Русская поэзия
Русские поэтыБиографииСтихи по темам
Случайное стихотворениеСлучайная цитата
Рейтинг русских поэтовРейтинг стихотворений
Угадай автора стихотворения
Переводы русских поэтов на другие языки

Русская поэзия >> Владимир Казимирович Шилейко

Владимир Казимирович Шилейко (1891-1930)


Все стихотворения Владимира Шилейко на одной странице


1914

Лети, летящая, лети! 
Ее теперь не остановишь, 
И на подкупленном пути 
И в Чермном море не изловишь. 
       
Уже не тщитесь! Ей одной 
Дано от Бога быть летучей, - 
И перед грозною войной 
Беременеть грозовой тучей. 
       
Она избыла свой урок: 
То вещего раскаты грома 
Ее терзали в страшный срок 
Четырехлетнего разгрома. 
       
Отцы, спаленные в огне, 
Теперь искуплены детями. 
О сердце! Ты ступаешь не- 
исповедимыми путями... 
       
Не говорите ни о чем! 
Священный враг уже заколот, 
Уже архангельским мечом 
Низринут в вековечный холод. 
       
Она к последнему идет, 
Судьба вершится роковая, - 
И бездна бездну наведет, 
Звериным голосом взывая.


16 сентября 1914. В вагоне


Andante doloroso e molto cantabile

Что горестней, что безнадежней
Глубокой осенней печали,
Тоски по надежде,
Неровных падений листа?

Подумай: и сам ты - не прежний,
Когда и уста замолчали,
Любившие прежде,
Любимые прежде уста.

Большими-большими глазами
Взглянув утомленно,
Нахохлилась хворою птицей,
Уснула усталая боль.

Сентябрь дождевыми слезами
Шумит монотонно,
И сердце горит и томится
И бьется под гнетом неволь.

Я продан, я предан, я выдан
Упорным осенним скитаньям, -
И знаю, и скрою,
Что тайно торопится срок.

Шепну полоумным ракитам -
И внемлю ответным рыданьям,
И мертвой рукою
Сплетаю холодный венок.

Венчайте, венчайте, венчайте,
Измокшие травы,
Венчайте немилого сына
Ледяной и рдяной тоской.

Веселые гости, прощайте!
Я выпил осенней отравы -
И дрогну, и стыну,
И хлыну свинцовой рекой.



Delirium

    "Есть кто-то черный; он догонит" 

                      О. Мандельштам

Еще не порываю нить, 
Меня скрепляющую с вами; 
Еще умею говорить 
Обыкновенными словами; 
       
Но чувствую уже недуг, 
Уже речам внимаю странно, 
И непонятно, бездыханно 
Глаза остановил испуг...


26 сентября 1914. Петербург


Вечернее (Глаза, не видя, смотрят вдаль)

Глаза, не видя, смотрят вдаль, 
Знакомой болью ноет тело, - 
Какая острая печаль, 
Тоска какая налетела! 

И что случилось? - Всё равно, 
Сам позабыл... Плывет дремота... 
Но только знаю, что давно, - 
Еще вчера, томило что-то. 

Не вспомнить, нет! А день к концу: 
Уже слуга приносит свечи, 
И теплый сумрак льнет к лицу... 
Сегодня будет длинный вечер!


4 октября 1914. Петербург


Вечернее (И когда вечерние тени)

...И когда вечерние тени 
Совсем золотыми станут - 
Неужели мои сирени 
В бокале завянут? 
       
За любовью всегда печали, 
Уходящий отмечен следом... 
Для тебя ли они дышали 
Взволнованным бредом?


Весна 1913. Петербург


* * *

Влачится — у! — через волчец,
Скрывая рваную порфиру:
Ее привел сюда Отец
И водит за руку по миру.

Она и жизнью не живет,
Она и мерою не мерит, —
На всех углах поклоны бьет,
На церкви крестится, и верит,

Уж так ничтожна и тиха,
Как будто мертвого омыла,
Как будто имя жениха
Неумолимо позабыла.


