Владимир Романович Щиглев (1840-1903)

• Биография Владимира Щиглева
• Стихотворения Владимира Щиглева по темам

Все стихотворения Владимира Щиглева на одной странице

- Оглавление -

Гуляли по Неве валы,
Ревущий ветр не знал преграды...
Ах, сада Летнего громады,
Дерев столетние стволы,
Валясь, слагались в баррикады...
Ходила публика вздыхать,
На эти глядя разрушенья...
Наполеон бы, без сомненья,
Велел сейчас стволы убрать:
Соблазн - зачинщик преступленья.

Басня

Жили-были голубки,
Их кормили мужики,
Да не то чтоб хлебом черным,
А пшеничным и отборным.
Что ни кушанье, то сласть!
А уж кур, индеек - страсть!
Голубкам жилось отлично,
Ворковали оба зычно,
Целовались всё они -
Так и шли за днями дни.
Вдруг бумажка прилетела -
Всё село повеселело!
"Ну, прощайте, голубки! -
Говорят им мужики. -
Вы зерно теперь уж сами
Добывайте-ка носами" -
И не дали им зерна.
Голубок свой дом оставил
И в акцизы путь направил,
А голубка-то, она
В город ближний улетела
(Там родных она имела),
Год у тетки прожила,
Богомольной, старой тетки,
И потом, порхнув, пошла :
Не в дешевые кокотки.
Ну, а что ж, мораль-то есть?
Как не быть! Но пусть укажет
На нее и прямо скажет
        "Весть".

     (Три тоста)

Первый тост! Полнее, с пеной
Наливайте до краев:
За кормильцев наших - этих
Полусытых мужиков!

За сестер, которых словом
Милль недавно ободрял.
Их да сбудутся желанья!
Господа, второй бокал!

За трудящихся, за братью
С неподкупным лишь пером!
Выпьем дружно этот третий
И уж больше не нальем.

"Дети милые, скажите,
Как живется вам, друзья?"
Отвечали мне малютки.
Их ответ запомнил я:

"Ничего, мы нынче сыты,
Да без дела жизнь скучна;
Мы послушны и приличны -
Строгость даже не нужна.

Без нее мы безответны,
И трусливы, и скромны;
Вслух мы глупы, как овечки,
Втихомолку же умны.

Забавляют нас искусна,
Позволяют нам играть
И дают в часы досуга
Книжки сладкие читать.

Всюду глаз за нами смотрит -
Хуже разве быть в огне!
Засмеешься - приглашают
Дать отчет наедине..."

"Правда, милые малютки!
С глазу на глаз скверно быть...
Да зато у вас есть игры -
Можно горе всё забыть!"

"Ох уж игры, эти игры!
Тяжело нам иногда...
Как затеют в "кошки-мышки",
Мы не мышки - а беда".

"Ну, а прятки?"
                - "Прятки плохо!
С нами ловко им играть:
Мы кричим: а-у, товарищ!
Да напрасно - не сыскать..."

Ты, мой друг, ужасно пылок,
На язык неосторожен!
Сядь-ка здесь, в виду бутылок, -
Ведь конец плохой возможен...
Что за вид! В глазах свирепость,
И кричит, рукой махая:
"Вездесущая нелепость!
И нахальная какая!"
Замолчи! к чему свирепость?
Бесполезна ведь она!
Рифма есть еще одна...
<Петропавловская крепость!>

Я с тобой во всем согласен,
Мыслю так же я о браке, -
Но ведь крик-то твой напрасен,
Есть ли толк в твоей атаке?
О других вопросах тоже
Ты, конечно, здраво судишь,
Но из спящих-то кого же
Речью пылкою разбудишь?
Не видна ведь им нелепость!
Не тревожь их лучше сна -
Рифма есть еще одна...
<Петропавловская крепость!>

Правда, всюду безотрадно,
Ничего вдали не видно!..
Масса смотрит плотоядно,
Никому ничто не стыдно...
Как свинья в весенней луже
Дремлет, сладостно вздыхает, -
Не мешай ей - будет хуже!
Встанет - грязью забросает!
В свиньях, друг мой, есть свирепость -
И для нас она вредна!..
Рифма есть еще одна...
<Петропавловская крепость!>

