|
Русские поэты •
Биографии •
Стихи по темам
Случайное стихотворение • Случайная цитата Рейтинг русских поэтов • Рейтинг стихотворений Угадай автора стихотворения Переводы русских поэтов на другие языки |
|
Русская поэзия >> Владимир Романович Щиглев Владимир Романович Щиглев (1840-1903) Все стихотворения Владимира Щиглева на одной странице В Летнем саду Гуляли по Неве валы, Ревущий ветр не знал преграды... Ах, сада Летнего громады, Дерев столетние стволы, Валясь, слагались в баррикады... Ходила публика вздыхать, На эти глядя разрушенья... Наполеон бы, без сомненья, Велел сейчас стволы убрать: Соблазн - зачинщик преступленья. Вторая половина 1860-х годов (?) Два голубка Басня Жили-были голубки, Их кормили мужики, Да не то чтоб хлебом черным, А пшеничным и отборным. Что ни кушанье, то сласть! А уж кур, индеек - страсть! Голубкам жилось отлично, Ворковали оба зычно, Целовались всё они - Так и шли за днями дни. Вдруг бумажка прилетела - Всё село повеселело! "Ну, прощайте, голубки! - Говорят им мужики. - Вы зерно теперь уж сами Добывайте-ка носами" - И не дали им зерна. Голубок свой дом оставил И в акцизы путь направил, А голубка-то, она В город ближний улетела (Там родных она имела), Год у тетки прожила, Богомольной, старой тетки, И потом, порхнув, пошла : Не в дешевые кокотки. Ну, а что ж, мораль-то есть? Как не быть! Но пусть укажет На нее и прямо скажет "Весть". Вторая половина 1860-х годов (?) Двенадцать часов (Три тоста) Первый тост! Полнее, с пеной Наливайте до краев: За кормильцев наших - этих Полусытых мужиков! За сестер, которых словом Милль недавно ободрял. Их да сбудутся желанья! Господа, второй бокал! За трудящихся, за братью С неподкупным лишь пером! Выпьем дружно этот третий И уж больше не нальем. Вторая половина 1860-х годов (?) Дети "Дети милые, скажите, Как живется вам, друзья?" Отвечали мне малютки. Их ответ запомнил я: "Ничего, мы нынче сыты, Да без дела жизнь скучна; Мы послушны и приличны - Строгость даже не нужна. Без нее мы безответны, И трусливы, и скромны; Вслух мы глупы, как овечки, Втихомолку же умны. Забавляют нас искусна, Позволяют нам играть И дают в часы досуга Книжки сладкие читать. Всюду глаз за нами смотрит - Хуже разве быть в огне! Засмеешься - приглашают Дать отчет наедине..." "Правда, милые малютки! С глазу на глаз скверно быть... Да зато у вас есть игры - Можно горе всё забыть!" "Ох уж игры, эти игры! Тяжело нам иногда... Как затеют в "кошки-мышки", Мы не мышки - а беда". "Ну, а прятки?" - "Прятки плохо! С нами ловко им играть: Мы кричим: а-у, товарищ! Да напрасно - не сыскать..." <1868> Еще одна Ты, мой друг, ужасно пылок, На язык неосторожен! Сядь-ка здесь, в виду бутылок, - Ведь конец плохой возможен... Что за вид! В глазах свирепость, И кричит, рукой махая: "Вездесущая нелепость! И нахальная какая!" Замолчи! к чему свирепость? Бесполезна ведь она! Рифма есть еще одна... <Петропавловская крепость!> Я с тобой во всем согласен, Мыслю так же я о браке, - Но ведь крик-то твой напрасен, Есть ли толк в твоей атаке? О других вопросах тоже Ты, конечно, здраво судишь, Но из спящих-то кого же Речью пылкою разбудишь? Не видна ведь им нелепость! Не тревожь их лучше сна - Рифма есть еще одна... <Петропавловская крепость!> Правда, всюду безотрадно, Ничего вдали не видно!.. Масса смотрит плотоядно, Никому ничто не стыдно... Как свинья в весенней луже Дремлет, сладостно вздыхает, - Не мешай ей - будет хуже! Встанет - грязью забросает! В свиньях, друг мой, есть свирепость - И для нас она вредна!.. Рифма есть еще одна... <Петропавловская крепость!