Василий Иванович Туманский (1800-1860)

• Биография Василия Туманского
• Стихотворения Василия Туманского по темам

Все стихотворения Василия Туманского на одной странице

- Оглавление -

                 1

Блеснул он миг, как луч прелестный мая,
Пропел он миг, как майский соловей;
И, ни любви, ни славе не внимая,
Он воспарил в страну мечты своей.
Не плачь о нем, заветный друг поэта!
Вне жизни, он из мира не исчез:
Он будет луч божественного света,
Он будет звук гармонии небес.

                 2

Благословим без малодушных слез
   Его полет в страны эфира,
Где вечна мысль, где воздух слит из роз
   И вечной жизнью дышит лира!
Друзья! Он там как бы в семье родной.
   Там ангелы его целуют,
Его поят небесною струей
   И милым братом именуют.

На берегах задумчивой Эсмани,
         Чуть слышной в звонких камышах,
Унынием встревоженный, в мечтах
         Платил я прошлой жизни дани.

         Видения носились надо мной,
         Виденья дней, погибших без возврата;
В толпе их я узрел, опять в красе земной,
Отца, и мать, и брата.

         Узрел утраченных друзей,
Среди надежд, блаженства и свободы,
И в утренней небрежности своей
         Мои младенческие годы.

"Привет вам! - я вскричал без ропота, без слез,
         С душою, полной встречи тайной. -
Привет вам, легкие посланники небес
         Иль гости милости случайной!

         Приходом вашим ожил я,
Как узник, милою утешенный в неволе.
Побудьте же со мной, небесные друзья,
         Порадуйте меня подоле!

О, дайте мне вкусить всю сладость сих минут,
         Все тайны вашего явленья,
Постигнуть ваш удел, воздушный ваш приют
         И горних тел прикосновенья.

Скажите, добрые, вы счастливы ль вполне?
         Не нужны ль и для вас желанья?
Не ожидали ль вас в небесной вышине
Еще дальнейшие за небом упованья?

Скажите, помните ль вы прежней жизни круг:
Волненье юности, мечту любви прелестной, -
Или прошедшее, как недостойный дух,
Не прикасается к обители небесной?

Скажите..." Но уж их как бурей унесло;
         Сверкнула лишь толпа святая,
И только матери знакомое крыло
         Повеяло мне лаской, улетая...

Есть бог всевидящий! есть бог каратель злобы! 
Предвечная любовь и красота! 
Пославший праху жизнь и утвердивший гробы 
И на гробах бессмертия врата. 

Как буря - длань его, и глас его - как громы: 
Подымет перст и возмутит миры; 
Но, правосудием и благостью ведомый, 
На добрых льет он нежные дары. 

Он пастухов хранит соломенные кровли, 
Невинность их простосердечных дней; 
Смиренным рыбарям уготовляет ловли 
И любит дым их сельских алтарей. 

Тоске гонимого дарует упованье, 
Дарует мир сердцам беспечных дев; 
Отеческой рукой таит от них страданье 
И слушает веселый их припев. 

Но вы, могущие, на ложе наслажденья 
Презревшие безумно божий глас! 
Вы, пренебрегшие его узаконенье,- 
О горе, горе вам! Он видит вас,- 

Он видит всюду вас! В безвинных приговорах, 
В слезах вдовиц, в лиющейся крови, 
В терзаньях матерей, в потухших старца взорах 
И в бедствиях приязни и любви. 

Не дремлет в небе он! Очами гневный двигнет, 
Нашлет на вас нежданную боязнь, 
И вспыхнут молнии и громы - и постигнет 
Неправедных всеправедная казнь. 

         Два сонета

1. "Давно ль твой плач, как жалкий плач вдовицы..."

  Давно ль твой плач, как жалкий плач вдовицы,
  Твоим сынам был праведный упрек?
  О Греция, казалось, бог обрек
  Тебя мечу карательной десницы!

  Бесплодней скал, мрачнее стен темницы,
  Казалось, ты погибнула навек,
  И прозябал на славном прахе грек,
  Как вялый мох на мраморе гробницы.

  Узрев тебя, мы восклицали: "Нет!
  Угасло там мужей великих племя!
  Там край рабов: им груз цепей не бремя;

  Наследных прав для них не свят завет".
  Но дивный нам ты берегла ответ
  И грозное приготовляла время.


2. "Внемли! Чей зов потряс пещер сих своды..."

  Внемли! Чей зов потряс пещер сих своды,
  Глубокий мир сих вековых дубрав?
  Дрожат сердца, знакомый глас узнав,
  Как чуткие перед грозою воды.

  Восстал, восстал великий дух свободы!
  Воздвигнув крест, булат препоясав,
  Как ангел битв, на выкуп славных прав
  Он вас зовет, гонимые народы!

  И се кругом звук брани пробежал;
  Как ратный стан, Эллада восшумела;
  Сомкнулись в ряд бойцы святого дела

  Грозней твердынь, неколебимей скал,-
  Как божий гром, их меч врага попрал,
  И слава их по миру загремела!

