Юргис Казимирович Балтрушайтис (1873-1944)

• Биография Юргиса Балтрушайтиса
• Стихотворения Юргиса Балтрушайтиса по темам

Все стихотворения Юргиса Балтрушайтиса на одной странице

- Оглавление -

Брось свой кров, очаг свой малый,
Сон в тоскующей груди,
И громады скал на скалы
В высь немую громозди...

Божий мир еще не создан,
Недостроен божий храм,-
Только серый камень роздан,
Только мощь дана рукам.

Роя путь к твердыне горной,
Рви гранит, равняй холмы,-
Озари свой мрак упорный
Искрой, вырванной из тьмы...

Пусть взлелеет сны живые
Отблеск творческой мечты,
И чрез бездны роковые
Перекинутся мосты...

Лишь свершая долг суровый,
В миры лени, праздной лжи,
Ты расширишь гранью новой
Вековые рубежи...

Лишь предав свой дух терпенью,
Им оправдан и спасен,
Будешь малою ступенью
В темной лестнице времен...

Ave, crux! - Славься, крест.

Дымно тает берег плоский...
Весел Кормчий у руля...
Еле видимой полоской
Обозначилась земля...

Вся клокочет ширь морская...
Я - один над синей тьмой...
Вихри пены ввысь взрывая,
Воет бездна над кормой...

Крепче, буря, парус белый
В час венчальный напряги,
Чтоб во славу воли смелой
Разомкнулись все круги!

Шумно, в беге бесконечном,
За волной встает волна...
Я один в их споре вечном -
И покой и тишина...

Без тревоги, без печали
Бродит в сердце новый хмель,
И светло мне снятся дали
Неизведанных земель...

Ave, stella maris - Славься, звезда морская.

Блажен, чей день лазурным кругом
Облек поля, венчал простор...
Блажен, чей путь проходит лугом,
Где пестрый цвет встречает взор...

Блажен, кто, жизнью ослепленный,
Весь предан мигу, с мигом слит,
По краю пропасти бездонной
Без дум и ужаса скользит...

Блажен, в ком слиты воедино
Случайность жизни и судьба,
Кто с гордым сердцем господина
Свершает горький труд раба...

Блажен, кто, жребий вверив зною,
Избранник Солнца, гаснет с ним,-
Блажен, кто силой неземною
От смертной горечи храним...

Beati possidentes - Счастливы имущие (лат.).

      Tuba mirum spargens sonum
      Per sepulchra regionum.
           Памяти Н. Л. Тарасова

В снежной пустыне, при бледной луне,
Мечется Витязь на белом коне...
Скачет с угрюмым Своим трубачом,
Машет в пустыню тяжелым мечом...

Глухо и скорбно серебряный рог,
В мертвом безмолвии белых дорог,
Будит полуночный дремлющий мир,
Сирых и скорбных зовет на турнир...

Дико и сумрачно конь Его ржет,
С дрожью таинственной клич узнает,
Рвется, трепещет, встает на дыбы,
Ждет не дождется разгула борьбы...

Глухо ответствуя, льется в простор
Пение труб, повторяющих сбор...
Искрится, зыблется лунная мгла,
Дрогнула полночь, вся ночь ожила...

В снежной пустыне, средь лунных огней,
Белые всадники гонят коней...
Слышится с запада посвист лихой...
Близится с севера топот глухой...

Мчатся-сдвигаются с пеньем рогов,
В скорбном побоище вихри врагов...
Снежным туманом дымятся поля,..
Белым пожаром объята земля!

Только темнеет луна в небесах,
Только взрывает серебряный прах,
Грозно сойдясь - лезвием к лезвию -
Белая Конница в белом бою...

Час полночный... Миг неясный...
Звездный сумрак... - Тишина...
Слабых крыльев взмах напрасный,
Мысль - как колос без зерна!

Весь свой век, как раб угрюмый
В опустелом руднике,
Пролагаю ходы, трюмы
С тяжким молотом в руке...

Много в мире нас стучало,
Вскинув горестный топор, -
Мы не знаем, где начало
В лабиринте наших нор...

Все-то знанье - что от века
Миллионы слабых рук,
Точно сердце человека,
Повторяли тот же стук...

Весь удел в тюрьме гранитной,
В сером храме древних скал: -
Чтобы молот стенобитный
Одиноко упадал...

Дни идут - пройдут их сотни -
Подземелью края нет...
Только смерть - наш День Субботний,
Бледность искры - весь наш свет!

   Все тот же холм... Все тот же замок с башней.
Кругом все тот же узкий кругозор...
Изгиб тропы мучительно - всегдашней...
Пустынный сон бестрепетных озер...

   И свет, и тень, без смены и движенья,
В час утра - здесь, в истомный полдень - там,
Все сковано в томительные звенья,
С тупой зевотой дремлет по местам...

   Лесной ручей, скользя, дробясь о скалы,
Журчит докучно целый божий день...
Изведан в часе каждый вздох усталый,
Знакома в жизни каждая ступень!

   И каждый день, свершив свой круг урочный,
Вверяет сердце долгой тишине,
Где только дрогнет колокол полночный,
Да прокричит сова наедине...

   И что ни ночь, в тоске однообразной -
Все та же боль медлительных часов,
Где только шорох, смутный и бессвязный,
Меняет глубь одних и тех же снов...

   И скорбно каждый в сердце маловерном,
Следя за часом, жаждет, перемен,
Но льется день в своем движеньи мерном,
Чтоб обнажить зубцы все тех же стен...