1916


* * *

 "Nam castum esse decet pium poetam 
 Ipsum, verslculos nihil necesse est" 

                    Catulli Carm. XVI 
       
Все вечера томительны и жгучи - 
Этот горел упоеннее всех... 
Разве я знал, что даже пафос мучит 
Горьким соблазном стыдных утех? 
       
Разве я знал, что мы - уже не дети? 
Страшно смотреть на твое торжество... 
Сердце болит сильней всего на свете - 
Сердце устало больше всего. 


4 октября 1914


* * *

        О. П. Снегиной 

Душа бездетна и убога - 
Ты знала всё, когда входила, 
Когда запела у порога 
Двумя размахами кадила. 

О чем же плачешь так звеняще, 
В стеклянном сердце что за горе, 
Когда печаль, как дым летящий, 
Исчезнет в голубом просторе? 


<октябрь 1914>


* * *

   "Наклонись, обрадуйся, исчезни!" 
       
Его любовь переборолась, 
Его восторг перегорел, 
И странно слышать мертвый голос, 
Зовущий радостный удел. 
       
Но в нем одном могу найти 
Всё, что старинно, что любимо, - 
Так на полуночном пути 
Ловлю шаги прошедших мимо. 


1914


* * *

      «Так беспомощно грудь холодела.»

Еще болезненно-свежа
Была печаль ночной разлуки,
Еще высокая душа
Дрожала в напряженной муке, —

И чудно всё в словах слилось,
И через годы — помертвелый
И горький голос их понес,
Как ветер боя носит стрелы.


1914


* * *

  "...Последним 
   Из царскосельских лебедей" 
       
Еще дрожат пустые воды - 
А он, старинный, воспарил: 
Далече мчит в немые своды 
Седую славу милых крыл. 
       
Что ж, к далям родственным и душным 
С тобой привет мой долетит? 
Или тебя в пути воздушном 
И голос мой отяготит? 


1916


* * *

           «Мы живем торжественно и трудно»

Живу томительно и трудно,
И устаю, и пью вино.
Но, волей грозной, волей чудной
Люблю — сурово и давно.

И мнится мне, — что, однодумныи,
В подстерегающую тень
Я унесу — июльский день
И память женщины безумной.


1916


* * *

Завернувшийся в черное горе 
Позарился на бедность невежды, 
Уподобился буре над морем 
И унес паруса надежды. 

Вот и кончены дни мои. 
Правы Уходящие в сумрак молелен - 
Да, действительно, люди - как трав! 
Мимолетная дольняя зелень. 


<октябрь 1914>


* * *

...И в час, когда тоску труда 
Переплывает смутный гений, - 
Душа взмывает иногда 
В туманах темных вдохновений. 


1914


Иезекииль, XXXVII, 1-3

Неживые, легли в песках - 
И ни топота больше, ни молви. 
Ветер только слово промолвил - 
Неживыми легли в песках. 
       
Неживые, лежат и ждут - 
Воскресения, что ли, какого? 
Ветер только вымолвил слово - 
Неживые, лежат и ждут. 
       
И упал в стороне один, - 
И в убитом - какая тревога! 
Он хотел убежать от Бога - 
И упал, в стороне, один. 
       
А другие простерлись ниц - 
И главы закрывали руками... 
Черный коршун взмыл над песками 
Но, слепые, простерты ниц. 
       
Ветер даже и пыль с костей 
Закружил и унес и рассеял, - 
Ветер даже и пыль развеял, 
Даже мертвую пыль с костей. 
       
Тленье смерти на вечные дни - 
И ни топота больше, ни крика! - 
Ничего, кроме Божьего Лика 
       
...А в аду зажжены огни. 


1915


Иов II, 9

Ничего не просил у Бога, - 
Знал, что Бог ничего не даст; 
Только пристально так и строго 
Все смотрел на красный закат. 
       