Царицей дев наречена
Ты вдохновением поэта;
Гордись! Ты будешь им воспета,
Ты будешь по свету слышна.
На резвых играх Терпсихоры,
Где звон муз_ы_ки, гул речей,
Мельканье ножек, блеск огней
Обворожают слух и взоры,
Где, удаль праздников любя,
Весельем жарким младость дышит,
Одну тебя он в шуме слышит,
В толпе он зрит одну тебя.
Прелестным станом упоенный,
Влекомый страстною мечтой,
Не раз он в пляске окрыленной
Кружился радостно с тобой.
Когда же локон твой касался
Его влюбленного чела,
Какой в нем трепет разливался!
Как резво кровь его текла!
Гордись, гордись! он в лиру грянет!
Он твой!.. Как бледный цвет пустынь,
Уж ныне в мраке не увянет
Краса, достойная богинь.
Обречена любви и славе,
Двойным увенчана венцом,
Ты в пиитической державе
Предстанешь с царственным челом.
И, веря гордому напеву
Певца, наперсника харит,
Про победительную деву
С восторгом мир заговорит...

Я в дивный пояс Афродиты
Твой стан воздушный облеку;
Сотку из роз твои ланиты,
Из роз твои уста сотку.
В глаза, под гордые ресницы,
Я брошу быстрый огнь зарницы,
И в них зажгу я тихий свет -
Любви таинственный привет.
Как с девственным челом Дианы
Порой играют облака -
То в сребротканые туманы
Ее опутают слегка,
То, разбегаяся мгновенно,
Как тени творческой мечты,
Вновь кажут ночи усыпленной
Ее алмазные черты,-
Так будут кольца шелковые
Летучих облачных кудрей
Играть, небрежно рассыпные,
С красой блистательной твоей.
Я полн твоим очарованьем,
Тебе Олимп я покорю;
Всю блеском дивным озарю,
Всю обовью благоуханьем!
Певца всемощная любовь
Тебя бессмертьем увенчает.
Пою - во мне сам Феб пылает!
А ты награду мне готовь!

(Песнь греческого воина)

Блестящ и быстр, разит наш меч
Поработителей Эллады;
Мы бьемся насмерть, без пощады,
Как рая жаждем грозных сеч;
И станут кровью наши воды,
Доколь не выкупим свободы.

Мы зрели казнь своих друзей,
Неверной черни исступленье,
Пожары градов, оскверненье
Святых господних алтарей.
Не скорбь нам помощь, не угрозы, -
Нам кровь нужна за наши слезы!

Так! дивным знаком сих знамен {*},
Красой наследственного брега,
Стыдом измены и побега,
Бесчестьем наших чад и жен, -
Прияв булат на бранну жатву,
Отмстить врагам даем мы клятву!

Не будет радости у нас;
Без жениха увянет дева,
Поля заглохнут без посева,
Свирелей мирных смолкнет глас,
Доколь над турком в память века
Не совершится мщенье грека.

О, сердцу льстящие мечты!
Надежды близкой, грозной тризны!
Нагряньте с гор, сыны отчизны,
Сомкнитесь, латы и щиты!
Гряди, святое ополченье:
Во имя бога мщенье, мщенье!..

*  На  знаменах  греческих  инсургентов  
изображен  крест  с  надписью "свобода".

Как мила ее головка
В белом облаке чалмы!
Как пристало ей раздумье
В томный час вечерней тьмы!

Как роскошно алой тканью
Обрисован гибкий стан!
Скажешь: розами одета,
Скажешь: гость волшебных стран.

А глаза - живые звезды -
Что за нега и краса:
В них сквозь влагу брызжут искры,
Сквозь огонь блестит роса.

Это гурия пророка,
Предвещающая рай;
О гяур! Гляди на деву
И желанием сгорай!

Поверьте мне - души своей
Не разгадали вы доселе:
Вам хочется любить сильней,
Чем любите вы в самом деле.
Вы очень милы - вы поэт.
Творенья ваши всем отрада;
Но я должна, хоть и не рада,
Сказать, что в вас чего-то нет.
Когда с боязнью потаенной
Встречаю вас наедине,
Без робости, непринужденно
Вы приближаетесь ко мне.
Начну ль беседовать я с вами -
Как будто сидя с автор_а_ми,
Вам замечательней всего
Ошибки слога моего.
Со мной ведете ль разговоры -
Без выраженья ваши взоры!
В словах нет чувства - только ум!
И если б, в беззаботной доле,
Была я памятлива боле,-
То, затвердив из модных дум
Сто раз печатанные слезы,
Желанья, сетованья, грусть, -
В стихах я б знала наизусть
Все изъясненья вашей прозы!
Простите мне язык простой:
Нет, не хочу судьбы такой!
С душой, надеждою согретой,
Хочу в дни лучшие мои
Любимой быть я - для любви,
А не затем, чтоб быть воспетой.

Былых страстей, былых желаний
Пересмотрел я старину;
Всю цепь моих воспоминаний
Я подобрал звено к звену.

Какою яркою печатью
Сверкает каждое звено!
Но чувства тихой благодатью
Меня проникло лишь одно.

Ах! то звено поры прекрасной,
Поры надежд и чистоты,
Поры задумчивости ясной
И целомудренной мечты.

И я из цепи разноцветной
Исторгнул милое звено,
Чтоб в грустный час, как луч заветный,
Оно светилось мне одно.

            1

В любезной резвости своей
Вы сохранили детских дней
Простосердечные привычки.
Вас тешат бабушкины сны,
Наряды, пляски старины,
Цветы и комнатные птички.
Живя по воле каждый миг,
Вы избалованы бездельем,
И не привыкли для других
Счастливым жертвовать весельем.
Не раз пред модным женихом
Вы шутке вольной предавались,
Ловили поступь, речи в нем,
Или нахмуренным лицом
В беседе важной забавлялись.
Вы не умеете скучать:
Беспечной радостью, забавой
С рожденья прыгать, хохотать
Дано законное вам право.
Они заране от любви
Вас увели прекрасным следом,
И вашей младости неведом
Огонь, играющий в крови.
Непостижимы вам желанья
Неволи, милого страданья,
И к нежным бредням наших лет
У вас ни крошки веры нет.
Хотя (подслушав, что толкует
Язык молвы в досужный час)
Не первый юноша от вас
Украдкой плачет и тоскует...