   И вновь, тоскливо, с четкостью вчерашней,
Невдалеке, пустынный видит взор
Все тот же холм, все тот же замок с башней,
Один и тот же узкий кругозор...

В даль из перламутра
Кинув трепет звона,
Развевает утро
Синие знамена...

У рассветной двери,
В песне о просторе,
Славлю в равной мере
Капельку и море...

Вспыхнул полдень яркий
Красными кострами...
Сердце - трепет жаркий!
Дух мой - пламя в храме!

Серым покрывалом
Вечер пал на землю...
С дрожью в сердце малом
Жребий тьмы приемлю...

Труден путь над бездной
К неземному краю...
К вечной тайне звездной
Руки простираю!

По высям снегами
Увенчанных гор,
Как в радостном храме,
Блуждает мой взор...

По склонам их вечным,
С межи на межу,
С напевом беспечным
Я стадо вожу...

На светлых откосах
Все глубже мой хмель...
От неба мой посох,
От неба - свирель...

Вне смертной тревоги,
Как ясность ручья,
От Бога - о Боге -
И песня моя...

Он тайною вечной
Мой разум зажег
И зов бесконечный
Вложил в мой рожок.

И свят над горами
Звон плача его,
Как колокол в храме
Творца моего...

Тихо пело время... В мире ночь была
Бледной лунной сказкой ласкова, светла...

В небе было много ярких мотыльков,
Быстрых, золотистых, майских огоньков...

Искрами струился месяц в водоем,
И в безмолвном парке были мы вдвоем...

Ты и я, и полночь, звездный свет и тьма
Были как созвучья вечного псалма...

И земля и небо были, как венец,
Радостно замкнувший счастье двух сердец...

Онемело время... В мире вновь легла
Поздняя ночная тишь и полумгла...

Искрились пустынно звезды в тишине,
И пустынно сердце плакало во мне...

Был, как сон могильный, скорбен сон долин,
И в заглохшем парке плелся я один.

На глухих дорогах мертвенно белел,
Пылью гробовою, бледный лунный мел...

В небе было много белых мотыльков,
Медленных, холодных, мертвых огоньков...

Мой день певуче-безмятежен,
Мой час, как облачко, плывет
И то, что вечер неизбежен,
Меня к унынью не зовет...

В лесу ли вихрь листвой играет,
Иль мчит поток волну свою, -
Все, все мой дух вооружает
Живым доверьем к бытию...

Мой путь - по божьему указу -
Светло направлен в ширь долин,
Где ясен мир, привольно глазу,
Где я с мечтой своей один...

Все выше солнце - тень короче, -
И пусть затем скудеет зной,
Еще не скоро холод ночи
Дохнет безвестной тишиной...

Когда же золотом и кровью
Заблещет вечер в небесах,
Я с тихим жаром и любовью
Благословлю дорожный прах...

И в час, когда волна дневная
Отхлынет прочь, за край земли,
Мой дух заманит тьма ночная
В глубины звездные свои...

В безбрежность дня  
Один плыву —  
В кольце огня,  
Сквозь синеву!  
  
В лихих валах  
Дороги нет...  
Их зыбкий прах  
Замел мой след...  
  
Весь с мигом слит,  
Мой легкий челн  
Легко скользит  
По воле волн...  
  
Рассветный хмель  
Над синей тьмой,  
Моя свирель  
Да жребий мой,—  
  
Да гордый ум  
Вне смертных уз,  
Да прихоть дум —  
Вот весь мой груз!  
  
Простор валов,  
Их зыбкий снег —  
Мой верный кров  
И мой ночлег...  
  
Все — свет, покой  
В моем кругу,  
И дым людской  
На берегу!

          Памяти М. А. Морозова

Венчальный час! Лучистая Зима
Хрустальные раскрыла терема...

Белеет лебедь в небе голубом...
И белый хмель взметается столбом...

Лихой гонец, взрывая белый дым,
Певучим вихрем мчится к молодым...

Дымит и скачет, трубит в белый рог,
Роняет щедро жемчуг вдоль дорог...

В венчальном поле дикая Метель
Прядет-свивает белую кудель...

Поют ее прислужницы и ткут,
Тебя в свой бархат белый облекут, -

И будешь ты, на вечность темных лет,
Мой бледный княжич, щеголем одет...

Твоих кудрей веселых нежный лен
Венцом из лилий будет убелен...

И в тайный час твоих венчальных грез
Поникнешь ты средь белых-белых роз...

И трижды краше будешь ты средь них,
Красавец бледный, белый мой жених!

Знаю я в яви вселенной
Плач на рассветном пороге,
Путь человеческий в зное.
   Длящийся ложно...

Знаю, как сердце земное
Хило во сне и в тревоге,
Немощно в радости тленной
   В скорби ничтожно...

Вижу я в смертной истоме
Годы заботы и крохи
Блага, блаженство и рядом
   Горе у двери -

Юность с седеющим взглядом,
Старость с проклятьем во вздохе,
В нищем и княжеском доме
   Те же потери...

Снится мне в жизни, однако,
Цвет человеческой доли.
Полдень души беспечальной
   В мире и в споре -

Верю я в жребий венчальный,
В царствие часа без боли,
В посох, ведущий средь мрака
   Вечные зори...

Верую, верую, Боже,
В сумрак о звездах поющий,
Свет воскресенья сулящий
   Чудом страданья...

Верую в молот дробящий,
В пламя и в меч создающий,
В жертву зиждительной дрожи,
   В дар оправданья.

