Сергей Силович Синегуб (1851-1907)

• Биография Сергея Синегуба
• Стихотворения Сергея Синегуба по темам

Все стихотворения Сергея Синегуба на одной странице

- Оглавление -

 Посв. М. Д. М<уравскому>

Он спал. В темницу в час полночный
Вдруг фея юности вошла
И в тихий номер одиночный
С собой корзиночку внесла,
В которой меж травой душистой,
На мху и мягком и пушистом,
Среди цветов, как райский плод,
Виднелся - сорок один год!
И тихо, тихо, сколь возможно,
К постели фея подошла,
Край одеяла осторожно
Рукой прозрачной отвела
И шепчет спящему: "Вовек
Не знай тяжелой, злой годины,
Болезни, горя и седины,
Мой добрый, славный человек!
И в этот тихий час ночной,
Родной, - прими подарок мой!"
И меж волос брады волнистой,
Как меж стеблей травы душистой,
Она заботливо кладет
Подарок - сорок один год!
"Да будет путь твой, как цветами,
Усеян щедро, милый друг,
Трудом, весельем и мечтами,
Любовью женщины". Но вдруг
Ее прервался дивный голос,
И в бороде густой она
Седой огромный видит волос.
Один. Но всё же седина!..
"Скажите?! Он уж сед! О, боги!!
Уж как его ни берегу! Он сед!
Уж лучше б был безногим,
Терпеть седых я не могу!
И вот ввиду такой причины
Я вырву этот волос длинный,
Не дам щетинке ни одной
Так рано крыться сединой!"
И нежный пальчик потянул
За этот длинный волос белый.
Наш дед как гаркнет: "Караул!"
Едва раздался этот голос,
Как тотчас светлый дух вспорхнул
И чрез окно на лунном свете
Он улетел под небосвод,
А в бороде густой, как в сети,
Остался сорок один год.

         Примечание:

"А какова ж судьба корзинки?" -
Полюбопытствуете вы.
Она рассыпалась, увы!
И из цветочков и травы
Образовался сор: пылинки,
Бумажки, перья, всякий сброд!
И надо ждать: солдат придет,
Метлой по камере взмахнет,
Туда-сюда и так и сяк -
И сор весь выбросит в стульчак!

Лишь кусочек неба виден
Сквозь тюремное окошко!
Даже неба мне, бедняге,
Уделили так немножко!
Пронесется, словно птица,
Тучка белая - и кротко
Голубой кусочек неба
Снова смотрит за решетку!..
Скучно днем мне в этом гробе!
Рад, как сумерки настанут -
С неба звездочки украдкой
Целых две ко мне заглянут!
Я волнуюсь, я мечтаю,
Я живу, когда их вижу,
И свободу вспоминаю,
И неволю ненавижу!..
Скучно, скучно в этом гробе!
Скоро ль сумерки настанут?
Скоро ль звездочки украдкой
Целых две ко мне заглянут?

      Небо блестит, улыбается,
      В белые тучки одетое;
      Радостно всё оживляется,
      Солнышком вешним пригретое.
      Речка проснулася горная;
      Цепи разбивши холодные,
      Весело мчится проворная
      В дальние степи свободные...
      Чайка над речкою носится,
      Гуси летят вереницами...
      Сердце мучительно просится
      За город, в поле за птицами!..

Пройдет зимы последняя угроза,
Рассеется ее седая тень,
Распустится кудрявая береза,
И расцветет душистая сирень...
В луга к цветам, алмазами сверкая,
С холмов примчится с хохотом ручей;
И в небесах, до тучек достигая,
     Прольется трель певца полей;
И жизнь ночей, с их бледной полутьмою
Иль с мягким светом матовой луны,
Наполнится истомой неземною
И чарами волшебницы весны...
И в грудь твою волной ворвутся звуки
     Из рощ цветущих и садов,
Зальют любовью сердце до краев, -
И сладкие изведаешь ты муки
В объятиях недолговечных снов...
Но... снов счастливых, радужных и юных!
Без них добром и жизнь не помянуть,
Когда в душе замолкнут страсти струны
И старость немощью твою иссушит грудь!

         Посвящается Вере Любатович

Ах, как на судьбу мне обидно:
Конца моим мукам не видно!
Так грудь разболелась в неволе,
Я вся исстрадалась от боли!
О! как бы я страстно хотела,
Чтоб весть в каземат долетела
О грозном, святом пробужденьи
Народа родного; о мщеньи
Поборникам тьмы исступленным,
Свободы врагам озлобленным,
Рабам суеты, сладострастья,
Гонителям правды и счастья,
Сгубившим в глухом каземате
Народа друзей - моих братии.
И как мне ни тяжко в темнице,
Как в клетке измученной львице,
Без дела, без воли, без света...
Но только бы весточка эта -
И я бы, как роза, алела,
И грудь бы моя не болела.