            2

Но всё изменится вокруг!
Придут и к вам иные годы
Похитить резвый ваш досуг,
Затеи детства и свободы.
Быть может, скоро, перестав
Утеху звать невинным взором,
Вы грустным встретите укором
Беспечных нынешних забав.
Вам будет жаль сих дней бесценных
В очаровании своем,
Ни с кем, ни с кем не разделенных
И не замеченных никем.
Вослед за томным размышленьем
Тоской, желаньем, огорчением
Со всех сторон теснимый ум
Предастся жару новых дум,
Тогда простится с вами радость,
Тогда понятны будут вам
Тревоги, сродные сердцам,
Мечты, терзающие младость!..

          Эпилог

Так непритворными стихами,
Без утомительных похвал,
Внушенный музою, пред вами
Я вас самих изображал.
Под небом юности прекрасной,
За рубежом грядущих дней
Мой взор следил ваш образ ясный,
Я пел вас лирою моей.
За то не осудите строго,
Когда, от правды отступя,
Иль предсказал я слишком много,
Иль слишком мало видел я.

У подножия Балкана,
На победных берегах,
Имя милое России
Часто на моих устах.

Часто, вырвавшись из града,
Всадник странный и немой,
Я в раздумьи еду, еду
Долго всё на север мой.

Часто, родина святая,
За тебя молюсь во сне;
Даже в образах чужбины
Верный лик твой светит мне.

Слышу ль моря плеск и грохот -
Я сочувственно горжусь,
Мысля: так гремит и плещет
Вновь прославленная Русь!

Вижу ль минарет, всходящий,
Белый, стройный, в облака, -
Я взываю: наша слава
Так бела и высока!

И, объятый гордой думой,
Я не помню сердца ран:
Имя милое России
Мне от скорби талисман.

Мой друг! Не тот еще Поэт, 
Кто, музам преданный от юношеских лет 
И устарев над их законом, 
С обычной нежностью ласкает юный свет 
Однообразным лиры звоном. 
Не тот еще Поэт, кто, слабою душой 
Искусства позабыв высокие начала, 
В толпе своих друзей, с цевницей иль трубой, 
Идет просторною тропой 
По шумным гульбищам журнала. 
Нет! не заблещет лавр бессмертный на челе 
Рабов общественного мненья, 
Привыкших истину вещать - без убежденья, 
Неправду и порок щадящих на земле. 
Законы Гения - свобода! 
Не знает он оков иных, 
В глубоких вымыслах своих 
Неисчерпаем, как Природа; 
Как ангел бытия с надзвездной вышины 
Проникнув в таинства созданья, 
Он видит слитый там мятежный лик страданья 
С прекрасным ликом тишины. 
Он слышит глас судеб, веков предназначенья, 
И, властный в души нам свой пламень передать, 
Кладет он на свои живые песнопенья 
Ума высокого печать. 
То, дней минувших собеседник, 
В счастливой дерзости своей, 
Вскрывает древний прах народов и царей, 
Народов и царей отважный проповедник; 
То воспевает он грядущий светлый мир, 
И духи горние с безоблачного края, 
Еще невольно воздыхая 
От звуков сладостных поющих в небе лир, 
Слетают хорами на глас певца земного. 

Смотри, как Байрон в наши дни, 
В отчизне испытав гонения одни, 
В слезах страдания живого 
Велик душою на земли! 
Смотри, с каким презреньем он оставил 
Забавы светские и светскую толпу, 
И сети узкие разорванных им правил! 
Без страха разглядев грядущих дней судьбу, 
Он бросился в ее холодные объятья, 
Не тратя гордых сил на позднюю борьбу, 
Сокрыв в душе своей моленье и проклятья. 
И, предназначенный к великому, не пал 
Страдалец юноша, его хранили чувства! 
И в нем, как вечный огнь, горел, не потухал 
Светильник мыслей и искусства. 
Пролив от братий токи слез, 
Он знал людей, пороком обольщенных, 
Сих падших ангелов - и тратою небес 
К раскаянью не пробужденных. 
Рукой безжалостной покров он с них сорвал, 
И страшный человек предстал 
Испуганному человеку; 
Он видел ужас их - и в исступленьи сил 
За язвой новую он язву наносил 
Как труп бесчувственному веку. 
Он пел любовь - чтоб сердцу показать 
Любви жестокую измену, 
Он верной дружбы славил цену, 
Чтоб бытие ее пред миром отвергать. 
Но он Поэт, и глас его нельстивый, 
Свирепый, безнадежный глас, 
Как ветра бурного порывы, 
И мучит, и терзает нас. 

На склоне вечера, ловитвой утомленный,
Сложив с себя колчан и лук окровавленный,
В дубраве сумрачной, младый Эндимион,
Разлегшись на листах, вкушал отрадный сон.
Но верная любовь заботливой Дианы
И там, сквозь сень дерев, сквозь тонкие туманы,
Золотокудрого ловителя нашла:
И там, любуяся красой его чела,
Богиня к пастырю в лучах своих слетала
И сонного в уста и в очи целовала.