Весна не помнит осени дождливой...
Опять шумит веселая волна,
С холма на холм взбегая торопливо,
В стоцветной пене вся озарена...

Здесь лист плетет, там гонит из зерна
Веселый стебель... Звонка, говорлива,
В полях, лесах раскинулась она...
Весна не знает осени дождливой...

Что ей до бурь, до серого томленья,
До серых дум осенней влажной тьмы,
До белых вихрей пляшущей зимы?!

Среди цветов, средь радостного пенья
Проворен шаг, щедра ее рука...
О яркий миг, поверивший в века!

Подходит сумрак, в мире все сливая,
Великое и малое в одно...
И лишь тебе, моя душа живая,
С безмерным миром слиться не дано..

Единая в проклятии дробленья,
Ты в полдень - тень, а в полночь - как звезда
И вся в огне отдельного томленья,
Не ведаешь покоя никогда...

Нам божий мир - как чуждая обитель,
Угрюмый храм из древних мшистых плит,
Где человек, как некий праздный зритель,
На ток вещей тоскующе глядит...

Аминь! Аминь! Закончен круг дневной,
     Наш малый круг...
Почил и звон и гул борьбы земной,
     И серп и плуг...

Скудеет в небе светлая лазурь,
     Прошла волна!
Лишь в темном сердце отзвук дальних бурь
     Не знает сна...

Далекий вихрь увел свой пестрый шум,
     И блеск и цвет,
Оставив нам печаль бессильных дум
     И звездный свет...

Раскрылась ночь с безмолвием своим,
     В ее тени,
Толпа детей, без крова мы стоим,
     Одни, одни!

Рабы одной галеры в блеске дня,
     Уходим мы,
С отдельной болью жребий свой кляня,
     В отдельность тьмы...

Входит под сирую кровлю
Вечер... И тесен мой кров!
Малое сердце готовлю
К таинству звездных миров...

Явное в свете и в зное
Призрачно в лунной пыли...
Лживо томленье дневное,
В мире не стало земли!

Реет в ночном океане
Дух мой свободной волной...
Огненно зыблясь без грани,
Тайна - лишь тайна - со мной...

День - его крики и лица -
Бред обманувшего сна!
Каждая дума - зарница,
Каждая мысль - тишина...

Радостен детский мой лепет
Богу, представшему вдруг...
Весь я - молитвенный трепет
К звездам протянутых рук!

Дитя судьбы, свой долг исполни,
Приемля боль, как высший дар...
И будет мысль - как пламя молний,
И будет слово - как пожар!

Вне розни счастья и печали,
Вне спора тени и луча,
Ты станешь весь - как гибкость стали,
И станешь весь - как взмах меча...

Для яви праха умирая,
Ты в даль веков продлишь свой час,
И возродится чудо рая,
От века дремлющее в нас,-

И звездным светом - изначально -
Омыв все тленное во мгле,
Раздастся колокол венчальный,
Еще неведомый земле!

        А. Скрябину.

Плетусь один безлюдным перевалом,
Из света в свет - сквозь свет, от вечных стен...
Неизреченно пламя в сердце малом,
И тайный жар в душе неизречен!

Мгновения - как молнии... В их смене
Немеет вздох отдельности во мне...
И в смертной доле выше нет ступени,
И ярче нет виденья в смертном сне!

Ни жалобы, ни боли своевольной...
Ни ига зыбкой радости людской...
Лишь кроткий свет молитвы безглагольной,
И знание без мысли, и покой...

И снова дух, как пилигрим опальный,
Восходит в храм пророческой Молвы,
Где ширь земли - как жертвенник венчальный,
Под звездным кровом бога синевы, -

И где, вне смерти, тает в кротком свете,
В жемчужных далях бездны золотой,
Вся явь вещей и бренный труд столетий,
Как легкий дым кадильницы святой...

Вся мысль моя - тоска по тайне звездной...
Вся жизнь моя - стояние над бездной...

Одна загадка - гром и тишина,
И сонная беспечность и тревога,
И малый злак, и в синих высях Бога
Ночных светил живые письмена...

Не дивно ли, что, чередуясь, дремлет
В цветке зерно, в зерне - опять расцвет,
Что некий круг связующий объемлет
Простор вещей, которым меры нет!

Вся наша мысль - как некий сон бесцельный...
Вся наша жизнь - лишь трепет беспредельный...

За мигом миг в таинственную нить
Власть Вечности, бесстрастная, свивает,
И горько слеп, кто сумрачно дерзает,
Кто хочет смерть от жизни отличить...

Какая боль, что грозный храм вселенной
Сокрыт от нас великой пеленой,
Что скорбно мы, в своей тоске бессменной,
Стоим века у двери роковой!

I

Как трудно высказать - нелживо,
Чтоб хоть себя не обмануть -
Чем наше сердце втайне живо,
О чем, тоскуя, плачет грудь...
Речь о мечтах и нуждах часа
В устах людей - всегда - прикраса,
И силен у души - любой -
Страх наготы перед собой,-
Страх истины нелицемерной
Иль, брат боязни, хитрый стыд,
О жалком плачущих навзрыд,
Чтоб точным словом, мерой верной
Того случайно не раскрыть,
Чему сокрытым лучше быть...