Я знаю: народ мой любимый
Меня не забыл бы, гонимой,
И в час своей славы победной,
Когда над отчизною бедной,
Над краем застоя и тленья,
Прошла бы гроза обновленья, -

Он, звуки заслышав тревоги,
Разнес бы дворцы и... остроги!
И, полный и силы, и власти,
Он волю и светлое счастье
Мне дал бы, как верному другу,
За всю пережитую муку, -
И я бы, как роза, алела,
И грудь бы моя не болела!

Но если бы даже родимый
Народ, мною страстно любимый,
Разбивши ярмо угнетенья,
Забыл бы меня в заточеньи,
В моем каземате постылом,
Как в склепе сыром и унылом,
То всё же в окно каземата,
От ранней зари до заката,
Не песни тоски и печали
Тогда бы ко мне долетали,
Но полные счастья, свободы
Неслись бы под тесные своды, -
И я бы, как роза, алела,
И грудь бы моя не болела!

Но там, вне тюремной ограды,
Там тоже не много отрады!
Там нивы, луга зеленеют,
Небесные своды синеют,
Там шепот прохладного бора,
Раздолье степного простора,
И вольного вихря дыханье,
И грозного моря плесканье;
Там горы, там синие реки,
То злые, то полные неги;
Там все, все богатства природы,
Но нет одного: нет свободы!

Ах, если б народ угнетенный
Свободно вздохнул, обновленный, -
Я пышной бы розой алела,
И грудь бы моя не болела!

Зачем это - тяжкое рабство,
Насилья разгул и порока?
Зачем это слезы людские,
Как море, разлились широко?
За что так меж нами работник
Проклятой судьбою обижен
И образ святой человека
Так страшно забит и унижен?
Зачем над порывами честной,
Любовью проникнутой мысли
Проклятья и злые гоненья,
Как мрачные тучи, нависли?
И губят так зверски, так злобно
И юность, и свежие силы
В глухих казематах темницы,
Как в мраке холодной могилы?..
Зачем это люди за счастье
Друг с другом враждуют до гроба
И в сердце невольно вползает
Змеей ядовитою злоба?
Зачем не сияют над миром,
Как яркое солнце весною,
Святая любовь и свобода
Божественно-вечной красою?..
Но жизнь не дает мне ответа
На трудные эти вопросы...
И рвутся из груди проклятья,
И душат бессильные слезы!

Время галопом всё скачет и скачет;
Чувствую, с каждым днем падают силы,
Скоро дойду я до темной могилы,
Кто же тогда надо мною поплачет?
Знаю, подруга меня не забудет.
Рада б поплакать, да слез-то не будет.
Много разбилось ее ожиданий,
Много тяжелой борьбы и страстей!
Много лихого она претерпела,
Выплакать слезы успела...
Горе за ней неотступное гналось,
Било ее своей тяжкою палицей,
В скорбных очах моей милой страдалицы
Слез, чтоб оплакать меня, не осталось.
М<ожет> б<ыть>, друг мой, мой *** сердечный,
М<оет>б<ть> он хоть слезинку уронит
В час, как единого друга схоронит?
Сердцу, борьбой поглощенному вечной,
Грозной борьбой за народное счастье
С тяжкой народной нуждой, самовластьем,
Плакать о друге, безвременно сгинувшем,
Времени нету. Назад отодвинувши
Личное чувство, о мертвых страдать
Некогда: надо живым помогать!
Друг же мой честно привязан к народу,
Весь он отдался борьбе за свободу -
Личное чувство задавит в груди!
Русскому, скажет, борцу, гражданину
Некогда плакать о друге едином.
Умерший друг мой - прости,
Дело живое стоит на пути!

Гей, работники! несите
Топоры, ножи с собой,
Смело, дружно выходите
Вы за волю в честный бой!

Мы, под звуки вольных песен,
Уничтожим подлецов, -
Палача царя повесим,
С ним дворянство и купцов!

Кончить время! уж довольно
Им с нас шкуру втрое драть,
И мужицкую кровь полно
Им по-вшиному сосать!

Прочь владык! пусть мир сберется,
Выше мира власти нет!
Вряд ли кто сильней найдется -
Обойди хоть целый свет!

Расступися, лес дремучий!
Дай простор - народ идет!
Хочет силою могучей
Вековой разрушить гнет.

Гей! огня давай скорее, -
Им очистим всё зараз -
Чтобы дело шло спорее...
... ... ... ...

Ты утихни, сине море,
Не моги огонь залить -
Накипело в сердце горе,
Нету моченьки сносить!