> Вторая половина 1860-х годов (?) Кариатиды Рождественская сказка Мороз крепчал, и надо мной Уже был поздней ночи час; Не торопясь я шел домой. Как медный вычищенный таз, На синем бархатном ковре Луна блестела... В серебре Чудесно-матовом кругом Деревья спали мертвым сном... Люблю некупленный эффект! Но вот я вышел на проспект: Нет в окнах каменных громад Ни даже огонька лампад, И тихо так, что лишь шагов - Моих шагов - мне слышен звук... Иду задумавшись, и вдруг - Живая речь... Но хриплых слов Не мог я сразу разобрать... Гляжу туда-сюда, но нет: Довольно ярок лунный свет, А никого тут не видать!.. Но чей-то голос всё хрипит. Взглянул наверх - а там балкон; Из чугуна и камня он, И руки двух кариатид, В тени подъятые, дрожат... Я - ближе... Не античный вид У этих двух кариатид! И, боже мой, какой наряд! Сермяги клочья на плечах... Одна с бородкой жидковатой... И сердце сжал какой-то страх; Испугом наконец объятый, Невольно испустил я крик: Да это баба и мужик!!! И слышу: "Вид-то не мудреный! Неужто прежде не видал, Кто спокон веку подпирал Все ваши барские балконы? Но... Слушай! С голодухи мы Ослабли, значит, барин милый... Она грозней любой чумы, А как совсем ослабнут силы - Нам не сдержать балкон такой! На что уж вам привычны муки, Но если жить всё лебедой - Так затрещат, голубчик мой, И эти каменные руки..." На крестинах На мотив из Беранже ...Mais du ciel tombe un fantome; C'est Rabelais, grand moqueur. Qui Jeur dit: "Dans ce vieux tome J'ai chante jadis au chceur, Sur cet enfant qu'on baptise Dieu veut que ie propftetise. Dig-don, dig-don! Que n'avons nous im bourdon! Dig-don, dig-don!" ("Bapteme de Voltaire", P.-J. Beranger {*}.) {* Вдруг, с небес, как привиденье, Тень насмешника Рабле Появилась на мгновенье Над малюткой Аруэ - И пошла сама пророчить, В мудрецы ребенка прочить... Диги-дон! Диги-дон! Льется праздничный трезвон. ("Крестины Вольтера", П.-Ж- Беранже) (франц.) - Перевод И. Ф. Тхоржевского.} У помещика в усадьбе Всё готово для крестин: Две недели как родился У него четвертый сын. Воду льют в купель холопки, Облачаться начал поп, И дьячок явился робкий, А в столовой, слышно, пробки Хлоп! хлоп! хлоп! Собралось родни довольно; В зале говор, легкий шум, И заметен сановитый Генерал-сосед и кум. Говорит он: "У мальчишки Уж теперь военный лоб. За гусарские штанишки В печку он все эти книжки - Хлоп! хлоп! хлоп!" Отставной советник статский, С Станиславой на груди, Изрекает: "Я другое Нечто вижу впереди: Вместо кивера - фуражку! Он, разумный как Эзоп, Канцелярскую бумажку Расплодит и... по кармашку Хлоп! хлоп! хлоп!" Тут не вытерпел исправник И, на треть раскрывши пасть, Молвил так: "По мне важнее Исполнительная власть. Не испечь на всё законов! А растет Вольтеров скоп... Во спасенье всяких тронов Пусть-ко он всех франмасонов - Хлоп! хлоп! хлоп!" Тетка-барыня, старуха, Крепостных своих чума, Нараспев заговорила: "Скажет слово и кума: Что за сладость в службе царской? Барин - здесь, а там - холоп... На своей земле боярской Сам он может ручкой барской - Хлоп! хлоп! хлоп!" Крякнул батюшка: "Конечно, Как на дело посмотреть, О душе же нам важнее Попечение иметь. Тот, кто жил попа не зная, В лютых муках снидет в гроб; Надо жить, нас ублажая, Чтоб с успехом в двери рая - Хлоп! хлоп! хлоп!" Вдруг над самою купелью Тень повисла... Кто сей муж - Длинноносый, худощавый? Это - автор "Мертвых душ"! И сказал он: "Я явился Из таинственных трущоб... Здесь наследник мой родился! Бью в ладоши! Умилился... - Хлоп! хлоп! хлоп!" "Твой наследник? Что такое! - Генерал проговорил. - Сей младенец - Салтыкова! Имя ж будет - Михаил". - "Нет! Он кличкою иною, Разных Дыб введя в озноб, Славен будет под луною! Бить начнет сатирой злою - Хлоп! хлоп! хлоп! В ярких образах сатира Эта выставит на свет Торжествующего свинства Одуряющий букет: Разуваевы с когтями... Сам Топтыгин - остолоп И звенящий бубенцами Тот осел, что всё ушами - Хлоп! хлоп! хлоп!"