II

Но есть и час иной напасти,
Когда мы тщетно ищем слов,
Чтоб с тайны помыслов иль страсти
Хотя б на миг совлечь покров,-
Чтоб грудь, ослепшая от муки,
Явила в знаке, или в звуке,
Иль в скорби молчаливых слез,
Что Бог судил, что мир принес...
И, если пыткой огневою
Весь, весь охвачен человек,
Он только холоден, как снег,
И лишь с поникшей головою
В огне стоит пред тайной тьмой,
Вниманью чуждый и немой.

В нашем доме нет затишья...
Жутко в сумраке ночном,
Все тужит забота мышья,
Мир не весь окован сном.

Кто-то шарит, роет, гложет,
Бродит, крадется в тиши,
Отгоняет и тревожит
Сладкий, краткий, мир души!

Чем-то стукнул ненароком,
Что-то грузно уронил...
В нашем доме, одиноком,
Бродят выходцы могил.

Всюду вздохи - всюду тени,
Шепот, топот, звон копыт...
Распахнулись окна в сени
И неплотно вход закрыт...

Вражьей силе нет преграды...
Черным зевом дышит мгла,
И колеблет свет лампады
Взмах незримого крыла...

         A Jiovanni Papini*

В полдневный час, целуя алчно землю,
С молитвенной и трепетной тоской
Я славлю мир, и жребий свой приемлю,
И всякий дом, и всякий крест людской...

Я знаю: свят труд молота и плуга,
И праздный цвет, и важный звон серпа,
И свет росы средь утреннего луга,
Как вся земная пестрая тропа...

Все та же явь: осенний вихрь над нивой
И стройный стебель в стройный час весны,
Седые думы старости ворчливой
И юных дней несбыточные сны...

Равно достойны света воздаянья -
Суровый пот к земле склоненных лиц,
В огне веков нетленные деянья
И мудрый лепет вещих небылиц...

Мгновение и длительность без меры,
Объятое смятением и сном,
И зыбь полей, и в поле камень серый -
Живые зерна в колосе одном...

* Джованни Папини (1881-1956) - итальянский философ и 
писатель-авангардист, переводчик Балтрушайтиса на 
итальянский язык.

Как бы ни цвел неизмеримо
В пыланьи мира каждый миг,
В нем, тайным страхом одержимо,
Трепещет сердце, дух поник...

И все встречают вихрь мгновенья
Холодным взглядом сироты,
И что ни доля, то - дробленье
Невозвратимой полноты...

И каждый-каждый, судя строго,
Своим случайным часом жив,
Отторгнув грудь свою от Бога,
Себя от мира отделив!

Как будто в жизни не от века,
Хвалою майскою звеня,
Сверкает в доле человека -
Живое пламя - чудо дня!

И будто, звездными волнами
Баюкая безгранно нас,
В безмолвных высях не над нами
Плывет-цветет полночный час!

Когда пред часом сердце наго
В кровавой смуте бытия,
Прими свой трудный миг, как благо,
Вечерняя душа моя.

Пусть в частых пытках поникая,
Сиротствует и плачет грудь,
Но служит тайне боль людская
И путь тревоги - Божий путь...

И лишь, творя свой долг средь тени,
Мы жизнью возвеличим мир
И вознесем его ступени
В ту высь, где вечен звездный пир..

И вещий трепет жизни новой,
Скорбя, лишь тот взрастит в пыли,
Кто возлюбил венец терновый
И весь отрекся от земли...

          С. А. Полякову

Своенравным Зодчим сложен
Дом, в котором я живу,
Где мой краткий сон тревожен,
Где томлюсь я наяву...

Много в нем палат огромных,
Ниш пустынных и зеркал,
В чьих углах, в чьих безднах темных
Отблеск солнца не сверкал.

Много в нем - средь мрачных келий,
Масок, каменных зверей,
Лестниц, мшистых подземелий,
Ложных окон и дверей...

Скорбен в доме день короткий...
Скорбно месяц, зыбля мглу,
Черный крест моей решетки
Чертит в полночь на полу...

Низки сумрачные своды
Над твердыней серых стен -
В замке, где и дни и годы
Я влачу свой долгий плен...

Как в круге бытия суровом
   Ночь следует за днем
   Иль холод за огнем,
Так час безгласья следует за словом...

В час пустынный, в час мятели,
В легком беге карусели,
   В вихре шумном и лихом,
В вечер зимний, в вечер серый,
Мчатся дамы, кавалеры,
   Кто - в карете, кто - верхом...

Зыбля прах, взрывая иней,
Князь с маркизой, граф с княгиней,
   То четою, то сам - друг,
Длинной цепью, пестрой ротой,
Кто в раздумье, кто с зевотой,
   Пробегают малый круг...

И поет им беспрерывно
Зов шарманки заунывной,
   Хриплой жалобой звеня...
И от песни однозвучной
Часто-часто, в час докучный,
   Рыцарь валится с коня...

Часто - часто рвутся звенья,
Иссякает нить забвенья
   И скудеет свет в очах,
Но вплетенных в вихрь случайный
Строго гонит ворот тайный,
   Им невидимый рычаг...

Пляшет в меркнущем пожаре
Рой вечерних комаров...
Сколько в мире бренной твари,
Богом замкнутых миров.
      
Как и я, служа мгновенью,
Протянувшись в высь столбом,
Вьются мошки легкой тенью
В небе бледно - голубом...
      
Пусть все тем же смертным бредом
Ослепил их беглый миг,
Но их жребий мне неведом,
Как и жребий дней моих...
      
Только вижу вечер сонный
И печаль стоячих вод,
Где толчется ослепленно
Комариный хоровод...
      
Только знаю, что до срока
Длиться суетной игре,
Устремленной одиноко
К догорающей заре...