Час настал, вставайте, братья!
Силы, кровь и жизнь свою -
Всё несите без изъятья
Вы к святому алтарю.

Воля, право и рав_е_нство
Ждет за то вас впереди.
Жизнь высокого блаженства,
Без мучений и забот.

Мукам мир конец положит -
Тяжким сборам, податям,
Наши кости царь лишь гложет,
Кровь по вкусу лишь зверям.

Мы довольно гнули шею
- Под ударами кнута.
В ноги кланялись злодею,
Целовали у плута

Руки, пятки за презренье,
За удары, за наш труд!
Невтерпеж ... ... . .
Жажда мести сердце жмут.

          С. М. К-му

Горел огонь в его очах,
Он был силен и энергичен,
Теперь - нет краски на щеках,
Он так устал и апатичен.

Не разрешив своих задач,
Растратив силы безвозвратно,
Разбит он рядом неудач,
Изломан в битве беспощадно!

В ком сердца нет, быть может тот
С укором на него укажет,
Его безумцем назовет,
"Виновен сам" - сурово скажет...

Он увлекался как дитя,
Он ошибался, - да, конечно!
Но он так верил бесконечно
И так измучен не шутя!..

С любовью искренней в сердцах,
Простивши все его ошибки,
Без слов укора на устах
И без насмешливой улыбки, -

Пойдем к нему и подадим
Ему с приветом братским руку,
И теплым словом облегчим
Его больного сердца муку!

Хоть в нем не прежнего найдем,
Хоть в нем для нас тяжка утрата,
Не мы измученного брата
Безумцем жестко назовем!

Не ядом горьким укоризн
Усилим мы его невзгоды,
Но проклянем мы эту жизнь,
Где нет ни счастья, ни свободы!

Видна в отдаленьи свобода в цветах
С любовной улыбкой на чудных устах;
Рукою нам машет, к себе нас манит,
Довольство и счастье нам в жизни сулит;
И лоб ее чудный украшен венком,
И черные очи пылают огнем;
В руке развевается белое знамя,
Вокруг разливается яркое пламя -
Несется оно полосой огневой,
Несет оно гибель тому за собой,
Кто пил трудовую народную кровь,
В ком умерла в сердце к народу любовь.
У ног ее трупы тиранов лежат,
И гнойные черви в тех трупах кишат,
И тело их хищные вороны рвут,
Суровые очи их совы клюют.
Поправши неволю, свобода ведет
Туда нас, где вечное братство живет,
Где нет обнищалых и нет богачей,
Где нету тиранов и злых палачей,
Где легче, отраднее дышится всем,
Где тюрьмы и плети забыты совсем!

Мучит, терзает головушку бедную
   Грохот машинных колес;
Свет застилается в оченьках крупными
   Каплями пота и слез.

"Ах да зачем же, зачем же вы льетеся,
   Горькие слезы, из глаз?
Делу - помеха; основа попортится!
   Быть мне в ответе за вас!

Нитка порвалась в основе канальская,
   Эка канальская снасть!
Ну, жизнь бесталанная! Сколько-то на душу
   Примешь мучениев, - страсть!

Кашель проклятый измаял всю грудь мою,
   Тоже болят и бока,
Спинушка, ноженьки ноют, сердечные,
   Стой целый день у станка!"

Грохот машин, духота нестерпимая,
   В воздухе клочья хлопка,
Маслом прогорклым воняет удушливо:
   Да, жизнь ткача нелегка!

Стал он, бедняга, понуривши голову,
   Тупо глядеть на станок.
Мечется, режет глаза наболевшие
   Бешеный точно станок.

"Как не завидовать главному мастеру,
   Вишь, на окошке сидит!
Чай попивает да гладит бородушку -
   Видно, душа не болит.

Ласков на вид, а взгляни-ка ты вечером;
   Станешь работу сдавать,
Он и работу бранит, и ругается,
   Всё норовит браковать.

Так ведь и правит, чтоб меньше досталося
   Нашему брату, ткачу.
Эх, главный мастер, хозяин, надсмотрщики,
   Жить ведь я тоже хочу!

Хвор становлюся; да что станешь делать-то,
   Нам без работы не жить -
Дома жена, старики да ребятушки,
   Подати надо платить.

Как-то жена нынче с домом справляется,
   Плохо нас кормит соха!
Мало землицы; плоха она, матушка,
   Да и скотина плоха!

Как сберегу, заработавши, денежки,
   Стану домой посылать...
Сколько за месяц-то нынче придется мне
   Денег штрафных отдавать?

Эх, кабы меньше... О, господи, господи!
   Наш ты всевышний творец!
Долго ли будет житье горемычное,
   Скоро ль мученью конец?!"