Повеял май! шумят и блещут воды, 
На солнце лист трепещет и блестит, 
Цветут луга, пестреют огороды, 
Но светлый май меня не веселит. 

Пусть тот весны очарованье славит, 
Чью душу кроткую, как тихий мир полей, 
До поздних лет младенчески забавит 
И первый лист, и первый соловей. 

Но я, томясь в душе мятежной 
Однообразием и жизни, и забав, 
Безумный, я б желал, чтоб снова вихорь снежный 
Затмил красу потоков и дубрав. 

Не говорите мне: всему чреда на свете, 
Иные думы на уме: 
Я в дни снегов грущу о теплом лете, 
В весенний день тоскую по зиме. 

Так пылкий юноша, изведав страсти муку 
И сердцем полюбить испытывая вновь, 
В своей любви находит грусть и скуку, 
А разлюбив, опять зовет любовь. 

Другим судьба послала милый дар 
Пленять твой ум, живить твое бесстрастье, 
Угадывать твой потаенный жар 
И похищать души твоей участье; 
Пускай других с тобою нежит счастье, 
Пускай, тебе покорствуя, они 
Забудут мир, желания, измену 
И в долгие прекрасной жизни дни 
Младой любви твоей познают цену. 
Без зависти, смиренный до конца, 
Их тайный друг, твой обожатель тайный, 
Я буду ждать, что лаской, хоть случайной, 
Когда-нибудь ты наградишь певца. 

Нужна любовь, как воздух ясной,
Стесненной чувствами груди:
О случай! встречею прекрасной
Ее во мне ты пробуди!

Не верить счастию - мученье,
Но, мнится, счастье я б узнал,
Когда б я мог в земном творенье
Найти свой милый идеал.

Когда ж нельзя свершиться чуду,
То пусть беспамятным умом,
Как сон, свой идеал забуду
Перед любимым существом.

За днями дни бегут толпой,
Следов их сердце не находит;
Но, друг бесценный, образ твой
Поныне властвует душой
И с памяти моей не сходит.

Я посещал прекрасный край {Тавриду}:
Там ухо ропот моря слышит,
Беззнойно, долго светит май,
И человеку тихий рай
В тени олив и лавров дышит.

Там, нежась в лени и в мечтах,
В час лунных, сладостных туманов,
Как будто видишь на горах,
Вокруг мечетей, на гробах,
Блуждающие тени ханов.

Там жены, тайно, сквозь покров,
Назвав себя, лукавым взглядом
Манят счастливых пришлецов
На мягкий одр, на пух ковров,
В гарем, увитый виноградом.

Но в той стране, на бреге том,
К иным занятиям остылый,
Без цели странствуя кругом,
Мечтал, грустил я об одном -
Всё о тебе, мой ангел милый!

Как ночью песня соловья,
Как пленнику родные звуки
На бреге чуждого ручья -
Отрадна мне любовь моя,
Слиянье неги, счастья, муки.

Люблю, любовь потребна мне!
Я услажден, утешен ею!
Наскучу ль жизнью в тишине,
Мне милый лик блеснет во сне -
И вновь я к жизни пламенею.

И думы важные, и огнь моей души - 
Ваш дар, волшебницы камены! 
Вы были верны мне в украинской тиши 
И на брегах роскошной Сены. 

На пиршествах друзей, в беседе молодой 
Со мной вы пели и смеялись, 
Любили братский шум и чашей круговой 
В жару веселья прохлаждались. 

Но чаще, полные волнением одним, 
В прозрачной мгле беззвездной нощи 
Со мной гуляли вы и пением своим 
Безмолвны потрясали рощи. 

Как солнце, золотя небес своих лазурь, 
Им тихо светит и в ненастье, 
Так, неизменные, в минуты грозных бурь 
Вы тайно мне дарили счастье. 

Когда больной, без сна и охладев, как лед, 
В борьбе с недугом изнывая, 
Я ждал, что с важностью наемной отопрет 
Мой ранний гроб рука чужая; 

Когда веселых дней коварные друзья 
Страданья моего бежали 
И ни единый взгляд не падал на меня 
С участьем искренней печали; 

Когда в очах моих последний пламень гас... 
В тот миг я, с верою спокойной, 
Ко мне слетающих опять увидел вас 
Толпой приветливой и стройной. 

Вы, с лаской нежною и за сестрой сестра, 
К одру любимца приближались 
И, став, как гении, по сторонам одра, 
Приятно меж собой шептались. 

С усильем голову больную приподняв, 
Я слушал шепот сей волшебный 
И, в радостных слезах, подруг своих узнав, 
Источник обретал целебный... 

Мне улыбнулась жизнь - и долго, бодрый вновь, 
В благословенной ими сени 
Я славил песнями высоких дев любовь, 
И сладко трепетал мой гений. 

В стране, прославленной молвою бранных дней,
Где долго небеса отрада для очей,
Где тополы шумят, синеют грозны воды, -
Сын хлада изумлен сиянием природы.
Под легкой сению вечерних облаков
Здесь упоительно дыхание садов.
Здесь ночи теплые, луной и негой полны,
На злачные брега, на сребряные волны
Сзывают юношей веселые рои...
И с пеной по морю расходятся ладьи.
Здесь - тихой осени надежда и услада -
Холмы увенчаны кистями винограда.
И девы, томные наперсницы забав,
Потупя быстрый взор иль очи приподняв,
Равно прекрасные, сгорают наслажденьем
И душу странника томят недоуменьем.