Из лунных снов я тку свой зыбкий миг,
Невольник грез, пустынник душ моих...

И в лунных далях близится межа,
Где молкнет гул дневного мятежа...

И призрачны, безмолвствуя вдали,
Дневная явь и пестрый круг земли...

И в звездный час разъятия оков
Я весь - пыланье лунных облаков...

И длится тишь, и льется лунный свет,
Вскрывая мир, где смертной боли нет...

И тих мой дух, как сладостен и тих
Пустынный цвет пустынных снов моих...

И молкнет мысль, и меркнет, чуть дрожа,
Все зарево земного рубежа...

И будто тая, искрится вдали
Немой простор в серебряной пыли...

И в тайный миг паденья всех оков
Сбывается алкание веков...

Все - сон, все - свет, и сам я - лунный свет,
И нет меня, и будто мира нет!

В тягостном сумраке ночи немой
Мерно качается Маятник мой,
С визгом таинственным, ржаво скрипя,
Каждый замедливший миг торопя...

Будто с тоской по утраченным дням
Кто-то, по древним глухим ступеням,
Поступью грузной идет в глубину,
Ниже, все ниже, - во тьму, в тишину..

Будто с угрюмой мольбой о былом
Сумрачный Кормчий упорным веслом
Глухо, размеренно гонит ладью
Вдаль, в неизвестную пристань мою...

Призрак Галеры плывет да плывет...
Дальше, все дальше, все глуше поет
Скорбный и мерный, отрывистый звон -
Шествие Часа в пустыне времен...

    Отрывок

Чу! Ширь глухая вдруг завыла!
Вот зыбкий вихрь мелькнул в кустах,
И, будто с жалобой унылой,
Клубясь, гудя, взрывая прах,
Как белый призрак, мчится, пляшет,
Вдруг длинный саван распояшет
И обовьет им кровли хат,
И глухо-глухо бьет в набат...
Но сладость есть и в диком вое
Вдруг встрепенувшейся зимы,
Как жутко-сладок шелест тьмы,
И любо сердце роковое,
В чьем сумраке безвестный час
Над грозной бездной водит нас!

         Валерию Брюсову

Мой тайный сад, мой тихий сад
Обвеян бурей, помнит град...

В нем знает каждый малый лист
Пустынных вихрей вой и свист...

Завет Садовника храня,
Его растил я свету дня...

В нем каждый злак - хвала весне,
И каждый корень - в глубине...

Его простор, где много роз,
Глухой оградой я обнес,-

Чтоб серый прах людских дорог
Проникнуть в храм его не мог!

В нем много-много пальм, агав,
Высоких лилий, малых трав,-

Что в вешний час, в его тени,
Цветут-живут, как я, одни...

Все - шелест, рост в моем саду,
Где я тружусь и где я жду -

Прихода сна, прихода тьмы
В глухом безмолвии зимы...

Мой светлый храм - в безбрежности
Развернутых степей,
Где нет людской мятежности,
Ни рынков, ни цепей,-

Где так привольно, царственно
Пылает грудь моя
Молитвой благодарственной
За чудо бытия...

Мой тайный храм - над кручами
Зажженных солнцем гор,
Мой синий храм за тучами,
Где светел весь простор,
Где сердцу сладко дышится
В сиянии вершин,
Где лишь туман колышется
Да слышен гул лавин...

Моя святыня вечная -
В безгранности морской,
Где воля бесконечная -
Над малостью людской,
Где лишь тревога бурная
Гремит своей трубой,
Где только высь лазурная
Над бездной голубой...

Как привольно, протяжно и влажно
Одинокие волны поют...
Как таинственно, плавно и важно,
Чуть белея, их гребни встают...

Божий шум так ласкающе ровен,
Божья ласка так свято нежна!
Этот трепет и чист и бескровен,
Эта вещая ночь так нужна!

Только звездная полночь и дышит,
Только смертная грудь и живет,
Только вечная бездна колышет
Колыбель несмолкающих вод!

И безбольно, с отрадною грустью,
Трепетанием звезд осиян,
Как река, что отхлынула к устью,
Я вливаюсь в святой океан...

Склонись с тоскою всякое чело -:
Пасется Мир в равнине Ватерло!
Где до небес рычал сраженный лев,
Стоят теперь корыто, ясли, хлев,
Шумит трава, и, в час иных забот,
Проходит плуг, и бродит мелкий скот...
Где грозно смерть гнала свою метель,
Теперь пастух поет в свою свирель...
Что в гордом сне замыслил Человек,
Смела гроза, суровый меч рассек!
Что ж, сердце, с болью мечешься в груди!
Тужи, но знай - Пустыня впереди...
Умолкнет в мире всякая молва...
На все прольет свой скорбный шум трава,
Склонив к покою каждое крыло -
Как этот мир в равнине Ватерло!

   В вечерней мгле теряется земля...
В тиши небес раскрылось мировое,
Где блещет ярче пламя бытия,
Где весь простор - как празднество живое!

   Восходят в высь, в великий храм ночной,
Недвижных туч жемчужные ступени,
И тяжко нам на паперти земной,
Сносить тоску изведанных мгновений...

   Со всех сторон ночная даль горит,
Колебля тьму пред взором ненасытным...
Весь божий мир таинственно раскрыт,
Как бездна искр, над сердцем беззащитным..

   Живой узор из трепетных огней
Сплетает ночь на ризе златотканной,
И страшно сердцу малости своей,
И горек сон и плен земли туманной!