Думы мои, думы!
Рветесь вы на волю!
Хочется иную
Отыскать вам долю!
Хочется, чтоб горе
С сердца прочь свалилось
И тюрьмы постылой
Дверь бы отворилась!
Чтоб неволя злая
Не свела в могилу
Годные для дела
Молодость и силу!..

Если скоро я кончу свой путь,
Перестанет дышать моя грудь,
И тебя и друзей я покину,
В гробе тесном навеки застыну, -
Не хочу я, чтоб плакала ты,
Чтобы милые сердцу черты
Омрачались, хотя б на мгновенье,
Тенью скорби, тоски и мученья!
Нет, ты белое платье надень
И явись лучезарна, как день,
И душистые алые розы
Ты вплети в свои черные косы,
Подойди, и не с скорбной слезой,
Но с улыбкой склонись надо мной,
Не "навеки прости" - "до свиданья"
Ты скажи мне тогда на прощанье.
Ты печалью себя не губи,
Но живи, и трудись, и люби,
И с друзьями в минуты досуга
Вспоминай про отжившего друга..
Вот единая просьба моя
К вам, мои дорогие друзья:
Пусть все те, кому счастья душой
И отрады хочу я, живой,
Не терзаются горем и мукой
Перед вечной со мною разлукой.

Надежды светлые и чистые мечты
   В ее душе счастливою семьею,
Как звезды в небесах, как на полях цветы, -
      Живут и блещут красотою!
И очи чудные полны любви, ланиты
Рассветом юности и свежестью покрыты, -
   Как краешки воздушных белых туч,
Когда окрасит их восхода добрый луч,
Алеют нежные!.. Желанная моя!..
   Когда она приветливо смеется,
Как много радости, как много счастья льется
   Для бедняка, каким скитаюсь я!..

   Но в мире есть чудовище одно -
Неумолимое и ненасытно-злое,
И губит, злобное, у бедняка оно
   И блеск души и тело молодое!..
   Где люди, там царит оно всегда,
И имя этому чудовищу - нужда!..
   И вижу я, она подходит к ней,
   К моей голубке, к радости моей;
   Клыки своих ужасных челюстей
   Оскаливши и когти выпуская,
   Терзать ее готовится... Я знаю -
      Таков уж рок! Ни честный труд
   С бессонными ночами за работой,
Сам-друг с томительно грызущею заботой,
Ни ближние - они, спокойные, пройдут
   При виде мук работницы без хлеба, -
Ни холодно на нас взирающее небо, -
   Ее, мою родную, не спасут!..
Сожжет ее нужды мертвящее объятье,
Потухнет блеск очей, увянет красота,
Скорбь искривит ее прекрасные уста...
А я спасти ее не в силах... О! проклятье!..

   Гроб! гроб! гроб!
В каждом живая душа изнывает!
   Гроб! гроб! гроб!
Медленно, тихо в них жизнь угасает!

Но подойдемте поближе к гробам,
Слухом приникнем к закрытым дверям!..
   Тише!.. вот камера No...
Вечный противник цепей, угнетенья
Ныне в темнице глухой изнывает...
И от безделья тупого страдает
Вечно искавший в труде наслажденья!
Так беззаветно любивший людей,
Живший их счастьем, их горем страдавший,
Страстно о братстве свободном мечтавший,
Он умирает теперь, испытавши
   Мук одиночества дней!
Слушайте!.. тише!.. Сквозь дверь гробовую
Слышно биение сердца больного, -
Слышится вздох человека живого,
Тщетно хранящего веру святую
В лучшую вольную жизнь трудовую!
Каждая нота биенья сердечного
Дышит любовью и чувством прощения,
Нет и намека на злобу, на мщение, -
Столько святого в ней и человечного!
Вот где берите уроки терпения!
Вот где берите уроки прощения!
   Если он в этом гробу не умрет,
   Это еще не конец испытания!
   О, впереди еще много страдания
   Злоба в награду ему поднесет!
   Много еще он узнает тревоги:
   Взденут железные цепи на ноги,
   В дальнюю сторону прочь уведут;
   Силы его бесполезно уйдут
   В труд подневольный, в бессмысленный труд!
Как знать? Ведь, быть может, и в дружеском круге
Забудут о нем в треволнениях жизни,
Ослабнет и чувство любимой подруги,
Что столько давало ему утешенья
И счастья! И вряд ли, быть может, сомненье
О том, что его не вспомянут в отчизне!..
   Этот терновый колючий венок
   С верой в грядущее сносит борец!
Сегодня дом муки мы весь обойдем,
Ко многим гробам мы еще подойдем,
И многих страдальцев я вам покажу,
Но я предварительно вот что скажу:
   Если в борьбу вы идти не желаете
   С подлостью, с пошлостью, с злобой, с насилием,
   Если вы робостью, или бессилием,
   Или любовью к покою страдаете,
   Если страдальцев родимой земли
   Участи вы разделить не могли,
   Если у вас у самих нету силы,
   Чтоб облегчить их тяжелую долю,
   Чтоб разнести эти стены-могилы,
Вывесть страдальцев на свет и на волю,
То отнеситесь же к ним с уважением:
Все недостатки, все прегрешения -
      Всё искупили они.

