Анатолий Александрович Александров (1861-1930)

• Биография Анатолия Александрова
• Стихотворения Анатолия Александрова по темам

Все стихотворения Анатолия Александрова на одной странице

- Оглавление -

Буря синее море вздымает –
Море пенится, плещет, шумит,
И кораллы, и жемчуг бросает
На холодный прибрежный гранит.

Горе душу поэта терзает –
Песни чудные силой своей
Из глубокой души вырывает
Для забавы холодных людей.

Бывают дни унынья и бессилья,
      Бороться с жизнью мне становится невмочь, –
И над собой я слышу чьи-то крылья,
Холодные и чёрные, как ночь...

И чей-то голос, вкрадчиво поющий,
      Мелодией звучащий неземной,
В безвестный край настойчиво зовущий,
      Мне кажется, я слышу над собой:

«Довольно здесь тебя безжалостно терзали, –
      Разбито всё в измученной груди...
В страну, где нет заботы и печали,
Я знаю путь... Иди за мной, иди!

Грядущих лет не верь манящей дали:
      Отрады не было, не будет впереди...
В страну, где нет болезни и печали,
      Я знаю путь... Иди за мной, иди!»

И этот голос прямо в душу льётся
      И гасит к жизни сладкую любовь, –
И мнится, слышу я, как стынет в жилах кровь,
      И сердце тише... тише бьётся...

Растёт в душе унынье и бессилье,
      Бороться с жизнью мне становится невмочь, –
И над собой я слышу чьи-то крылья,
Холодные и чёрные, как ночь...

В Божьем небе высоко, высоко
Божьи звёздочки тихо горят
И с любовью из бездны глубокой
На уснувшую землю глядят...

Мне хотелось бы в даль голубую,
Мне хотелось бы звёздочкой быть,
Чтоб оттуда на землю родную
Так же ласково, тихо светить.

Любовно, хоть твёрдой и смелой рукою,
Он, родина, язвы твои раскрывал,
И «Мёртвые души» живою водою
Он вспрыскивал, к жизни их звал,
Туда, где светился вдали идеал...

Поклонник высокой, пленительной грёзы,
Врагом он был пошлости, прозы,
Сумел он нагнать на них страх, –
И «видимый смех сквозь незримые слёзы»
Недаром змеился на тонких устах...

Русь нашу прошёл он великим дозором,
И совести нашей он стал «Ревизором».

Как своенравная дева, меня после долгих страданий
     Редко капризная жизнь лаской минутной дарит.
Много я видел обид от неё незаслуженно горьких,
     Но год от году сильней страстной душою люблю.

А жизнь-то прожита... Она уж не вернётся...
              Её уже немного впереди...
Но надобно пройти тот путь, что остаётся.
                                  Иди!

Иди дорогою, указанной от Бога,
                    Его заветы ревностно блюди.
Шаг каждый взвешивай... Осталось их немного.
                                  Иди!

Немного их. Неславны и негромки,
Они в века не перейдут, мой друг...
Ни современники, ни гордые потомки
Не склонят к ним заворожённый слух.

Чернорабочего мне был суждён удел:
Я песни пел лишь в краткие досуги,
Спеша к работе вновь. Ни славы, ни заслуги
В том нет, я знаю сам, что песни эти пел.

Я в звуки перелил лишь то, что пережито,
Что я любил, пред чем благоговел,
Что мучило меня, чем я переболел,
Что сердца памятью не будет позабыто.

Негромки песни пусть... Но, знаю я, услышат
Их чуткие отзывчивых сердца,
И хоть за то, что искренностью дышат,
Не бросят камня в их певца.

Ночью зимнею, тихой и лунной
Поезд к северу с юга летел...
Я стоял у решётки чугунной,
На площадке, – уйти не хотел...

По душе мне был бег этот смелый,
Точно мысли гигантской полёт,
Без оглядки, без страха вперёд –
По равнине широкой и белой,
Чрез овраги, меж гор и болот...

Города и родные селенья
Точно слали мгновенный привет,
Пробуждая в душе умиленье
И сыновнее чувство в ответ...

Хороши эти родины ласки!..
Да к тому же – таи, не таи –
Грохотали вагоны мне чудные сказки
И гремели чугунные песни свои...

– Муза, слышишь? Вдохновенный,
      Твой любимый сын,
Жрец искусства неизменный,
      Умер Фет-Шеншин.

«Сердцу больно, но поверьте, –
      Муза шлёт ответ, –
Пусть Шеншин угас, но смерти
      Не подвластен Фет».

Встрепенитесь, птички-песни,
              И летите,
То, что выпелось из сердца,
              Расскажите...
Кто-нибудь и вас, малютки,
              Приголубит,
Приласкает, пожалееет –
              И полюбит.

Разделилась на партии Русь...
Боже мой, Боже мой! как их много!
Повстречал человека – тревога:
          «Что за гусь?»
«Октябрист», «трудовик», иль «кадет»,
Или кто ещё – вот в чём забота...
Ожидать от него мне бойкота
          Или нет?
Что готовит он: бомбу, иль нож,
Иль револьвер припрятал в кармане?
Как узнаешь об этом заране?
          Как поймёшь?

Разделилась на партии Русь...
Боже мой, Боже мой! как их много!
Повстречал человека – тревога:
          «Что за гусь?»

Пройти чрез грязь и ей не замараться,
Ребёнком чистым до конца остаться,
          Надеясь, веруя, любя
          И никого не погубя, –
Вот всё, чего тебе я пожелать бы мог...
Но вижу, наделил тебя всем этим Бог.

(По поводу фотографической группы.)

Вместе стояли беспечно – весёлой толпою
         Мы перед грозной судьбою...
Разными скоро она поведёт нас путями,
Приподнимая завесу грядущих годов перед нами
         Неторопливой железной рукою...

Ты вышел до зари, ты вышел «Накануне»,
Охотник-чародей, всю Русь ты исходил,
Родную нашу Русь, – и ты ходил не втуне:
Когда вернулся ты, ягдташ твой полон был...

Духовной пищи в нём для многих поколений,
Птенцов «Дворянских гнёзд», «Отцов» и их «Детей»,
Ты много нам принёс, могучий русский гений,
                       Охотник-чародей!

Я, заслушавшись музыки волн,
Неподвижно на камне сидел
И, волненья безвестного полн,
На безбрежное море глядел –
В необъятный и синий простор,
Где со страхом теряется взор...
И катилась волна за волной,
Ударяясь о берег крутой...
Гул могучей борьбы впереди...
Засыпали страданья в груди,
Усмирялася в сердце печаль, –
И хотелось душе молодой
Испытать свои силы борьбой,
Ей хотелось в безвестную даль –
В необъятный и синий простор,
Где со страхом теряется взор...

Я горе знал, средь горя я возрос;
Знакомы мне заботы и печали...
Мне душу детскую охватывал мороз,
Когда другие весело играли.

Я горе знал, средь горя я возрос;
Но красоту душой подметить гибкой
Умел повсюду я, – и мокрое от слёз
Лицо моё светилося улыбкой...

Всего стихотворений: 16