За спиной жена говорила: 
"Что ты смотришь так? Что стоишь? 
Прокляни Господнее Имя 
И с закатом, с темным, умри!" 
       
Не хотел. И был без надежды, 
И опять не хотел, - не мог. 
Только ветер срывал одежды 
Да вздымал горючий песок. 


1913


* * *

...Как бы обмануто собой 
Утра зловещее начало: 
Так этот страшный мне примчало? 
Какою дикою судьбой 
Мрак этот страшный мне примчало? 
       
И на звенящие весы 
Восходит полдень мерным кругом - 
А ты подумаешь с испугом: 
Вторую полночь бьют часы... 


1915


* * *

Как небу вешнему — ликующие грозы,
Как лавры смуглые — венчанным хитрецам,
Как пламенный восторг — лирическим певцам,
Так дому твоему приличествуют розы.

Но пурпур женственный не расцветал окрест,
Где, скованная, льдам покорствует природа, —
Прости, что темный я, из темного народа,
Несу невзрачный дар — цветок венка невест.

Как жалко смотрит он, смущением объятый,
Как жадно смотрит он, тревоги не тая,
Безмолвствуя, смятен! — Так озирался я,
Так изумлялся я на этот край богатый.


1916


* * *

Кровавость губ, накрашенных кармином, 
Какой pedant к напудренности щек! 
В кадансе слов - ритмический смычок, 
Соблазны ног - под пышным кринолином. 
       
Глаза горят в менисках темных арок, 
И строгих плеч так серебрист отлив, 
Но - вырез груди слишком прихотлив, 
И пьяный зной улыбки слишком ярок. 
       
Изыскан тонкий запах Rose d'Orsay; 
В изгибе бедр живет античный мрамор... 
Зеркал эпиграфический музей 
И над альковом надпись: "Vincit Amor".


<ранее 12 марта 1913>


* * *

         "В лесу не молкнет птичий гам" 
       
Кругом не молкнет птичий голос - 
А посмотри, какая синь! 
И спеет плод, и зреет колос, 
Впивая дивную теплынь. 
       
На солнце ключ бежит, усердный, 
И этот зной, и эта тишь - 
Земля, земля! Ты милосердна, 
Ты полной мерою даришь! 


1915


Лилии

Сияя светом диадем, 
Два лучших сердца в дланях Бога 
Хранят томящийся Эдем, 
Свершают стражу у порога. 
       
Они глядят на мир живых, 
Неопалимы в белом зное, - 
Как очи звезд сторожевых 
Взирают с неба на земное. 
       
Они глядят - и меркнет час, 
И вся душа - в руках печали, 
И веру словно в первый раз 
Престольной скорбью увенчали. 


1916


Львиная старость

                    Н. Гумилеву

Неоскудевшею рукой
И тварь пустынная богата, —
Есть даже львам глухой покой
В пещерах дальнего заката.

Живите с миром! Бог велик,
Ему открыты дни и миги —
Архангел каждый львиный рык
Пером записывает в книге.

Трудам пустынным меры есть,
И если лев исполнил меры —
Приходит Ангел льва увесть
В благословенные пещеры.

И где вспояет водомет
Неопалимые долины, —
Там Ангел тщательный блюдет
Святые львиные седины.


1915


* * *

    "Perque dies multos lateris 
    cruciatibus uror..." 
       
Люблю живую суету, 
И если вдруг бегу мгновений, - 
Не потому, что за черту 
Ступаю и богов,и теней. 
       
Но с высоты моей видней, 
Как этот, огненный от муки, 
Сквозь темень непроглядных дней 
Простер пылающие руки. 


1916


* * *

         Н. Гумилеву 

Могу познать, могу измерить 
Вчера вменявшееся в дым; 
Чему едва ли смел поверить, 
Не называю ль сам былым? 

