небе голубом,
И солнце золотой убор
Набросит на вершины гор, –
На высотах и жизнь, и свет,
И небо шлёт им свой привет.

Злыми скована морозами
И запугана угрозами
Вьюги, злобно завывающей,
Небо мраком закрывающей, –
Много бед, земля, ты ведала,
Горе-горькое изведала.

Но идёт весна прекрасная,
Чтобы зиму гнать ненастную,
Чтоб взлелеять семя чистое,
Травку вырастить пушистую,
Чтоб ты травкою прикрылася,
Вся в цветочки нарядилася,
Позабыла время бурное,
Глядя на небо лазурное,
В глубину его эфирную,
И сама, как небо, мирная...

[начало и конец]

                  Глупый хвастает молодой женой.
                                                  
                                                   Былина.

Было в некотором царстве,
В тридевятом государстве,
У Гороха у царя
Три сынка богатыря.
Царь был вдовый, жил он тихо,
Да нашло такое лихо:
Заскучал он во дворце,
Изменился царь в лице.
Колдунов он призывает,
Своё горе открывает;
И три ночи и три дня,
Тайну царскую храня,
Колдуны ему гадали,
Книгу «Сонник» открывали,
Ход исчислили планет –
Принесли царю ответ.
Вот вошли к нему в палаты,
Поклонилися трикраты:
«Не вели нас, царь, казнить,
Повели нам говорить».
Царь им молвил: «Говорите,
Да смотрите не наврите!»
– «Где уж, батюшка, нам врать,
Хоть бы правду-то сказать!
Слабы стали мы умишком:
Нам вдвоём лет триста слишком.
Ты послушай-ка, царь свет,
Наш прямой тебе ответ:
Ты с сынками, молодцами
Станьте в поле за шатрами
Да пустите по стреле;
И в которой кто земле,
Хоть за морем-Окияном,
Хоть за островом Буяном,
Ту стрелу свою найдёт –
Там жену себе возьмёт».

Тотчас царь развеселился
И в карете развалился;
Сыновья за ним верхом
Едут все одним путём.
Вот Горох приехал в поле,
Стал пускать стрелу на волю –
Далеко не запустил:
Тут, в болото, угодил...
Глядь: лягушка там из ила
Стрелку тотчас подхватила
Да к Гороху и бредёт,
А стрелу во рту несёт.
Царь и так, и сяк вертится.
«Не хочу, – кричит, – жениться!»
А лягушка говорит:
«Нет уж, так закон велит;
Иль женись на мне ты волей,
Иль женю тебя неволей –
Из болота не уйдёшь,
Здесь, в болоте, пропадёшь!»
Царь встревожился, смутился,
Сыновьям своим взмолился:
«Прежде скорого конца
Выручайте вы отца!
За меня уж вы вступитесь:
Кто-нибудь на ней женитесь».
– «Ишь, ведь, добренький какой! –
Молвят средний и старшой. –
В жёны нам даёт лягушку,
Мухоедку да квакушку;
Мы в болото не пойдём
И помимо жён найдём!»
Только братья так сказали,
В воздух стрелочки пускали,
А Иван, их брат меньшой,
Поразмыслил сам с собой
И кричит отцу родному:
«Поезжай, отец, ты к дому:
На лягушке я женюсь –
Ничего я не боюсь!»

Поскакал Горох в столицу,
Заперся в свою светлицу,
От досады заболел,
Целый день не пил, не ел.
Ободрился царь немножко.
Поглядел на двор в окошко,
А во двор идёт Иван,
Оттопыривши карман.
– «Эй, послушай-ка, друг Ваня:
У тебя там что в кармане?»
– «У меня-то здесь? Она,
Наречённая жена!»
И принёс Иван в светлицу
Лягушиную девицу;
В угол там её пустил,
Мух для корма наловил
Да воды принёс из лужи,
Выбирая, где похуже.

……………………………
……………………………

Тут царевна глядь-поглядь:
Месяц начал потухать.
– «Что ты, братец, так не светел?
Аль худое что заметил?
Аль ползёт старуха Ночь?
Аль гулять тебе невмочь?»
– «Ах, сестрица дорогая!
Как сказать тебе, не знаю;
Дым густой ко мне дошёл:
Князь Иван костёр развёл,
Лягушиной кожей пахнет...»
Как царевна вскрикнет, ахнет,
Ручкой за сердце взялась,
Вся от страху затряслась.
А Иван в палату входит,
Гордым взглядом всех обводит,
Молвит: «Знай, народ честной:
Вот красавицей какой
Князь Иван давно владеет!
Пусть-ка кто теперь посмеет
Мне насмешкой досадить!
Не с лягушкою мне жить,
Не с женой в лягушьей коже,
А с красавицей пригожей;
Дольше я терпеть не мог:
На костре я кожу сжёг».

Вдруг палаты задрожали,
Двери, окна затрещали,
Воздух сразу потемнел,
Чёрный вихорь налетел,
Раздались раскаты грома,
Закачалися хоромы;
Гром всё чаще, всё сильней –
Во дворец влетел Кощей.
Он царевну молодую
Подхватил едва живую,
Сам глазами засверкал,
На весь двор захохотал,
Выше облака поднялся
И с царевною умчался.
Тут царевич зарыдал,
Царь без памяти упал;
Месяц тучкою закрылся,
Через тучку прослезился.

  Баллада

По Германии обширной
Всюду слышно ликованье:
Ландграф Герман Тюрингенский
Назначает состязанье.

Но не в ловкости и силе,
Не в искусстве на турнире –
Он назначил состязанье
Для певцов на славной лире.

В замке Вартбургском высоком,
Получивши приглашенье,
Собрались певцы-поэты
Показать своё уменье.