  Рождественская сказка

Мороз крепчал, и надо мной 
Уже был поздней ночи час; 
Не торопясь я шел домой. 
Как медный вычищенный таз, 
На синем бархатном ковре 
Луна блестела... 
В серебре 
Чудесно-матовом кругом 
Деревья спали мертвым сном... 
Люблю некупленный эффект! 
Но вот я вышел на проспект: 
Нет в окнах каменных громад 
Ни даже огонька лампад, 
И тихо так, что лишь шагов - 
Моих шагов - мне слышен звук... 
Иду задумавшись, и вдруг - 
Живая речь... Но хриплых слов 
Не мог я сразу разобрать... 
Гляжу туда-сюда, но нет: 
Довольно ярок лунный свет, 
А никого тут не видать!.. 
Но чей-то голос всё хрипит. 
Взглянул наверх - а там балкон; 
Из чугуна и камня он, 
И руки двух кариатид, 
В тени подъятые, дрожат... 
Я - ближе... Не античный вид 
У этих двух кариатид! 
И, боже мой, какой наряд! 
Сермяги клочья на плечах... 
Одна с бородкой жидковатой... 
И сердце сжал какой-то страх; 
Испугом наконец объятый, 
Невольно испустил я крик: 
Да это баба и мужик!!! 
И слышу: "Вид-то не мудреный! 
Неужто прежде не видал, 
Кто спокон веку подпирал 
Все ваши барские балконы? 
Но... Слушай! С голодухи мы 
Ослабли, значит, барин милый... 
Она грозней любой чумы, 
А как совсем ослабнут силы - 
Нам не сдержать балкон такой! 
На что уж вам привычны муки, 
Но если жить всё лебедой - 
Так затрещат, голубчик мой, 
И эти каменные руки..."

  На мотив из Беранже

               ...Mais du ciel tombe un fantome;
               C'est Rabelais, grand moqueur.
               Qui Jeur dit: "Dans ce vieux tome
               J'ai chante jadis au chceur,
               Sur cet enfant qu'on baptise
               Dieu veut que ie propftetise.
                  Dig-don, dig-don!
               Que n'avons nous im bourdon!
                  Dig-don, dig-don!"

                         ("Bapteme de Voltaire",
                           P.-J. Beranger {*}.)

              {* Вдруг, с небес, как привиденье,
              Тень насмешника Рабле
              Появилась на мгновенье
              Над малюткой Аруэ -
              И пошла сама пророчить,
              В мудрецы ребенка прочить...
                 Диги-дон! Диги-дон!
              Льется праздничный трезвон.

              ("Крестины Вольтера", П.-Ж- Беранже)
              (франц.) - Перевод И. Ф. Тхоржевского.}


У помещика в усадьбе
Всё готово для крестин:
Две недели как родился
У него четвертый сын.
Воду льют в купель холопки,
Облачаться начал поп,
И дьячок явился робкий,
А в столовой, слышно, пробки
   Хлоп! хлоп! хлоп!

Собралось родни довольно;
В зале говор, легкий шум,
И заметен сановитый
Генерал-сосед и кум.
Говорит он: "У мальчишки
Уж теперь военный лоб.
За гусарские штанишки
В печку он все эти книжки -
   Хлоп! хлоп! хлоп!"

Отставной советник статский,
С Станиславой на груди,
Изрекает: "Я другое
Нечто вижу впереди:
Вместо кивера - фуражку!
Он, разумный как Эзоп,
Канцелярскую бумажку
Расплодит и... по кармашку
   Хлоп! хлоп! хлоп!"

Тут не вытерпел исправник
И, на треть раскрывши пасть,
Молвил так: "По мне важнее
Исполнительная власть.
Не испечь на всё законов!
А растет Вольтеров скоп...
Во спасенье всяких тронов
Пусть-ко он всех франмасонов -
   Хлоп! хлоп! хлоп!"

Тетка-барыня, старуха,
Крепостных своих чума,
Нараспев заговорила:
"Скажет слово и кума:
Что за сладость в службе царской?
Барин - здесь, а там - холоп...
На своей земле боярской
Сам он может ручкой барской -
   Хлоп! хлоп! хлоп!"

Крякнул батюшка: "Конечно,
Как на дело посмотреть,
О душе же нам важнее
Попечение иметь.
Тот, кто жил попа не зная,
В лютых муках снидет в гроб;
Надо жить, нас ублажая,
Чтоб с успехом в двери рая -
   Хлоп! хлоп! хлоп!"