   Для нас - земля последняя ступень...
В ночных морях она встает утесом,
Где человек, как трепетная тень,
Поник, один, с молитвенным вопросом...

Стою один на перекрестке,
Средь шума улиц городских,
Вникая праздно в пыль и блестки,
В покой и важность лиц людских...

Какое хитрое сплетенье -
Без явной связи и межи -
И сна и горького смятенья,
Слепой правдивости и лжи.

Снуют наряды, перстни, бусы,
И жадность уст и алчность глаз,
Ханжи бродячие и трусы,
Тщета и глупость на показ.

И видны, - видны сквозь румяна
Земного счастия кроха,
Печать корысти и обмана,
Клеймо позора и греха...

Ползет чудовищем стоногим,
Чей темный голод глух и нем,
Толпа, довольная немногим,
Неутоленная ничем...

И каждый носит в сердце сонном
Свободу, ставшую рабой,
Случайность, ставшую законом,
И жребий прихоти слепой...

И жуток свет во взглядах смелых
И грозен всюду знак судьбы
На пальцах горько загрубелых,
На спинах, согнутых в горбы...

И всех равняет знаком сходства,
Приметой Божьего перста,
Одно великое сиротство,
Одна великая тщета.

Дышит полночь тенью жуткой...
Тьма в окне и в сердце тьма...
Сладость - малая минутка...
Горечь - долгая зима...

Чуткий дух в тоске бессменной
Внемлет ночи у окна...
Велика, неизреченна
Неземная тишина...

Но с годами понемногу
Тают тайные круги,
И к последнему порогу
Приближаются шаги...

Слышен звон освобожденья
В бое медленных часов,
И сдвигает бег мгновенья
Неразгаданный засов...

Будет час, и дрогнут петли,
Дверь глухая задрожит,
И узнаю, тьма ли, свет ли
Смертный выход сторожит!

Среди людей, я средь - чужих...
Мне в этом мире не до них,
Как им, в борьбе и шуме дня,
Нет в жизни дела до меня...

В дороге дальней им, как мне,
Тужить, блуждать наедине...
Мне в мой простор, в мою тюрьму,
Входить на свете одному...

Пока в пути не встанет грань,
Нам всем томительную ткань
Рукою сирой в жизни ткать -
Душою замкнутой алкать...

Звучит по разному у всех
Один и тот же стон и смех,-
На всех ткачей один станок,
Но каждый сир и одинок...

Люблю средь леса, в час осенний,
   Под грустный шум,
Внимать волнению и пени
   Пустынных дум...

Распались замки, тлеют своды
   В глухом огне,
Чей тонкий дым венчает годы
   И сны во мне...

Прошли зеленые потемки,
   Их звон утих...
И гнется с треском стебель ломкий
   У ног моих.

Пустынны в гаснущем наряде
   Ряды берез,
Где зыблет ветер мох, как пряди
   Седых волос...

И блеск и звон, цветы и травы
   Судьба сожгла,
И в дымном храме вешней славы -
   Зола, зола...

Брожу один усталым шагом
Глухой тропинкою лесной...
Певучий шелест над оврагом
Уже не шепчется со мной...

Синеют дали без привета...
Угрюм заглохший круг земли..
И, как печальная примета,
Мелькают с криком журавли...

Плывет их зыбкий треугольник,
Сливаясь с бледной синевой...
Молись, тоскующий невольник,
Свободе доли кочевой!

Я родился в далекой стране,
Чье приволье не знает теней...
Лишь неясную память во мне
Сохранило изгнанье о ней...

Знаю... Замок хрустальный стоял,
Золотыми зубцами горя...
И таинственный праздник сиял,
И цвела, не скудея, заря...

Помню, помню в тяжелом плену
Несказанно-ласкательный звон,
Что гудел и поил тишину,
И баюкал мой трепетный сон...

И средь шума забот и вражды,
Где я, в рабстве, служу бытию,
Лишь в мерцаньи вечерней звезды
Я утраченный свет узнаю...

Оттого я о дали родной,
Так упорно взываю во мгле, -
Оттого я, в тоске неземной,
Бесприютно влачусь по земле.

Дрогнул в мире звон пасхальный,
Вспыхнул свет в душе опальной!
Ярче, ярче искра Божья
Средь земного бездорожья...
Люди, дети сна и тени,
Становитесь на колени!
Сладок гулкий звон воскресный,
Голос вечный, зов небесный...
В мире смерти, в мире боли,
Молкнет ропот темной воли...
Побеждает искра Божья
Тьму земного бездорожья, –
Дети сна и дети тени,
Припадайте на колени!

Текут, текут песчинки
В угоду бытию,
Крестины и поминки
Вплетая в нить свою...

Упорен бег их серый,
Один, что свет, что мгла...
Судьба для горькой меры
Струю их пролила...

И в смене дня и ночи
Скользя, не может нить
Ни сделать боль короче,
Ни сладкий миг продлить...

И каждый, кто со страхом,
С тоской на жизнь глядит,
Дрожа над зыбким прахом,
За убылью следит,-

Следит за нитью тонкой,
Тоской и страхом жив,
Над малою воронкой
Дыханье затаив!

Пока дитя не знает речи,
Оно не говорит и лжи -
Ты взрослый, в час житейской встречи
Язык немного придержи...

Полдень... Меры нет простору!
Высь и долы - круг огня...
Весела дорога в гору,
К золотой вершине дня!

В юном сердце - в знойном небе -
Тишь - сиянье - синева...
Славься, в жизни, каждый жребий!
Звонче, гордые слова!