Хотя бы всё безумье ночи 
Мир заковало б в мрак и в лед - 
А дух повеет, где захочет, - 
И солнце духа не зайдет! 


18/XII <1914>


Муза

Ты поднимаешься опять
На покаянные ступени
Пред сердцем Бога развязать
Тяготы мнимых преступлений.

Твои закрытые глаза
Унесены за край земного,
И на губах горит гроза
Еще не найденного слова.

И долго медлишь так — мертва, —
Но в вещем свете, в светлом дыме
Окоченелые слова
Становятся опять живыми —

И я внимаю, не дыша,
Как в сердце трепет вырастает,
Как в этот белый мир душа
На мягких крыльях улетает.


4 сентября 1914


На Васильевском славном острове

Здесь мне миров наобещают,
Здесь каждый сильный мне знаком,—
И небожители вещают
Обыкновенным языком.

Степенный бог проведать друга
Приходит здесь: поклон, привет,—
И подымаются в ответ
Слова, как снеговая вьюга.


1914


* * *

Не всё ль, что в юности умел, 
Чему Отец в годах наставил, - 
И крайней верой пламенел, 
И прорицал, и пел, и славил. 

А нынче знаю - пользы нет, 
Не видеть стен Иерусалима... 
И что скажу, какой привет, 
Когда любовь проходит мимо. 


<1915?>


* * *

Опять, опять ты появился! 
Деревянный старый дом! 
Здесь Пушкин в древности родился 
И написал стихов здесь том! 
       
Ведь я такой же одинокий 
Как и Пушкин я поэт! 
И упаду я в гроб жестокий! 
В поединке в двадцать лет!


<сентябръ 1914>


Память сердца

На сердце опять захолонуло 
Жуткою, знакомою прохладой; 
Это ты незримыми взметнула 
Крыльями за белою оградой. 
       
Это ты, Невидящие Очи, 
Полыхнула пыльными шелками; 
- Призрак! не дождавшись даже ночи, 
Взмыла лебедиными руками. 
       
Даже ночи, призрак! не дождавшись, 
На пути настигла, на дороге, 
И звенишь, звенишь, в углу прижавшись, 
Голосом таинственным и строгим. 
       
Он вернется к твоему покою, 
Он тоскует в сумраке невнятном... 
- Хорошо мне говорить с тобою 
Языком, тебе одной понятным!


16 сентября 1914. Петербург


* * *

Распался в прах перед огнем - 
И тем упорней остываю, 
Тем с каждым годом, с каждым днем 
Всё миротворней забываю. 
       
И только, сердце, помнишь ты 
В том вешнем небе, в синей буре 
Неомраченные цветы, 
Стократ бездоннее лазури.


1916


Сафо

- Затяните мне котурны туже! - 
Женщина, единственная здесь! 
В этом доме, ведающем мужей, 
И тебе, я вижу, место есть. 
       
И тебе, я вижу, будет место 
У стола героев и богов; 
Человеку сладкая невеста, 
Здравствуй, Огорченная Любовь!


6 октября 1914. Петербург


* * *

                  «Sljeunesse savait,
                  Si vieillesse рои vait!»

Седенький книжный торговец
Хмурые книги раскрыл,
Мудростью пыльных пословиц
Серое сердце кормил.

Так утешительных мало —
Только одна и мила:
«Если бы молодость знала,
Если бы старость могла!»


1915


* * *

    "Так вот кому летать и петь" 
       
Смущенно думаю о нем: 
Всех человечней, всех хмельнее, 
Он мне приводит в память дом 
На белых улицах Элеи, - 
       
Приятный человеку дом, 
Созданье, думается, Ксанфа: 
Над ионическим стволом 
Там веет листьями аканфа. 


1914


Софокл

В смягченном стиле Парфенона 
Он - тоже дорика, Софокл! 
Он озарил пути Закона 
Огнями разноцветных стекл. 
       