В тиши семейственной, под милою мне сенью,
Предавшись сладкому Поэзии влеченью,
Я сердцем памятным средь неги не забыл
Полуденных друзей, полуденных светил.
С отрадой мысль моя в тот край перелетает,
Где небо, как любовь, приветливо сияет;
Где вьется виноград, питомец южных стран;
Где ум и взор и слух пленяет океан,
Неумолкающий, необозримый, чудный,
То ясно-голубой, то ярко-изумрудный;
Где служба Царская и служба _добрых_ Муз
Единомыслием скрепили наш союз.
Но я ль, мои друзья, к противуречьям склонный,
Венчанный розами в отчизне благосклонной,
Вас ныне обману притворною тоской?..
Нет! весел сердцем я и весел голос мой.
Завидуйте певца благословенной доле:
Я мыслю и ленюсь и странствую по воле.
Ярмом мирских сует стесненная душа,
Очнулась, ожила, свободою дыша,
И вдохновение в ней гордо пробудилось;
Пред ней грядущее вновь блеском озарилось;
И обозрев, кляня мой прежний, темный путь,
Я силу чувствую на славу посягнуть.
Склониться сладостно к утехам деревенским
Тому, кто не пристав к _несносным_ сплетням женским,
К условиям невежд, к служению льстецов,
Ценит по-своему блаженство городов,
И друг Природы, друг свитых ее уставов,
В душе не ослеплен блестящим прахом нравов.
Здесь тишины моей ничто не возмутит.
Не завернет ко мне бродяга-Езуит,
Народа русского служитель чужеземной,
Россию осквернять хвалой своей наемной;
Напева нового моих горящих струн
Приходом не прервет городовой болтун,
Как с башни колокол гласящий всенародно,
Где свадьба, где пожар, где праздник благородной.
Я здесь не осужден в кругу жеманных дам
Учтиво потакать бессмысленным речам
Иль слушать набожно премудрые их толки,
Где вместе: вера, бог, булавки и иголки...
Я вижу вкруг себя лишь милых мне людей.
Ты здесь мой лучший друг от юношеских дней,
Усердный гражданин, философ доброхотной,
Поклонник радости и неги беззаботной,
Сестра любимая! очам моим всегда
Ты здесь являешься как тихая звезда,
И чистотой души мне небо открываешь.
И ты, моя любовь, и ты здесь обитаешь!
Отрада первая моих сердечных дум,
Ты свежестью ума живишь мой праздный ум
И, как весна мила, блистательна как радость,
Усталых чувств моих восстановляешь младость.
О сколько в сей тиши утех прекрасных мне!
Светило ль дня горит на яркой вышине
И, воздух раскалив, во мрак дубрав сплетенных
Прогонит пастухов, от зноя утомленных;
Иль летних вечеров полупрозрачный свет
Из хижин вызовет для песен и бесед
Толпы веселых дев - мы вместе; сном отрадным
Летит наш ясный день. То внемлем ухом жадным
Свободной старины заветную скрижаль,
То, сердцем погрузясь в мечтательную дадь,
В роскошном трепете и радости и муки
Мы ловим Пушкина пленительные звуки.
Порой лукавый смех, добросердечный спор
Лениво-прерванный пробудят разговор,
И быстро бросится душа к предметам новым.
Когда ж под сумраком всплывая пурпуровымf
Прохладой, тайнами ночей напоена,
На темный небосклон подымется лука
И землю усыпит волшебным усыпленьем:
К ней очи устремив с невольным умиленьем,
В мечтах блуждаем мы над озером своим;
Глядим на бездну вод, на облака глядим,
И, мнится, в облаках мелькают перед нами
Живые образы бесплотными тенями;
И мнится: небеса, дубравы и струи,-
Все полно голоса, и ласки, и любви,
Как будто бы душа духовной лире внемлет
И в откровениях чудесный мир объемлет.
О други! чья приязнь, чьи теплые мольбы
Мне столько милых благ исторгли у судьбы?
Сбылись мои мечты, сбылись мои желанья,
Мой рай вокруг меня; сосуд очарованья
Я пью - и, прослезясь, взываю к небесам:
"Как жертва чистая да вознесется к Вам
В сих радостных слезах певца благодаренье;
Вы ниспослали мне и мир и наслажденье;
Хвала Вам! но еще дерзаю Вас молить -
Пошлите силу мне Ваш дивный дар хранить".

Проникни в дух мой охладелый,
Любви спасительная власть!
И жизни, рано помертвелой,
Отдай веселье, силу, страсть.

Лишь тот познал красы земные,
Лишь тот воистину блажен,
Кого любовь в лета младые
Прияла в неискупный плен.

На что ему венцов сиянье?
На что сокровищ мрачный клад?
Его мечта, его желанье
Ликуют в области отрад.

К чистейшей, сладостнейшей цели
Стремится без боязни он,
Чтоб очи милые узрели
Ее черты сквозь вещий сон,

Чтоб, тайным пламенем сгорая,
Игра волненья своего,
Наутро красота младая,
Стыдясь, взглянула на него,

Чтоб силой страстного признанья
Из бледных уст, из томных глаз
Исторгнуть слезы и лобзанья,
Вкусить блаженства дивный час.

Любовь! любовь! владей ты мною!
Твоим волшебством обаян,
Не погибал бы я душою
В глуши безлюдной чуждых стран.

Пустынной жизнью изнуренный,
Не увядал бы в цвете я:
Кружился б образ незабвенный
И днем и ночью вкруг меня.