Вдруг над самою купелью
Тень повисла... Кто сей муж -
Длинноносый, худощавый?
Это - автор "Мертвых душ"!
И сказал он: "Я явился
Из таинственных трущоб...
Здесь наследник мой родился!
Бью в ладоши! Умилился... -
   Хлоп! хлоп! хлоп!"

"Твой наследник? Что такое! -
Генерал проговорил. -
Сей младенец - Салтыкова!
Имя ж будет - Михаил".
- "Нет! Он кличкою иною,
Разных Дыб введя в озноб,
Славен будет под луною!
Бить начнет сатирой злою -
   Хлоп! хлоп! хлоп!

В ярких образах сатира
Эта выставит на свет
Торжествующего свинства
Одуряющий букет:
Разуваевы с когтями...
Сам Топтыгин - остолоп
И звенящий бубенцами
Тот осел, что всё ушами -
   Хлоп! хлоп! хлоп!"...

Тень исчезла... Действуй, батька, -
Всё готово для крестин!
И - в купели очутился
Он - теперешний Щедрин!
Воду вылила холопки,
Улыбаясь, мнется поп,
И дьячок уходит робкий,
А в столовой звучно пробки -
   Хлоп! хлоп! хлоп!

Нет, не о Ницце я думаю,
Не о Палермо мечтаю...
Всё уношуся я думою,
Всё по отчизне летаю...

В Рим мое сердце не просится,
В тень не хочу Колизея, -
Сердце мечтою уносится
К диким волнам Енисея...

Там, где рудой занимаются,
Дышат рабочие груди,
Умные люди встречаются,
Очень хорошие люди...

Развернулся граф Каркасов:
Накупил он ананасов
   И заморских вин.
Пригласил друзей обедать,
Ананасов тех отведать -
   Добрый господин!

И друзья собрались в залу.
"Ну, наемся до отвалу!" -
   Каждый помышлял.
Вот форели - чудо-юдо!
Золотая вся посуда...
   Граф и сам сиял.

Напились, наелись знатно,
Стало тяжко и приятно
   Дорогим гостям.
От вина все зашумели,
Разом все повеселели -
   Весел граф и сам.

"Чтобы лучше нам развлечься,
Надо, пить! Вина ль беречься?..
   Господа, к вину!..."
Выпил граф и улыбнулся,
Встал, немного покачнулся
   И пошел к окну.

"Угощу вас в заключенье:
Блюдо будет - загляденье,
   Прелесть, господа!.."
И сказал слуге: "Скорее!
Вон идет... Хватай живее
   И тащи сюда!"

Камердинер быстро скрылся...
Двери настежь и - явился
   С мужичком лакей.
Мужичок был худ и бледен
И, конечно, очень беден,
   Даже без лаптей.

"Пей и ешь!" - ему сказали,
"Сядь!" - и место указали,
   Удержавши смех...
"Идиот-то не смекает,
Кто его здесь угощает!.." -
   Мысль была у всех.

Гость занялся с голодухи
Так, что блюда стали сухи;
   Пирожки глотал,
Добрался до ананаса,
Пил лафит: "Такого кваса
   Я и не пивал!.."

"Ну, скажи-ка, мужичонко, -
Граф спросил не грубо - тонко, -
   Что ты ел и пил?..
Да скажи, мне любопытно,
Кто тебя так нынче сытно,
   Сладко угостил?.."

Гость в ответ: "Что ел такое?
Ел свое я, трудовое...
   Много, барин, нас!
Угощался сам я славно -
Господа! Мы все издавна
   Угощаем вас!"

"Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Патриотическим пожаром
   Охвачена страна?
Штыки на солнышке искрятся,
Отвсюду адресы стремятся,
Катковы марсовски ярятся -
   Не будет ли война?"

"Война - войной... такое время!
Смотри: чем хуже наше племя?
   Богатыри-то мы!
Возьми Михаила Муравьева,
Возьми-ка Берга, Горчакова,
Оноприенку и Каткова -
   Какие, брат, умы!

И стоит ли жалеть былое?
И нынче царство не дурное:
   Жандармы там и тут.
Пусть зашумят мальчишки снова -
И одного довольно слова -
А уж карета и готова:
   Посадят, отвезут.

А наша крепость? Что? плохая?
Она - Бастилия родная -
   Надежна и крепка!
Какие бравые солдаты,
Как сыры, душны казематы...
Благословенна же трикраты
   Петровская рука!