   Благословите страдальцев святых
   И помолитесь с любовью за них!

Здесь умирая, в казематах,
Мы завещаем всем друзьям
За муки бедного народа
     Отмстить врагам!

Самой судьбе бросайте вызов,
Уж раз к врагу она пошла,
С ним против братства и свободы
     В союз вошла!

Когда же в час победы светлой
Разволновавшаяся кровь
Утихнет в сердце, - завещаем
     Одну любовь!

Пускай тогда меж вами, братья,
Не будет нищих, богачей,
Ни вечно загнанных страдальцев,
     Ни палачей!

Вы храм воздвигнете науки
Наместо храма лжи и тьмы
И храм свободы лучезарной -
     Взамен тюрьмы!

Пусть край родной не оглашает
Ни стон страдающих людей,
Ни свист бича, ни гром орудий,
     Ни звон цепей!

Святая личность человека
И честность мысли и труда
Пускай находят уваженье
     У вас всегда!

Когда ж блеснет заря спасенья,
Настанет братства светлый час, -
В счастливой жизни вспомяните,
     Друзья, и нас!

           Слава тебе, показавшему нам свет!

Ты в пору мрачную невзгод
Пришел с призывом к жизни новой.
Рабом замученным народ
Стоял внизу, во тьме гробовой,
И ни единого луча
Не прорывалось в мир голодный,
Там раздавался свист бича
Над трудовой спиной народной.
Без перемен его судьба
Плелась от века и до века,
Под оболочкою раба
Стиралась личность человека!
Вверху же - барство и разврат,
Невежество в союзе с ленью
Да, как чума, лакейства яд
Вполне царили. Отупенье
Владело каждого умом,
Пред сильным мира - все лакеи,
И над забитым мужиком
Свершали варварства затеи.
За раболепие и лесть
В подачку "души" получали,
Средь них звучало слово "честь",
Но чести люди те не знали.
Всё гниль, как в царстве мертвецов;
Темно, как в сумрачной могиле,
И лишь у мраморных дворцов
Огни потешные чадили...
И ты ошибся, в царстве тьмы
Признав "действительности" право, -
И вот с признательностью мы
Тебя тотчас венчали славой.
Но чутким сердцем ты познал
Всё благо правды животворной
И, раз познавши, разорвал
С средою лживой и тлетворной.
Ты сбросил силою своей
Традиций рабских гнет ужасный,
Переворот в душе твоей
Свершился пламенный и страстный.
Пред нами в этот час святой
Свет солнца вешнего разлился,
И мир наш пошлый и пустой
Пред нами в наготе явился!
Так гадок был тот мир, что мы
Его своим признать не смели:
Как?! Низость, подлость, мрак тюрьмы?
И это всё, что мы имели?!
И мы, как истые рабы,
Несли тебе слова укора:
"Зачем ты обнажил нам лбы
И показал клеймо позора?"
О! как мы злились, что судьба
Твой гений с правдой подружила! -
И вот развратная толпа
Тебя страданьем окружила...
Брань, клеветы со всех сторон,
Злой смех, в невежестве улики
Неслись, как карканье и крики
С добычи спугнутых ворон.
А ты всё ж нас людьми считал,
Людьми в оковах заблужденья,
И с твердой верой призывал
Гнилые души к возрожденью.
Ты в страстной речи говорил
Об уважении к народу,
Его права провозгласил
На жизнь, на счастье и свободу.
Ты призывал и нас самих
В себе возвысить человека:
"Сознай его хотя на миг
В себе ты, нравственный калека!"
Но тупоумье медных лбов
Твои надежды отравило,
Сожгла тебя твоя любовь,
Негодованье задушило!..
И вот, борец многострадальный,
Гляжу теперь на образ твой
С невольным горем и тоской,
Смущенный думою печальной:
Зачем не торжество борца,
Не мир души в нем отразились, -
Черты прекрасного лица
Туманом скорби омрачились?
Зачем нельзя в них прочитать,
Что все сбылись твои желанья?
На них глубокая печать
Невыразимого страданья.