Всегда прекрасный, вечно юный,
Как солнце ясное весны,
Он оживлял бы сонны струны
Приветным гласом старины.

Играя чувствами моими,
Как своенравный чародей,
Он тайно грезами живыми
Питал бы страсть души моей.

Порой бы мнилось: кто-то дышит,
Склонясь невидимо ко мне,-
Как сквозь дремоту, ухо слышит
Знакомый шепот в тишине.

Как будто кудри шелковые
Прильнули вдруг к моим устам...
Как будто перси молодые
Открылись радостным очам...

Ты ль это, милое виденье,
Мой рай, мой гений на земли?
Ах, нет! то сердца обольщенье.
Обман пленительный любви!

"Друг веселий неизменный,
Для чего, певец младой,
Нынче бродишь потаенно
Всё один, одной стезей?
Молви нам: или то скука,
Иль то память о былом,
Или мысли, или звука
Ищешь пламенным умом?"

"Нет, друзья! от вас украдкой
Не скучаю, не грущу,
Не готовлю песни сладкой,
Светлых мыслей не ищу.
Я брожу у милой окон,
И одним лишь занят я:
Не мелькнет ли темный локон,
Не блеснет ли взор ея!"

Посвящена А. О. Смирновой

Любил я очи голубые,
Теперь влюбился в черные,
Те были нежные такие,
А эти непокорные.

Глядеть, бывало, не устанут
Те долго, выразительно,
А эти не глядят, а взглянут
Так - словно царь властительный.

На тех порой сверкали слезы,
Любви немые жалобы,
А тут не слезы, а угрозы,
А то и слез не стало бы.

Те укрощали жизни волны,
Светили мирным счастием,
А эти бурных молний полны
И дышат самовластием.

Но увлекательно, как младость,
Их юное могущество,
О! я б за них дал славу, радость
И всё души имущество.

Любил я очи голубые,
Теперь влюбился в черные,
Хоть эти сердцу не родные,
Хоть эти непокорные.

Как в море плаватель, живущий без забав,
Средь звезд бесчисленных одну звезду избрав,
Младый, зовет ее любовию своею,
В пустынном странствии обрадованный ею,
Следит ее восход и в тишине ночей
Сладчайши имена придумывает ей,-
Так я, задумчивый, средь жен и дев прекрасных,
То резво-ласковых, то горделиво-страстных,
О дева милая! звезда любви моей!
Везде ищу тебя, со сладостью очей,
С волшебной гибкостью и поступи и стана.
И полный страстного, отрадного обмана,
Незримый для тебя, с мечтою о тебе,
Одну тебя люблю наперекор судьбе.

Ее гармония святая
Из дивных звуков сложена;
В них блещет вечная весна,
Благоухает воздух рая.

Ликует сердце, ей внимая,
Всё внемлет: дол и вышина;
Но мир не знает, кто она,
Сия певица неземная!

Перунам Зевсовым равны
С душевной пламенной струны
Поэтов сорванные звуки!
Им всё отверсто: рай и ад,

Душа - сосуд живых отрад,
И сердце - кладезь хладной муки.

Как доблестный корабль, друг моря и светил,
В недвижной пристани, без волн и без ветрил,
      Стоит окован, обескрылен, -
Мой дух, изнеженный бездейственной мечтой,
      Дряхлеет в праздности немой
      И разорвать свой плен бессилен.

"Чего ты ждешь, корабль?.. Оставь сей пыльный брег!" -
Я молвил, и - смотри! - величественный бег
      Уж он простер по океaio...
Когда ж, когда ж и я, стряхнув душевный сон,
      От лени вырвавшись, как он,
      И окрилюся, и восстану!

Нет, в самой праздности мой благородный ум
Гордыней прошлых дней, избытком новых дум
      Не раз, как море, волновался,
Как море между скал, и бился, и гремел,
      И, жадный славы, жадный дел,
      Разлиться в песнях порывался.

Я слышу и теперь мятеж его святой!
Он кличет, он влечет! о! замолчи, постой,
      Постой, властитель беспощадный!
Но он как вихорь встал, все узы он расторг,
      И охватил меня восторг,
      Как жертву бога пламень жадный!

Раскрылся предо мной высокий прежний путь,
Приливом бодрых чувств восколебалась грудь,
      Затрепетали сердца струны!
А! дайте ж лиру мне, судьбы бессмертный дар:
      Да перелью мой вещий жар
      В ее гремящие перуны!

Я, как орел, с вершин направлю свой полет!
При имени моем гонимый отдохнет
      И дрогнет дерзостный гонитель!
Чтоб злобу поразить, проникну в самый ад
      И насыщу душевный глад,
      И буду славы покоритель!

Как жалкий раб земли, от колыбельных дней
Я не был обречен судьбиною моей
      Бесчувственным заботам света;
Высоких мыслей клад мне был от неба дан,
      И вечным жаром, как волкан,
      Моя душа была согрета.

Уже я чувствовал отвагу юных сил;
Меня сокрытый бог насильственно стремил
      На поприще Труда и Славы...
Но, легкомысленный, я дар свой пренебрег
      Для уз любви, для томных нег,
      Для их подслащенной отравы.

Я мирно отдался в свой произвольный плен;
Проникнут гласом дев, как пением сирен,
      Я был объят очарованьем...
Казалось, тихий вал меня к Эдему нес,
      Я плавал в океане роз,
      Был напоен благоуханьем.