Когда уходит Антигона 
Прах Полиника хоронить - 
Никто не знает, что Креона 
Решили боги погубить. 


6 октября <1914>


Стансы госпоже ***

Над мраком смерти обоюдной
Есть говор памяти времен,
Есть рокот славы правосудный —
Могучий гул; но дремлет он
Не в ослепленье броней медных,
А в синем сумраке гробниц,
Не в клекоте знамен победных,
А в тихом шелесте страниц.

Так! Наша слава — не былое,
Не прах засохшего венца:
Жив полубог, живут герои,
Но нету вещего певца.
И тех глубокодушных нету,
Кто голос лиры понимал,
Кто Музу, певшую до свету,
Как дар небесный принимал.

В ожесточенные годины
Последним звуком высоты,
Короткой песнью лебединой,
Одной звездой осталась ты;
Над ядом гибельного кубка,
Созвучна горестной судьбе,
Осталась ты, моя голубка, —
Да он, грустящий по тебе.


1 ноября 1917


* * *

Такого пламенного горя 
Не в силах сердце перенесть! 
Все птицы улетели в море - 
Моя одна осталась здесь. 

Все птицы в море улетели - 
Моя, без крыльев, не могла, - 
Осенней, ветряной свирели 
Свое дыханье отдала. 

Смотрю на маленькое тело, 
Такое жадное вчера... 
Малышка! Тоже улетела, - 
В Немеркнущие Вечера. 

...Так я, оставленный тобою, 
Мой сероглазый, нежный брат, 
Уж вижу Небо голубое, 
Уж не дождусь тебя назад.


13 октября 1914


* * *

Томительно люблю цветы, 
Старинной, длительной любовью, 
Люблю их крепкие листы, 
Живущие зеленой кровью. 
       
Благоговея, чуть дыша, 
Я разворачиваю свиток 
Пафосских лилий, чья душа - 
Благоухающий напиток. 
       
Палладий сладостных чудес, 
Сафо, поющая Фаона, - 
Какой подарок! Даже Крез 
Таким не даривал Солона. 
       
О, ваза хрупкая моя! 
Прими, прошу, гостей блаженных, 
Как бы иного бытия 
Былым лучом запечатленных! 


1914


Триолеты

      I 
       
Михаиле Леонидыч, где ты? 
Ко мне твой Гуми пристает. 
Он не пустил меня в поэты 
(Михаиле Леонидыч, где ты?), 
Он посадил меня в эстеты, 
Еще и снобом назовет! 
Михаиле Леонидыч, где ты? 
Ко мне твой Гуми пристает! 
       
      II 
       
Нет, Николай Степаныч, дудки! 
Своей фортеции не сдам. 
Так ты решил, что это - шутки? 
Нет, Николай Степаныч, дудки! 
Теоретической погудке 
Найдется вторить Мандельштам. 
Нет, Николай Степаныч, дудки! 
Своей фортеции не сдам. 
       
      III 
       
Меня Сергей Маковский любит, 
Готовый даже на аванс! 
Пускай Гум-гум, что хочет, трубит, 
Меня Сергей Маковский любит, 
Венец надежд во мне голубит, 
И жизнь моя - сплошной роман-с! 
Меня Сергей Маковский любит, 
Готовый даже на аванс! 
       
      IV 
       
О чем же думать, в самом деле? 
Живу просторно и тепло, 
Имею стол, и сплю в постели, - 
О чем же думать, в самом деле? 
А если солнце мыши съели - 
И с электричеством светло! 
О чем же думать, в самом деле? 
Живу просторно и тепло.


<1914?>


* * *

Ты замечал, как в вечер строгий, 
Прощальной ласкою Харит, 
Горючий камень при дороге 
Огнями красными горит? 
       
Так мне былое возвращает 
Неповторимые черты, 
Так память искренней мечты 
Меня всё чаще посещает. 