Вот... разве книжек больше стало,
Да и в цензуре что-то мало
   Той строгости былой...
Уж о народе много что-то
Все нынче пишут - вот забота!
Да что! пишите, коль охота.
   Ведь крепость под рукой.

Она хранит весь берег Невский,
В ней скрыт надежно Чернышевский,
   Безбожник, бунтовщик.
И много там сидит народу;
Не жаль мятежную породу:
Они кричали про свободу -
   Теперь же нем язык!

И женский пол возвысил голос -
Короток ум, а длинен волос...
   О, хитрой Евы дочь!
Без вас покоя мы не знали,
А вы - но к богу мы взывали, -
И вот теперь вас отогнали
   От аудиторий прочь!

Да, золотое ныне время!
Смотри: чем хуже наше племя?
   Богатыри-то мы!
Царя-отца мы любим с жаром;
Скажу, племянник: да, недаром
Патриотическим пожаром
   Охвачены умы!"

"Нет, усмирись-ка лучше, дядя,
Да посмотри-ка, в оба глядя:
   Редеет уж дымок...
Пожар старинный угасает,
Он вас лишь вспышкой обольщает.
Так иногда светло сверкает
   Последний уголек".

Если ты честен - трудись, не ленись!
Дела довольно - кругом оглянись...
Если ж ты пылок и кровь в тебе жгучая -
   Беда налетит неминучая.

Если жива у тебя еще мать,
Ей бы не худо заранее знать, -
Пусть она с мыслью печальною свыкнется:
Сын запропал, хоть кричи - не откликнется...

Холост ты - да? Ну, легко тебе жить...
Если и что... так о ком же тужить?
Хочешь жениться? Позорче выглядывай,
Сердце подруги вернее отгадывай.

Общее дело ты ставь наперед,
Общее дело работников ждет;
Узы семьи, о грядущем заботы
Пусть не стесняют начатой работы.

Только такая любовь хороша, -
С умной женою окрепнет душа,
Да и на случай внезапной разлуки
Будут у вдовушки разум и руки.

Хмурится небо... туман непроглядный,
Оттепель ярая, год не отрадный;
Видно, и небо правительством нашим
Купно бессильем и пьянством монаршим
Очень обижено и недовольно -
Небо! да разве нам тоже не больно?

В тюрьмах холодных за правое дело
Много безвинных студентов засело...
Паткуль, Игнатьев, Путятин восстали,
С войском пришли, увидали и взяли...
Хмурится небо, глядит недовольно -
Небо! да разве нам тоже не больно?..

Вот и Михайлов с недужною грудью -
Гласности нашему нет правосудью!
В дальний Тобольск ему ехать решило...
Снежная, ранняя вышла могила...
Хмурится небо, глядит недовольно -
Небо! да разве нам тоже не больно?..

С честною жизнью, с прямою душою
Трудно брести, знать, мирской колеею...
Жертву одну мы еще проводили -
Рядом с Белинским ее положили...
Хмурится небо, глядит недовольно -
Небо! да разве нам тоже не больно?..

Хмурься же, небо, до вешнего солнца -
Может быть, радостно в наше оконце
Красная глянет весна для России?..
Есть у нас силы еще молодые...
Хмурится небо, глядит недовольно -
Стерпим покамест, чт_о_ горько и больно!

Приготовлена к печати
Интересная статья,
Много разной благодати
Ждет сам автор от нея.
Силлогизмы в ней так верны,
Цифры точны... Что ж, прошла?
Нет, она быстрее серны
Вдруг исчезла, как стрела...
Говорят, пред ней явился
Всем знакомый чародей, -
Он по-старому сложился
И сейчас же разложился
Без особенных затей.

От тисков и лобызаний,
От глупейших женихов
Стало тяжко бедной Мане,
И она отцовский кров
На каморку променяла,
Стала жить своим трудом
И урока два достала
По полтине серебром.
Да плохое это дело -
Надо знать, чтобы учить!
Крепко Маня захотела
Тут на лекции ходить.
Всё ей сон хороший снился,
Эх, иди, иди смелей...
Говорят, пред ней явился
Всем знакомый чародей, -
Он в глазах ее сложился
И сейчас же разложился
Без особенных затей.