... Тень исчезла... Действуй, батька, - Всё готово для крестин! И - в купели очутился Он - теперешний Щедрин! Воду вылила холопки, Улыбаясь, мнется поп, И дьячок уходит робкий, А в столовой звучно пробки - Хлоп! хлоп! хлоп! Декабрь 1887 * * * Нет, не о Ницце я думаю, Не о Палермо мечтаю... Всё уношуся я думою, Всё по отчизне летаю... В Рим мое сердце не просится, В тень не хочу Колизея, - Сердце мечтою уносится К диким волнам Енисея... Там, где рудой занимаются, Дышат рабочие груди, Умные люди встречаются, Очень хорошие люди... Последнее блюдо Развернулся граф Каркасов: Накупил он ананасов И заморских вин. Пригласил друзей обедать, Ананасов тех отведать - Добрый господин! И друзья собрались в залу. "Ну, наемся до отвалу!" - Каждый помышлял. Вот форели - чудо-юдо! Золотая вся посуда... Граф и сам сиял. Напились, наелись знатно, Стало тяжко и приятно Дорогим гостям. От вина все зашумели, Разом все повеселели - Весел граф и сам. "Чтобы лучше нам развлечься, Надо, пить! Вина ль беречься?.. Господа, к вину!..." Выпил граф и улыбнулся, Встал, немного покачнулся И пошел к окну. "Угощу вас в заключенье: Блюдо будет - загляденье, Прелесть, господа!.." И сказал слуге: "Скорее! Вон идет... Хватай живее И тащи сюда!" Камердинер быстро скрылся... Двери настежь и - явился С мужичком лакей. Мужичок был худ и бледен И, конечно, очень беден, Даже без лаптей. "Пей и ешь!" - ему сказали, "Сядь!" - и место указали, Удержавши смех... "Идиот-то не смекает, Кто его здесь угощает!.." - Мысль была у всех. Гость занялся с голодухи Так, что блюда стали сухи; Пирожки глотал, Добрался до ананаса, Пил лафит: "Такого кваса Я и не пивал!.." "Ну, скажи-ка, мужичонко, - Граф спросил не грубо - тонко, - Что ты ел и пил?.. Да скажи, мне любопытно, Кто тебя так нынче сытно, Сладко угостил?.." Гость в ответ: "Что ел такое? Ел свое я, трудовое... Много, барин, нас! Угощался сам я славно - Господа! Мы все издавна Угощаем вас!" Вторая половина 1860-х годов (?) * * * "Скажи-ка, дядя, ведь недаром Патриотическим пожаром Охвачена страна? Штыки на солнышке искрятся, Отвсюду адресы стремятся, Катковы марсовски ярятся - Не будет ли война?" "Война - войной... такое время! Смотри: чем хуже наше племя? Богатыри-то мы! Возьми Михаила Муравьева, Возьми-ка Берга, Горчакова, Оноприенку и Каткова - Какие, брат, умы! И стоит ли жалеть былое? И нынче царство не дурное: Жандармы там и тут. Пусть зашумят мальчишки снова - И одного довольно слова - А уж карета и готова: Посадят, отвезут. А наша крепость? Что? плохая? Она - Бастилия родная - Надежна и крепка! Какие бравые солдаты, Как сыры, душны казематы... Благословенна же трикраты Петровская рука! Вот... разве книжек больше стало, Да и в цензуре что-то мало Той строгости былой... Уж о народе много что-то Все нынче пишут - вот забота! Да что! пишите, коль охота. Ведь крепость под рукой. Она хранит весь берег Невский, В ней скрыт надежно Чернышевский, Безбожник, бунтовщик. И много там сидит народу; Не жаль мятежную породу: Они кричали про свободу - Теперь же нем язык! И женский пол возвысил голос - Короток ум, а длинен волос... О, хитрой Евы дочь! Без вас покоя мы не знали, А вы - но к богу мы взывали, - И вот теперь вас отогнали От аудиторий прочь! Да, золотое ныне время! Смотри: чем хуже наше племя? Богатыри-то мы! Царя-отца мы любим с жаром; Скажу, племянник: да, недаром Патриотическим пожаром Охвачены умы!" "Нет, усмирись-ка лучше, дядя, Да посмотри-ка, в оба глядя: Редеет уж дымок... Пожар старинный угасает, Он вас лишь вспышкой обольщает. Так иногда светло сверкает Последний уголек". 