Был там Вальтер Фогельвейде,
Громкой славою покрытый,
Вольфрам Эшенбах, не меньше
Звучной лирой знаменитый.

Было десять всех поэтов:
Девять рыцарей известных,
А десятый, Офтердинген,
Был из бюргеров поместных.

За незнатность его рода
Девять петь с ним не хотели,
Но граф Герман приказал им,
И ослушаться не смели.

Песнопенье выше жизни
Миннезингеры ценили
И условие такое
Для себя постановили:

Если кто на состязанье
Здесь покроется позором,
То позор ему немедля
Будет смертным приговором.

Испросив согласье графа,
Палача они призвали
И верёвочные петли
Ему сделать приказали.

Так с верёвками на шее
Все по очереди пели.
Граф, придворные и гости
В зале судьями сидели.

Много было спето песен
На том важном состязанье,
В них певцы передавали
Стародавние сказанья.

Пели песни о турнирах,
О сраженьях беспримерных,
О деяниях героев,
О походах на неверных.

О Марии Деве пели,
Как в раю Она сияет
И предивной красотою
Даже солнце затмевает.

О любви, о сердце пели,
Воспевали дам прекрасных,
Их наряды, стан и очи
И поклонников их страстных.

Восхваляли щедрость знатных
Графов, герцогов, баронов,
Пели прелести природы,
Красоту альпийских склонов.

Долго песни раздавались,
Граф и судьи им внимали,
Но решить, кто пел всех лучше,
На себя они не взяли.

Лишь признали, что позором
Ни один здесь не покрылся,
И палач, оставшись праздным,
Взяв верёвки, удалился.

Но поэты без решенья
Не хотели оставаться:
Кто же первым, кто последним
Должен был из них считаться?

Девять рыцарей-поэтов,
Саном гордые, смущались
Тем, что с бюргером каким-то
Наравне здесь оказались.

Стали думать, кто поможет
Разрешить их колебанья,
И послали звать Клингсора
Быть судьёй на состязанье.

Он премудростью великой
По Германии был славен,
С ним никто в искусствах тайных
И в науках не был равен.

И когда он прибыл в Вартбург,
Собралися в залу снова
И во всём его решенью
Подчиниться дали слово.

Началося состязанье,
Девять знатных менестрелей
Со стараньем необычным
Пред судьёю мудрым пели.

Благосклонно он их слушал,
Но когда запел десятый,
Что-то новое узнал он,
Чудным трепетом объятый.

Песнь за песнью Офтердинген
Пел, по струнам ударяя,
Позабывши всё на свете,
Вдохновенью лишь внимая.

И когда он кончил пенье,
Долго-долго всё собранье
Пребывало недвижимо
И полно очарованья.

Точно в воздухе остались
И дрожали песен звуки,
Звуки радости и счастья
И какой-то сладкой муки.

И мудрец, как в сновиденье,
Эти грёзы песен слушал,
Наконец, от них очнувшись,
Он молчание нарушил:

«Родом знатные поэты!
Избалованные славой,
Пред поэтом неизвестным
Оказались вы не правы.

Что он ниже вас сословьем –
Пусть вас это не смущает:
Чад своих не за породу
Бог талантом награждает.

Кто вам равен в песнопенье –
Будь незнатным, небогатым, –
Но, искусством обладая,
Должен вам считаться братом.

Ведь все люди в Божьем мире –
Все семьи единой братья.
Офтердингену теперь же
Вы должны раскрыть объятья.

И должны мне покориться,
Вашу гордость оставляя,
Ибо первым между вами
Здесь его я объявляю».

Так Клингсор изрёк решенье.
Старцу мудрому дивились,
И с его высоким мненьем
Все покорно согласились.

Девять рыцарей-поэтов
Офтердингена признали
Славным братом по искусству
И главой певцов назвали.

И из Вартбурга с ним вместе
По Германии ходили,
Услаждая песнопеньем
Всех, кто пение любили.

            Басня

В каком-то царстве царь был нездоров
И, чтоб избавиться от болей застарелых,
      Созвал врачей и мудрецов,
      В науке поседелых.
Сошлись учёные со всех концов земли,
Неделю в спорах о лекарствах провели,
Как вдруг приходит в их собранье
      Пустынножитель и мудрец
      И разрешает наконец
Задачу трудную при общем ликованье.
      Вот старца мудрого совет:
Царю нельзя давать лекарства никакого,
      Но надо весь объездить свет
И человека отыскать такого,
Который бы себя счастливым мог считать;
      С него рубашку снять,
Отсыпать золота ему в вознагражденье,
      Рубашку же с собою захватить
      И дать царю её носить.
Рубашка та, без всякого сомненья,
Царю немедленно дарует исцеленье.
      Услышав мудрое решенье,
      Чтоб царский вылечить недуг,
      Тотчас же шлют придворных слуг
      Искать счастливого по свету.
Вот слуги тронулись: кто важно сел в карету,
      Кто на лихом коне верхом,
      Кто просто с палочкой пешком,
      И всех, кого бы ни встречали,
      О счастии его немедля вопрошали.
Нигде счастливого, однако, не сыскали:
      Кто недоволен был собой,
      А кто детьми, женой,
      Кому в работе неудача,
      Иному в людях незадача,
      Кто очень беден, кто богат,
      Да хворь, и сам себе не рад,
      Иной обманут был мечтою, –
Ну, словом, всяк обижен был судьбою.
      Так, наконец, на край земли
      Посланцы царские зашли,
И там, к их радости, один такой сыскался,
      Что в счастии своём ничуть не сомневался.
И что ж? – Он вовсе без рубашки оказался.

Всего стихотворений: 7