1916


* * *

Тысячелетний шаг вигилий —
А мы не кончим этот пир:
Ночь, из фиала черных лилий,
Дурманом опоила мир.

И в этой косности миража
Разуверенье не дано —
Кругом всё та же ночь и стража,
Всё то же темное вино.


1917


* * *

  "И дал мне три гвоздики, 
   Не поднимая глаз..."
       
Ужель "не поднимая глаз"? 
Уж он и глаз поднять не смеет! 
На этой строчке каждый раз 
Душа покойно вечереет. 
       
Какая солнечная грусть, 
Какая буря в мире малом! 
И, улыбаясь, наизусть 
Твержу об этом даре алом; 
       
Я чудо милое сберег 
Среди иных воспоминаний, 
Как ты засушивал цветок 
В угрюмых томах без названий.


<1913>


* * *

Уста Любви истомлены,
Истончены ее уборы,
Ее безвинной пелены
Коснулись хищные и воры.

И больно видеть, что она
В пирах ликующего света
Глухим вином напоена
И ветхой ризою одета.

Поет и тлеет злая плоть.
Но знаю верой необманной:
Свою любимую Господь
Возвысит в день обетованный —

И над огнями суеты
Она взойдет стезей нестыдной,
Благословеннее звезды
В сиянье славы очевидной.


Сентябрь 1914


Этой осенью

Каким еще заговорю с тобою 
Особенным, нездешним языком, 
Каких миров какую весть открою, 
Другой судьбы пленительный закон? 

...А посмотри: в осенней светлой луже 
Как бы движенье, трепет и круги; 
Как ты рассудишь: это ветер тужит - 
Или душа позвала: "помоги"?


8 октября 1914. Петербург


* * *

Я думал: всё осталось сзади - 
Круги бессмысленных планет, 
Страницы порванных тетрадей, 
Я верил: будущего нет. 
       
Так я темно и слепо верил, 
Так обручил себя судьбе, 
Сказал обет и запер двери, 
А ключ, Господь, вручил Тебе. 
       
Ты видел все мои года 
За Книгою о Беспредельном, 
Все ночи страшного труда, 
Все слезы о труде бесцельном. 
       
Господь, Ты знаешь, сколько раз 
В моих дверях томился кто-то, 
Я верил: не придет Суббота, 
И не отвел от книги глаз. 
       
Так верил. Но она пришла, 
И было это так: весь вечер 
Над Иовом я теплил свечи 
И пел священные слова. 
       
И вдруг забыл последний стих, 
И вот упал в крови и в поте, 
Вот в криках бился, вот жених, - 
Жених во сретенье Субботе!.. 
       
Безумие поет, звеня 
Неистовыми голосами. 
Теперь конец. Убей меня 
Неумолимыми глазами.


1 января 1914. Петербург


* * *

       "Odi profanum vulgus" 
       
Я не ищу приветствий черни 
И пышной жизни не хочу, - 
Брожу по улицам вечерним, 
Пустые песни бормочу. 
       
Сурова бедная порфира, 
Невелика земная честь, - 
Но у стола богатых мира 
И мне, наверно, место есть. 


1915


* * *

Я помню. Слышишь ли меня? 
Я помню. Не прощай, не надо. 
Возврату тягостного дня 
Уже не будет сердце радо. 

Я подымаю в темноте 
Зовущий голос. Только птицы 
Кричат страшнее, только те, 
Что вдруг пугаются зарницы. 

В пустынях есть свои суды, 
Здесь призывают без ответа. 
Куда пойду из темноты? 
Так лучше - не увидеть света. 

Вот, набираю в горсть камней - 
И замыкаю оба века. 
Теперь ты знаешь, сколько дней 
Болело сердце человека. 


<октябрь 1914>




Всего стихотворений: 46



Количество обращений к поэту: 8256




Последние стихотворения


Рейтинг@Mail.ru russian-poetry.ru@yandex.ru

Русская поэзия