1864 Совет Если ты честен - трудись, не ленись! Дела довольно - кругом оглянись... Если ж ты пылок и кровь в тебе жгучая - Беда налетит неминучая. Если жива у тебя еще мать, Ей бы не худо заранее знать, - Пусть она с мыслью печальною свыкнется: Сын запропал, хоть кричи - не откликнется... Холост ты - да? Ну, легко тебе жить... Если и что... так о ком же тужить? Хочешь жениться? Позорче выглядывай, Сердце подруги вернее отгадывай. Общее дело ты ставь наперед, Общее дело работников ждет; Узы семьи, о грядущем заботы Пусть не стесняют начатой работы. Только такая любовь хороша, - С умной женою окрепнет душа, Да и на случай внезапной разлуки Будут у вдовушки разум и руки. <1868> Современные вопли Хмурится небо... туман непроглядный, Оттепель ярая, год не отрадный; Видно, и небо правительством нашим Купно бессильем и пьянством монаршим Очень обижено и недовольно - Небо! да разве нам тоже не больно? В тюрьмах холодных за правое дело Много безвинных студентов засело... Паткуль, Игнатьев, Путятин восстали, С войском пришли, увидали и взяли... Хмурится небо, глядит недовольно - Небо! да разве нам тоже не больно?.. Вот и Михайлов с недужною грудью - Гласности нашему нет правосудью! В дальний Тобольск ему ехать решило... Снежная, ранняя вышла могила... Хмурится небо, глядит недовольно - Небо! да разве нам тоже не больно?.. С честною жизнью, с прямою душою Трудно брести, знать, мирской колеею... Жертву одну мы еще проводили - Рядом с Белинским ее положили... Хмурится небо, глядит недовольно - Небо! да разве нам тоже не больно?.. Хмурься же, небо, до вешнего солнца - Может быть, радостно в наше оконце Красная глянет весна для России?.. Есть у нас силы еще молодые... Хмурится небо, глядит недовольно - Стерпим покамест, чт_о_ горько и больно! 1861 или начало 1862 Современный чародей Приготовлена к печати Интересная статья, Много разной благодати Ждет сам автор от нея. Силлогизмы в ней так верны, Цифры точны... Что ж, прошла? Нет, она быстрее серны Вдруг исчезла, как стрела... Говорят, пред ней явился Всем знакомый чародей, - Он по-старому сложился И сейчас же разложился Без особенных затей. От тисков и лобызаний, От глупейших женихов Стало тяжко бедной Мане, И она отцовский кров На каморку променяла, Стала жить своим трудом И урока два достала По полтине серебром. Да плохое это дело - Надо знать, чтобы учить! Крепко Маня захотела Тут на лекции ходить. Всё ей сон хороший снился, Эх, иди, иди смелей... Говорят, пред ней явился Всем знакомый чародей, - Он в глазах ее сложился И сейчас же разложился Без особенных затей. У Настасьи Николавны Нету сил с супругом жить - Так его деянья славны! Где уж мужа тут любить? А супруг гуляет много - У него Clotilde, Marie, Но жене он брякнул строго: "Не прелюбы сотвори!" Не сидеть же с куклой смирной, Он - туда, а ты - сюда... Разойдетесь тихо, мирно И, конечно, навсегда. Ах, когда бы план-то сбылся! Ведь развод всегда честней... Говорят, пред ней явился Всем знакомый чародей, - Он в глазах ее сложился И