Грусть ли первой долгой тени
Поразит тревогой нас,-
Друг мой светлый, мы без пени
Встретим каждый тайный час...

Вихрь примчится ль, луг ероша...
Мир - ромашка, ты - пчела,-
Пусть твоя земная ноша
Будет сладко тяжела...

Как Молот, вскинутый судьбой,
Ночных часов пустынный бой
Поет, что будет новый день,
Иной рассвет, иная тень...

Но Тот, Кто мигам бег судил,
Их в нить таинственную свил,
В своей великой тишине
На роковом веретене...

Часы на башне полночь бьют,
Сказанье древнее поют,
Одно и то же в беге лет
И там, где тьма, и там, где свет!

Умолк двенадцатый удар...
И что же - старый столь же стар,
И нищий нищ, как в прежний срок,
И одинокий - одинок...

Правдиво время - верен счет!
Но жизнь проходит, жизнь течет,
Клоня-склоняясь в прах и тлен
Без новизны, без перемен...

       А. Скрябину.

Сквозь пыль и дым, и шум и звон,
Взвивайся, Дух, прервав свой сон, -

И, весь - дыхание зари,
Над смертным жребием пари!

Над суетой сердец людских
И чахлою любовью их,

Над всем, что - горечь, трепет, бой,
Теряйся в бездне голубой,

И в синеве, где меркнет цвет,
Где ни луны, ни солнца нет, -

У зыбкой грани смертных дней,
За рубежом ночных теней,

Увидишь Ты запретный край,
Где зреет звездный урожай, -

И, только пламя, только дух,
Рождаясь вновь, рождаясь вдруг,

Войдешь, тоскуя и любя,
Во храм Изгнавшего тебя!

Светает близь... Чуть дышит даль, светая...
Встает туман столбами, здесь и там...
И снова я - как арфа золотая,
Послушная таинственным перстам...
      
И тайный вихрь, своей волною знойной,
Смывает бред ночного забытья,
В мой сонный дух, в мой миг еще нестройный,
То пурпур дум, то пурпур грез струя...
      
И длятся - длятся отзвуки живые,
Возникшие в запретной нам дали,
Чтоб дрогнуть вдруг, волшебно и впервые,
Как весть из рая, в жребии земли...
      
И вот мой дух, изгнанник в мире тленья,
Бессменный раб изменчивых теней,
Тоскующе, слезами умиленья
Встречает сказку родины своей...

            А. Скрябину

       Thine are these orbs
         of light and shade
                  Tennyson*

В рассветную пору,
Сулившую вёдро,
Отцветшей, далекой весной,
Беспечно и бодро -
По древнему бору -
Бродил я тропою лесной.

Был сон... Лишь на елях
И соснах, чьи ветки
Сплетались в шатры, в купола,-
Как трепет их редкий,
На плавных качелях
Качалась зеленая мгла...

И шел я... И долог
Был час беззаботный,
Что сладко баюкал меня...
И сумрак дремотный
Тянулся, как полог,
Меж мной и безмерностью дня.

Лишь в полдень, нежданно,
Сквозь зыбь на осине -
От вихря, объявшего лес -
Полоскою синей,
И жутко и странно,
Мелькнула мне бездна небес...

Так снилось - так было...
И полдень и лето
Погасли у края стези...
И тщетно их цвета
В тревоге унылой
Ищу я вдали и вблизи...

Лишь слышу я шорох
Осенней печали,
Немолчной в заглохшем кругу...
И листья опали,
И мертвый их ворох
Встречаю на каждом шагу...

И в мертвом просторе,
Над серой дорогой,
Где глухо седеет трава,
Безмолвно и строго,
Как сонное море,
Раскрыла свой мир синева...

* Эти сферы света и тени - твои (англ.). 
Альфред Теннисон (1809-1892) - английский поэт. 

Истекает срок за сроком,
Гнется стебель, меркнет цвет -
Пена, взрытая потоком
Устремленных в вечность лет...

В смене тени и сверканья
Дышит время, миг поет...
То же темное алканье
Часу час передает...

Входит в круг борьбы немолчной
Тишь, меняющая сны,
Где лишь звонче ропот желчный
Обделенной седины...

В неизменности и в смене
Храм беззвездный строит мгла,
Где лишь светится средь тени
Бледность скорбного чела...

С верой в груди упорной,
Знающей колос пустой,
Сейте озимые зерна,
Новь зари золотой...

Только предавший плугу
Слезы, молитвы и сны
Смутно услышит сквозь вьюгу
Звон грядущей весны...

Только в Тревоге трудной,
В сумраке роющих прах,
Вспыхнет, как день изумрудный,
Свет на майских холмах...

Древним плугом поле взрыто,
Будут зерна в глубине!
Ширь пустынная открыта
Зеленеющей весне...

В древнем поле, над оврагом,
Вековой своей тропой,
С зыбкой ношей, мерным шагом
Бродит Сеятель слепой...

Он бессмертною десницей,
Строго помня свой завет,
Сеет плевелы с пшеницей,
Хлеб людской и божий цвет...

Будет год ли урожайный,
Иль бесплодье ждет зерно,
Приговора вечной тайны
Старцу ведать не дано...

Он лишь мерно, горстью полной,
Рассыпает вдоль межи
Летний трепет, шелест, волны,
Звон и пенье в поле ржи...

Из лукошка рокового
Он лишь сеет дар Творца -
Скудный свет людского крова
И проклятие жнеца!