Но сердцем я клянусь! - и в рабской неге той
Я не был обаян земною суетой,
      Земного счастия кумиром!
Мой дух был усыплен, но всё я был певец,
      И обреченный мне венец
      В цвету затоптан не был миром!

Так, сидя на скале и шумом моря полн,
Я вслух согласовал с порывным плеском волн
      Мои заветные мечтанья;
Я трепетал, кипел, ловил победный миг,
      Но грозный океан утих,
      И сон исчез очарованья

С вечерней сладостью, с вечернею луной
Всё погрузилося в божественный покой,
      Душа склонилась к прежней неге.
Лишь изредка шептал неясный голос в ней,
      Как легких, медленных зыбей
      Звук, умирающий на бреге.

Со дня создания подъят над смертным родом
             Незримый, вечный меч Судьбы:
Его не избежишь обдуманным уходом,
Его не искусят чистейших уст мольбы!
Он слепо падает, вращаем в длани твердой,
             На слабый цвет, на идол гордый,
Разит без выбора земных племен толпы!

             А человек - игра живая
             Коварных снов, надежд, сует, -
В мечтах торжественных до неба досягая,
             Не помнит грозных, близких бед.
             Как бурный вихрь они нагрянут,
             Его блаженство разметут,
И никогда потом отрады не заглянут
             В его развенчанный приют!

Когда Владыку муз с холмов его счастливых 
Пустынник-юноша, игрою струн своих, 
В неведомый шалаш приманит, хоть на миг, 
Он празднует сей миг в мечтах честолюбивых! 
Но что же чувствует возвышенный певец, 
Кто чародейством уст и верой в них сердец, 
Земный еще, достиг священных сеней неба? 
Кому сладчайший мед подносит с лаской Геба? 
Кто, лицезрением бессмертных упоен, 
На лире радостной подъемля стройный звон, 
Томит гармонией Олимп гостеприимный? 
Чьи песни смелые, пророческие гимны 
Поодаль ото всех воссевший Аполлон 
Безмолвно слушает и, быстро вдохновенный, 
Снимает древний лавр с главы своей священной.

Как Ченерентола мила,
Как Ченерентола гонима,
Ты добрым колдуном хранима
В отцовском замке не была,
И принцем не была любима.
Заснув в домашнем уголке,
Не просыпалась ты на бале,
И не печатали в журнале
О изумрудном башмачке,
Тобой потерянном на бале.
В наш век холодный нет чудес!
Меж современников постылых
Нет колдунов, нет принцев милых:
Земля чуждается небес!
Жила ты просто, в скуке, в горе,
Сиротка сердцем и судьбой,
С заветной думою во взоре,
В душе с привычною мольбой.
Ты, кроме веры да печали,
Не знала в жизни ничего;
Надежды резво не играли
Вкруг изголовья твоего!
Лишь иногда глас дружбы тайной -
Привет сердечной полноты -
Смущал отрадою случайной
Твои унылые мечты!..

Я говорил судьбе жестокой:
"Зачем ты губишь милый цвет?
Зачем лилее одинокой
Опоры, тени в мире нет?"
Судьба молчит, вещать не смея,
Судьба ответа не дает,
А цвет прекрасный, а лилея
Бледнеет, вянет и падет!

Пора покинуть терем древний,
Пора мне воспевать луга,
Свободу, светлые деревни
И Черной речки берега.

Прости, обманчивая радость
Высоких мраморных палат:
Сих мест уединенных сладость
Душе пленительней стократ.

Здесь неизменные забавы!
Здесь мило слушать, как порой
Словоохотные дубравы
С болтливой шепчутся волной.

Здесь мило, предаваясь лени,
Следить по влаге у брегов
Берез трепещущие сени
И цепи легких облаков.

Но вот со свода голубого
Скатилось солнце; день погас;
Утихло всё, и без покрова
Нисходит вечер в поздний час.

Умолкли сельские певицы;
Ко мне летят издалека
Лишь стоны перелетной птицы
Иль гул призывный рыбака.

О речка! много оживила
Ты милых снов в водах твоих,
Когда без весел и ветрила
Я тихо плыл по воле их.

В душе возобновлялись думы,
В устах теснилися мольбы;
Разоблачался вид угрюмый
Давно разгневанной Судьбы.

Я вспоминал мои обеты,
Надежды, слезы и любовь,
И милой давние приветы,
Как прежде, волновали кровь.

Она повсюду мне являлась...
Быть может, здесь, в полдневный зной,
Она небрежно наклонялась
И воду черпала рукой.

Быть может, образ незабвенной
Напечатлелся на водах -
И мне сиял он неизменно
В моих изменчивых мечтах.

Катись, катись волною сонной,
О речка тихая моя,
И добродушно, благосклонно
Ласкай любви моей края.

С дубравным шумом непрерывно
Сливай свой говорливый ток,
Как с песнью девы заунывной
Вдали сливается рожок.

Когда ж ты грусть ее пробудишь,
Не скрой мне ласковых речей -
И, речка Черная, ты будешь
Светлее зеркальных морей.

Как звонкое журчание Салгира,
         Как шепот миртов на горах,
Как шум ладьи, бегущей на водах,
         Приятен мне твой голос, лира!

Я грустен был - охладевал мой ум,
         Разлука грудь мою томила;
Любви моей ты песни повторила,
         И стал я полон прежних дум.

Я слышу вновь обеты разлученья,
         Прощальной речи томный звук,
И тихий плач, и сочетанье рук,
         И девы жалкие моленья.