На смену нам пришло иное поколенье!
   Ему теперь и место и почет!
Освободим же путь! "Без страха и сомненья",
Как некогда и мы, - в порыве вдохновенья,
Поправши старое, оно идет вперед!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Какие лица всё - прекрасные, живые!
Здесь доблесть и любовь, здесь - аромат весны!
И кудри черные, и очи огневые,
И речи жаркие, и песни боевые,
И думы гордые, и розовые сны!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Наш день уже погас, задернувшись туманом,
Над ними ж солнце только что взошло!..
Им жизнь еще не кажется обманом, -
Нет! полная красот, безгранным океаном
Она раскинулась пред ними так светло!

Они теперь творцы людского счастья в жизни...
И молот и топор мы предоставим им!..
И чуждые тогда тяжелой укоризне,
Свободы гимн споют они на нашей тризне...
А мы, пока живем, их путь благословим!

Когда наполнила судьба
Темницы прочные гроба,
Их мрак унылый и немой
Людскою мукою живой,
Когда за правду наших дел
Враги судили нам в удел
На годы долгие тюрьму,
И одиночество, и тьму,
Когда не только мщенье их
Душило молодость живых
И пило праведную кровь
Борцов за братство и любовь,
Но даже трупы мертвецов
Служили злобе подлецов,
Поправших всю святыню прав,
Предметом мщенья и забав! -
Пред этой злобой медных лбов
Молчало общество рабов,
Дрожала жалкая толпа
За угол свой, за свой обед.
Лишь посылали нам гроба
На наши стоны - стон в ответ!
Когда разнузданная месть
Топтала нашу жизнь и честь,
Питая радость палачей
Бессильем скованных людей;
И в час, когда тупой нахал,
Холоп, палач и генерал,
С ордою дикой слуг своих
В гробах нас бил полуживых,
Когда он дал им знак рукой,
Как волки хищные, толпой
Врывались в гроб они. Борец,
Один в гробу, полумертвец,
Тюрьмой измученный, больной,
Встречал их бледный и худой.
Кидалась дикая орда
И била мученика... Да,
Глумились хищники над ним,
Над беззащитным и больным,
Их веселил его позор,
И кровь его их алчный взор
Ласкала. Хохот их тупой
Носился дико над тюрьмой!..
Расправа кончилась, и вновь
Замки щелкнули у гробов,
И снова гроб борца любви
Зажал в объятия свои!
Пред этой злобой медных лбов
Молчало общество рабов,
Дрожала жалкая толпа
За угол свой, за свой обед.
Лишь посылали нам гроба
На наши стоны - стон в ответ!
Остались мы в ночной тиши
С тяжелой мукою души,
С свинцом невылившихся слез,
И перед нами встал вопрос,
Терзая душу каждый час:
Кто отомстит теперь за нас,
Где, в ком найдем защиту мы?
Кто из живущих вне тюрьмы
Отвагу гордую найдет
На дне души своей, пойдет
Свершить суровый приговор
За наши муки и позор
Во гневе праведном своем
Над этим наглым палачом?
Но переполнила судьба
Страданьем чашу наших бед, -
На наш вопрос одни гроба
Нам посылали стон в ответ!

     Н. Ап. Чар<уши>ну

Лишите вы светлого дня,
Свободы, труда и веселья,
Закуйте вы в цепи меня
И ввергните в мрак подземелья,
Убейте подругу мою,
Друзей на крестах вы распните,
Чтоб злобу насытить свою,
Меня на костре вы сожгите...
О! Муки меня не страшат,
Я встречу их гордой душою,
Пусть будут тяжеле в стократ,
Я всё ж не склонюсь головою!..
Что - это с решеткой окно?
Изгнанье, кресты и оковы?!
Есть в мире мученье одно,
Его мне не выразить словом! -
Народа глухие сердца!
Народа безмолвье немое,
Его равнодушье тупое
К страданьям своим без конца!
Терзайте вы сердце мое
И ранами тело покройте,
На вечное горе-житье
В темницу, как в яму, заройте,
Всю жизнь пусть палач-идиот
Над мукой моею смеется -
Но пусть протестует народ,
Пусть гордо встает он и бьется!

За цепи тяжкие, сковавшие мне руки,
   За гнет тюрьмы суровой и глухой,
За годы долгие мучительной разлуки
   С страдалицей, подругой дорогой,
За одиночество, за пытку униженья,
   За всё, за всё, чем мучите меня, -
   Отнесся б к вам, враги, без озлобленья,
   Простил бы вас с молитвой, не кляня;
   Но адские деянья ваших рук -
На плахе палачом казненная свобода,
Весь ужас нищеты забитого народа,
Всё горе тяжкое, разлитое вокруг,
   Друзей моих и гибель, и мученья,
      Вся пролитая вами кровь -
   Убили в сердце чувство всепрощенья
   И отравили злобою любовь!
   Проклятье вам, ходячие вы гробы!
Вы умертвили всё, чем был я так богат...
   Отдайте сердце мне мое назад!
   Мне тяжело существовать для злобы!