сейчас же разложился Без особенных затей. Масса темного народа Уж давненько света ждет, - Что без разума свобода? Что младенец в ней поймет? Негры поняли недавно, Где причина многих зол, Принялись за дело славно И - в Ричмонде сорок школ! И у нас проект открылся Обучать простых детей, Но - пред школами явился Всем знакомый чародей, - Он по-старому сложился И сейчас же разложился Без особенных затей. Кто ж он - этот вездесущий, Гений злой и без стыда? Это - кукиш всемогущий, Это - кукиш, господа! Старый знакомый Мы его не видали давно, Наконец и пришлось повидаться! Да, столкнуться горам не дано, Но случается людям встречаться... Как, бывало, смотря на него, Любовались мы: пропасть здоровья! Ну, а сила была - ничего, Хоть, конечно, не сила воловья. А теперь он и ростом-то мал, Стали волосы - просто волоски; На ногах (сам он нам показал) Видны синие кольца - полоски... Говорят: "Он дикарь, нелюдим, - Надо с ним говорить опасаться; Отвечает он смехом таким, Будто вовсе забыл он смеяться! Да и ходит престранно: пройдет Пять шагов и назад обернется... И опять ровно столько ж идет - Словно в клетке бедняжечка бьется! Словно стены встают перед ним! Держит голову вниз постоянно... Что же он? Юморист? Нелюдим?.. Так ходить и смеяться - престранно! И теперь он достаточно мил. Если только не видно печали... Где же - в Африке, что ли, он жил?.. Десять лет мы его не видали..." Господа! Где он был - всё равно... Ведь пришлось же нам с ним повидаться! Да, столкнуться горам не дано, Но - случается людям встречаться. <1867> * * * Фрол Фомич, помещик с весом, Говорит в кругу знакомом: "Недоволен я прогрессом, Он засел мне в горло комом! Нанимай теперь рабочих, Батракам рубли плати ты... И к труду-то нет охочих - Пьянство! Рожи все испиты. Из-под нашей выйдя власти, Люди разом развратились: Водка... Лень... в разгуле страсти - Ну, понятно - разорились!" Так поет помещик с весом, Фрол Фомич, но всем известно, Что доволен он прогрессом, Округлив дела прелестно... У крестьян печальны лица, Вид деревни безотрадный - Да! Фомич кусок землицы Откромсал у них изрядный... Вторая половина 1869-х годов (?) Храбрец нашего времени "Мыслей самых либеральных, Даже красных - рыцарь я! Правда, я не из опальных - В этом честь и жизнь моя. Смело львам гляжу в глаза я И кричу: страна родная! Если б львов - тра-ла-ла-ла!" Бляха с номером прошла... "Были язвы, глад, лишенья; Я до времени молчал, Слушал молча рассужденья, Но в тиши соображал, Где ж причина голоданья? Пьянство? Лень? Непослушанье? Нет, причина - тра-ла-ла!" Бляха с номером прошла... "Я влюблен в мою соседку, И она в меня давно. Раз пришел я к ней в беседку, Муж за мной, а я - в окно! Ах, она теперь страдает! А как вырваться - не знает... Брак, скажу я - тра-ла-ла!" Бляха с номером прошла... "Лето всё леса горели, Я в дыму не мог дышать. Говорили: "В самом деле, Надо б лес нам охранять!" Ум у многих очень странный! Что пожары? Постоянный... Но позвольте... - тра-ла-ла!" Бляха с номером прошла... Вторая половина 1860-х годов (?) * * * Я всю ночь просижу у окна - В эти светлые ночи не спится! День тревожный прошел... Тишина, И душа моя меньше томится... Парк густой предо мной зеленеет, Улеглась беспокойная пыль; То блестит в небесах, то бледнеет Золотой Петропавловский шпиль. Я унесся далеко, мечтая, - Хорошо в царстве радужных снов! Но меня, каждый раз отрезвляя, Будит звон заунывный часов... Всего стихотворений: 17 Количество обращений к поэту: 6708 |
||
russian-poetry.ru@yandex.ru | ||
Русская поэзия |