У людской дороги, в темный прах и ил,
В жажде сева Вечный тайну заронил...
И вскрываясь в яви, как светает мгла,
Острый листик травка к свету вознесла...

Вот и длились зори, дни и дни текли,
И тянулся стройно стебель от земли...
И на нем, как жертва, к солнцу был воздет
В час лазурной шири алый-алый цвет...

Так и разрешилось в пурпуре цветка
Все немотство праха, дольняя тоска...
И была лишь слава миру и весне -
Вот, что скрыто Богом в маковом зерне.

Стучись, упорствуя, Кирка,
В глухую грудь земли, пока
Не зацветут тебе века...

Пусть горек, сир и мал твой труд,
Но есть у грани тайных руд
Рубин живой и изумруд...

Но, роя прах, дробя пласты,
Не сетуй с болью, что не ты
Войдешь в сверканье полноты...

И ты лишь знай, лишь кротко верь,
Что в мире плача и потерь
Твой трудный трепет - только дверь...

Твой древний звон - твой жребий весь,
А сбудется средь звезд, не днесь,
Что ты упорно строишь здесь...

Как в мой разум беспокойный
Входит светом пенье грез,
Дикий тополь век свой стройный
В мир дробления принес...

Я свирелью многодумной
Славлю солнце в майском сне,
Он своей листвою шумной
Повествует о весне...

Если я теряю в плаче
Ясность сердца моего,
Той же грустью, лишь иначе,
Дышит шелест, речь его...

В час смятенья грозового
Стойко встретит свист и вой,
Он, как я, качает снова
Непреклонною главой...

В нем - во мне - все тот же жребий,
Долг опальных, долг живых -:
Лишь тянуться к солнцу в небе,
К звездам в далях мировых...

Великий час! Лучистая заря
Стоцветный веер свой раскрыла на востоке.
И стаи птиц, в сиянии паря,
Как будто плещутся в ее живом потоке...

И звук за звуком, дрогнув в тишине,
Над лесом, над рекой, над нивой тучной,
Стремится к небесам, синеющим в огне,
Смеется и зовет из глубины беззвучной...

В росистый круг земли, раскрывшийся, как чаша,
Что пенное вино, струится знойный день,
И каждый холм - на празднество ступень,
И каждый миг - обет, что радость жизни - наша!

У входа в храм венец из терний,-
Святая Тень - померк в тени...
И в шуме площади вечерней
Мелькает люд, снуют огни...

Пронзая мглу струями света,
Дробятся кольца и круги,
Шипя, взвивается ракета
Изгибом огненной дуги...

И в мире звезд, в тиши их вечной,
Пылает пестрый вой и звон,
И каждый ярко, в час беспечный,
Мгновенной искрой ослеплен...

Дробясь, сплетая в ожерелье
Весь малый клад людской сумы,
Скользит полночное веселье
В безмолвной тьме, не видя тьмы...

И дышит-дышит грудь земная,
Забыв полдневную вражду,
Своей судьбы еще не зная
В ночном скудеющем бреду...

            М. А. Ефремовой

Цветам былого нет забвенья,
И мне, как сон, как смутный зов -
Сколь часто!- чудится виденье
Евпаторийских берегов...

Там я бродил тропой без терний,
И море зыбью голубой
Мне пело сказку в час вечерний,
И пел псалмы ночной прибой...

В садах дремала тишь благая,
И радостен был мирный труд,
И стлался, в дали убегая,
Холмистой степи изумруд...

С тех пор прошло над бедным миром
Кровавым смерчем много гроз,
И много боли в сердце сиром
Я в смуте жизни перенес.

Еще свирепствует и ныне
Гроза, разгульнее стократ,
И по земле, полупустыне,
Взрывая сны, гудит набат...

Но сон не есть ли отблеск вечный
Того, что будет наяву -
Так пусть мне снится, что беспечный
Я в Евпатории живу...

Проходит жизнь в томлении и страхе...
   Безмерен путь...
И каждый миг, как шаг к угрюмой плахе,
   Сжимает грудь...

Чем ярче день, тем сумрачнее смута
   И глуше час...
И, как в былом, солжет, солжет минута
   Не раз, не раз!

Мой дом, мой кров - безлюдная безбрежность
   Земных полей,
Где с детским плачем сетует мятежность
   Души моей,-

Где в лунный час, как ворон на кургане,
   Чернею я,
И жду, прозревший в жизненном обмане,
   Небытия!

Как дымный вечер, скорбен я...
Как шорох ночи - речь моя!

Бессильный трепет грез во мне,
Что лунный блеск в морской волне...
Порядок вещих дум моих,
Что звездный свет, печально-тих...

Моих часов докучный бег -
Как в час затишья плавный снег...

Глухая боль в груди моей,
Как стужа северных полей...
В моем пути поет метель...
Моя душа - ее свирель!

Мысль в разлуке с вещим сном...
Сердце - в сумраке ночном...
Дождь пустынный за окном...

Свист за дверью, вой в трубе...
Век прожив в пустой борьбе,
Вспоминаю о себе...

Меркнет цвет и гаснет свет...
Ни тревог, ни мира нет...
В миге - много тысяч лет...

Точно я уж вечность жил,
Вечность сетовал, тужил,
Тайне вечности служил...

Ночь... И только мысль во мне,
С тьмой ночной наедине
Тускло тлеет в глубине...

Тьма... Лишь воет за окном
Все о том же, об одном,
Ветер в сумраке ночном...

Всего стихотворений: 63