У Настасьи Николавны
Нету сил с супругом жить -
Так его деянья славны!
Где уж мужа тут любить?
А супруг гуляет много -
У него Clotilde, Marie,
Но жене он брякнул строго:
"Не прелюбы сотвори!"
Не сидеть же с куклой смирной,
Он - туда, а ты - сюда...
Разойдетесь тихо, мирно
И, конечно, навсегда.
Ах, когда бы план-то сбылся!
Ведь развод всегда честней...
Говорят, пред ней явился
Всем знакомый чародей, -
Он в глазах ее сложился
И сейчас же разложился
Без особенных затей.

Масса темного народа
Уж давненько света ждет, -
Что без разума свобода?
Что младенец в ней поймет?
Негры поняли недавно,
Где причина многих зол,
Принялись за дело славно
И - в Ричмонде сорок школ!
И у нас проект открылся
Обучать простых детей,
Но - пред школами явился
Всем знакомый чародей, -
Он по-старому сложился
И сейчас же разложился
Без особенных затей.

Кто ж он - этот вездесущий,
Гений злой и без стыда?
Это - кукиш всемогущий,
Это - кукиш, господа!

Мы его не видали давно,
Наконец и пришлось повидаться!
Да, столкнуться горам не дано,
Но случается людям встречаться...

Как, бывало, смотря на него,
Любовались мы: пропасть здоровья!
Ну, а сила была - ничего,
Хоть, конечно, не сила воловья.

А теперь он и ростом-то мал,
Стали волосы - просто волоски;
На ногах (сам он нам показал)
Видны синие кольца - полоски...

Говорят: "Он дикарь, нелюдим, -
Надо с ним говорить опасаться;
Отвечает он смехом таким,
Будто вовсе забыл он смеяться!

Да и ходит престранно: пройдет
Пять шагов и назад обернется...
И опять ровно столько ж идет -
Словно в клетке бедняжечка бьется!

Словно стены встают перед ним!
Держит голову вниз постоянно...
Что же он? Юморист? Нелюдим?..
Так ходить и смеяться - престранно!

И теперь он достаточно мил.
Если только не видно печали...
Где же - в Африке, что ли, он жил?..
Десять лет мы его не видали..."

Господа! Где он был - всё равно...
Ведь пришлось же нам с ним повидаться!
Да, столкнуться горам не дано,
Но - случается людям встречаться.

Фрол Фомич, помещик с весом,
Говорит в кругу знакомом:
"Недоволен я прогрессом,
Он засел мне в горло комом!
Нанимай теперь рабочих,
Батракам рубли плати ты...
И к труду-то нет охочих -
Пьянство! Рожи все испиты.
Из-под нашей выйдя власти,
Люди разом развратились:
Водка... Лень... в разгуле страсти -
Ну, понятно - разорились!"
Так поет помещик с весом,
Фрол Фомич, но всем известно,
Что доволен он прогрессом,
Округлив дела прелестно...
У крестьян печальны лица,
Вид деревни безотрадный -
Да! Фомич кусок землицы
Откромсал у них изрядный...

"Мыслей самых либеральных,
Даже красных - рыцарь я!
Правда, я не из опальных -
В этом честь и жизнь моя.
Смело львам гляжу в глаза я
И кричу: страна родная!
Если б львов - тра-ла-ла-ла!"
   Бляха с номером прошла...

"Были язвы, глад, лишенья;
Я до времени молчал,
Слушал молча рассужденья,
Но в тиши соображал,
Где ж причина голоданья?
Пьянство? Лень? Непослушанье?
Нет, причина - тра-ла-ла!"
   Бляха с номером прошла...

"Я влюблен в мою соседку,
И она в меня давно.
Раз пришел я к ней в беседку,
Муж за мной, а я - в окно!
Ах, она теперь страдает!
А как вырваться - не знает...
Брак, скажу я - тра-ла-ла!"
   Бляха с номером прошла...

"Лето всё леса горели,
Я в дыму не мог дышать.
Говорили: "В самом деле,
Надо б лес нам охранять!"
Ум у многих очень странный!
Что пожары? Постоянный...
Но позвольте... - тра-ла-ла!"
   Бляха с номером прошла...

Я всю ночь просижу у окна - 
В эти светлые ночи не спится! 
День тревожный прошел... Тишина, 
И душа моя меньше томится... 

Парк густой предо мной зеленеет, 
Улеглась беспокойная пыль; 
То блестит в небесах, то бледнеет 
Золотой Петропавловский шпиль. 

Я унесся далеко, мечтая, - 
Хорошо в царстве радужных снов! 
Но меня, каждый раз отрезвляя, 
Будит звон заунывный часов... 

Всего стихотворений: 17