Утешен я сей грустною мечтой:
         С ней неразлучно упованье, -
И вновь живу, питаю вновь желанье,
         И счастлив, милая, тобой.

          На грозном океане света,
Как волны легкие, мелькают наши лета,
          Заметные единый миг.
          Усилия племен земных,
          Победный меч, скрижаль поэта -
       Всё гибнет наконец.
          А если медленным преданьем
И сохранится нам минувших дней венец:
Иль мужа доброго прекрасный образец,
Иль мысль, внушенная небесным созерцаньем,-
Как перлы, случаем изверженны на брег, -
Мы сами, жадные к заботам современным,
          Средь слабых дум, средь праздных нег,
Вниманья не даем векам, давно смененным,
          Ни веры памятникам их.

          Так в бездне хладного забвенья
          Всё потопляет смертный миг!
          Но сколько в жизни утешенья
          В замену будущих утрат?
Кому неведомо очарованье счастья?
          Кто, полный нежного участья,
Беспечный, не вкушал семейственных отрад?
          Не услаждался гласом друга,
          Приветным лепетом детей,
          Или, на склоне бурных дней,
Твоими ласками, о верная подруга?
          Любовь! А твой небесный жар
Чье сердце чистое без тайных нег оставил?
          Чей вдохновенный, гордый дар
          Твоих восторгов не прославил,
          Твоих надежд, тоски твоей
          Очаровательных речей?
          Я помню сам лета младые,
          Их обольстительный обман,
          И кудри пепельно-златые,
          И, будто пальма, стройный стан,
          И взор задумчиво-приветный,
          Живое зеркало души.
          Я помню: робкий, незаметный,
          Я милую любил в тиши.
          О, первой грусти упоенье,
          Любви, надежд благая лесть,
          Когда для чувства - вдохновенье,
          И для блаженства - чувство есть!
          Каким волшебством непонятным,
          Каким слияньем лучших дум
          В те дни всё услаждает ум,
Всё душу радует весельем необъятным:
          Блистанье неба, шепот струй,
          Любимых уст простые речи,
          Свиданье, скромный поцелуй
          И жажда новой, милой встречи!
          Не зная вас, не пил бы я
          Сладчайшей чаши бытия!

Зачем же призраки сердец славолюбивых
          На блага верные менять
И мнимой вечностью деяний горделивых
          Мир человека возмущать?
К забавам жизненным беспечное пристрастие
          Не тщетно с жизнью нам дано:
          "Как ваши дни, - гласит оно,-
          Невозвратимо ваше счастье;
Цветите, радуйтесь, покуда длится срок!"
Но гордому уму невнятен сей урок!
Скучает негой он, он славных бедствий просит
          И, полный силы неземной,
Свои желания в потомство переносит,
          Блуждает в будущем мечтой.

На скалы, на холмы глядеть без нагляденья;
Под каждым деревом искать успокоенья;
Питать бездействием задумчивость свою;
Подслушивать в горах журчащую струю
Иль звонкое о брег плесканье океана;
Под зыбкой пеленой вечернего тумана
Взирать на облака, разбросанны кругом
В узорах и в цветах и в блеске золотом, -
Вот жизнь моя в стране, где кипарисны сени,
Средь лавров возрастя, приманивают к лени,
Где хижины татар венчает виноград,
Где роща каждая есть благовонный сад.

Не ведает мудрец надменный,
Не постигает хладный свет,
Как тяжко тратить постепенно
Все обольщенья юных лет.

"Он с призраком своим простился,
Он стал умнее", - говорят,
Не скажут: "Бедный! он лишился
Своих любимейших отрад".

Престань оплакивать измену
Мечты! О боги! я готов;
Но что ж даете вы в замену
Живых, блестящих, милых снов?

На жизнь я поднял взор бесстрастный;
Что было - есть; но где же ты,
Мир ненаглядный, мир прекрасный,
Зерцало горней красоты?..

Разнесся дым очарованья,
Слетел покров волшебный твой,
И ты без тайн, без упованья,
Однообразный, предо мной

Предстал, как памятник бездушный
Времен минувших торжества,
Как истукан, жрецу послушный,
Златой кумир без божества!

Не озабочен жизнью я!
Равно мой ум и сердце праздны:
Как бой часов однообразный,
Однообразна жизнь моя.

Напрасно возвратить я мнил
Под благосклонным небом Юга
Напевы счастья и досуга
И бодрость юношеских сил.

Напрасно сердце обновить
Алкал любви очарованьем
Иль славы гордым обладаньем
Любви потерю заменить.

Не изменился жребий мой!
Я вяну, скукой изнуренный,
Как вянет цвет, перенесенный
Под небо родины чужой.

Люблю я звук твоих речей,
Наряда твоего небрежность;
Но тягостна душе моей
Твоя услужливая нежность.
Твоих восторгов я стыжусь,
Меня пугает наслажденье;
В моем прискорбном умиленье
Я на тебя не нагляжусь.
Беспечная, в чаду разврата
Еще не огрубела ты,-
Не памятна ль тебе утрата
Твоей девичьей простоты?
Не сладостно ль тебя увидеть
Доверчивую, как дитя,-
Я устыдился б и шутя
Твое младенчество обидеть.
Нередко без огня в крови,
С каким-то грустным состраданьем
Дарю тебя немым лобзаньем,
О жрица ранняя любви.
Нередко ласкою нескромной
Тревожишь ты мою печаль;
Мне жаль красы твоей наемной,
И слабости своей мне жаль.

Всего стихотворений: 36