Гнета не снес ты, судьбиною данного!
   Смерть заменила тюрьму!
Ах! воскресить тебя, друга желанного,
   Где же я силы возьму?!

Так неотступно желанье напрасное
   В сердце скорбящем моем,
Чтоб твои умные очи прекрасные
   Снова зажглися огнем!

Вновь чтоб проснулася мысль твоя сильная,
   Чистые думы твои,
Вновь чтоб забилося сердце обильное
   Силою гордой любви!

Чтобы ты снова пришел к нам сияющий
   Блеском здоровья и сил,
Чтобы ты вновь, на добро уповающий,
   С нами борьбу разделил!

Боже мой! Гнетом желанья бессильного
   Тяжко сдавило мне грудь!
Ах, уж не вырвать из мрака могильного
   Друга... Назад не вернуть!

Ее всегда в дни детства окружала
Толпа простых трудящихся рабов,
И в их среде она всегда встречала
К себе вниманье, ласку и любовь.
Средь них она всегда привыкла видеть
Своих друзей и добрых и прямых,
У них училася любить и ненавидеть
И понимать страдания других...
Зимой, бывало, девочка с охотой
Бежит в их бедный тесный уголок,
Где коротали долгий вечерок
Они в рассказах, сидя за работой.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Горит свеча, чадит и нагорает,
Уныло льет по стенкам тусклый свет...
Там душно так, забав, веселья нет,
Но девочка-малютка не скучает:
Под крылышко забившись к доброй няне,
К ее груди головкою прильнет
И слушает - то сказку об Иване,
То повесть жизни горя и забот.
Вникая в смысл печального сказанья
Об их борьбе с позором и нуждой,
Младенческой сочувственной мечтой
Она рвалась в мир скорби и страданья.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Взросла. И вот из тихой детской кельи
Ее ввели в обширный пышный зал,
Где утопал в изысканном веселье
Гостей блестящих праздный персонал...
Жизнь началась... и перед ней широко
Раскрылся мир интриг и суеты,
Приличием прикрытого порока,
Заснувшей совести, душевной пустоты...
В безделии за днями дни бежали...
Желанья все - исполнены всегда...
Давалось всё без боли, без труда...
И в праздности ей жить бы без печали!
Здесь жертвы рок не требовал жестоко, -
За хлеб, за жизнь здесь не было борьбы!
Но шла она печально, одиноко
Среди ликующей разряженной толпы.
Да, сердце чуткое сознало, что вокруг,
Где всё покрыто яркой позолотой,
Вся эта роскошь, всё - созданье грубых рук
Сынов нужды, задавленных работой;
Что тяжкая нужда так страшно в их лице
Уничижает званье человека,
Чтобы в роскошном замке и дворце
Из слез людских родились блеск и нега.
В веселья час, когда ей поднесет
Бокал вина поклонник именитый,-
Шипит вино, но кровью отдает,
Блестит слезой, работником пролитой...
Бежать, бежать от этого веселья!
Прочь из толпы ликующих людей,
Прочь из палат, где тысячи огней -
И всё ж темно, как в ходах подземелья!..

И, вырвавшись из золотой неволи,
С любовью к людям в сердце молодом,
Она пошла искать счастливой доли
В мир, переполненный заботой и трудом.
Она пошла искать себе спасенья
Туда, где жили бедные рабы -
Несчастные невольники терпенья
И пасынки озлобленной судьбы...
Где счастье их? Где их свобода скрылась?
Цепями скованы, забиты бедняки...
Сильны народа бедного враги...
Но сердце гордое борьбою не смутилось!
И вот она в иную жизнь вступила...
Ей не страшны работа и нужда,
И с угнетенными героями труда
Она союз навеки заключила...

Нива ты, нивушка! горюшком взрытая,
Потом, слезами, страдою политая!
Что не шумишь ты широкими волнами,
Что так бедна ты колосьями полными?!
Тихо сухие колосья шумят,
С грустью колосья в ответ говорят:
"Нет здесь веселья - сторонка безводная,
Словно пустыня сухая, бесплодная!
Выпало лето несносное - жаркое,
Жжет беспощадно нас солнышко яркое!
Боже! умирь ты засуху суровую!
Сжалься! пошли ты нам тучу громовую!
Пусть разразится гроза благодатная,
Пусть нас обвеет прохлада отрадная!
Дождичком вспрыснет пусть поле засохшее!
К жизни вновь вызовет семя заглохшее!"
Скорбно печальная нивушка ждет,
Скоро ль мольба ее к небу дойдет.

За холмом далеким нежной зорьки алой
Уж давно погасло мягкое сиянье...
Ночь, в своем роскошном звездном одеяньи,
Тихо пролетает над землей усталой...
Вкруг прекрасной ночи величаво-скорбной
Реют, словно тучки, рои сновидений...
Стихнул понемногу шум дневных волнений
И жестоко-мелкой сутолоки злобной.
Жизненной борьбою, муками работы
Измотавши душу, истерзавши тело
И своим тревогам не найдя предела,
Отдыхает бедный властелин природы...
Но царю природы нет отдохновенья:
Даже в час покоя, полн огнем желанья,
Прочь из мира скорби, злобы и страданья
Он напрасно рвется в край освобожденья!
В небе ночь, с тоскою на него взирая,
Потихоньку плачет... Утренней порою
На цветах и травах крупною росою
Слезы ночи блещут, радугой сверкая...

Сторож ходит за дверями,
   Сон его клонит...
Он лишь изредка ключами
   В тишине звенит...
По стенам тюрьмы блуждает
   Лампы тусклый свет...
За стеной не спит, шагает
   Бедный мой сосед...
Ветер воет за решеткой,
   В небесах темно...
И не светит месяц кроткий...
   Хлещет дождь в окно...
Дрожь по телу пробегает,
   Сон бежит с очей,
И тоска одолевает
   Всё сильней, сильней!..
Сиротою одиноким
   Чувствуешь себя...
Словно в край чужой, далекий
   Увезли тебя,
Где ни друга дорогого,
   Ни подруги нет,
Где исчез всего родного
   Безвозвратно след!..

                                Посвящается В<ере Засулич>

   Обширный склеп - тебя нам не забыть!
   В твоих стенах пришлось нам долго жить,
Нам доказали там пережитые муки,
Что весь построен ты по правилам науки:
В отдельных гробиках томились долго мы
За то, что чтили мы, как божество, свободу,
   За то, что шли с любовию к народу,
     За то, что не любили тьмы!
   Там годы мы мучительно страдали,
   Там наши силы тихо увядали,
Там наша молодость навек погребена,
   Там чашу мук мы выпили до дна!
Не в силах разорвать связавшие нас путы,
Мы, одинокие в тиши своих гробов
И беззащитные от наглости врагов,
Мы там пережили тяжелые минуты!
   Был день один, его нам не забыть,
   С насмешкой рок подверг нас испытанью,
   Чтобы узнать, оставило ль страданье
   Хоть атом сил в нас, чтоб и его убить.
   Тупой палач, холоп царя, со смехом
   Ворвался в склеп и, празднуя потеху,
Охоту на людей в стенах гробов глухих
Устроил он себе со сворой слуг своих.
Ворвались хищники. Навстречу им раздался
   Мучительный негодованья стон, -
   И мрачный склеп, как будто ожил он,
   Вдруг застонал и гневно зашатался.
Полуживые мы, чтоб биться в окна, в двери,
   В себе еще остаток сил нашли.
Но к одинокому толпой врывались звери
И безоружного терзали, как могли.
   Товарищ наш, ты мученик святой!
   Мы помним миг ужасного позора,
Когда неистово глумилась над тобой
   Слуг палача натравленная свора;
   Она тебя в тупом остервененьи
   Подвергнула всем ужасам стыда:
   Сорвала прочь одежду в исступлепьи,
На землю бросила страдальца как скота,
      И связка прутьев засвистела
      Над обнаженною спиной
      И на измученное тело
      Легла кровавой полосой...
Смеялись палачи... О, в этот страшный миг
      Пределов не было мученью:
      Все муки злобы, униженья,
      Бессилье нашей правоты,
      Всю беззащитность сироты
Постигли мы, и в душу яд проник -
   Яд черных дум. И светлых чувств остаток
   Убил в душе. Казался мир весь гадок,
      Вся жизнь бессмысленна.
      Темно, темно вокруг!
   И душно было так в глубокой тьме.
О, если б вырваться из этой муки жгучей
   Хотя б в объятья смерти, всё же лучше.
И злая боль в душе с насмешкой поднялась
И задала вопрос: кто отомстит за нас?
   Но стены нам ответа не давали -
   Холодные и мертвые молчали...
      Так мы страдали. Обороны
      Не ждали мы... Унынья гнет
      Царил в душе, да слышал стоны
      Тюрьмы нависший полусвод.
      Но вот среди рабов, послушных
      Желаньям диких палачей,
      Среди трусливых, равнодушных
      К страданьям гибнущих людей,
      Средь этих нравственных калек,
      Среди царюющего страха,
      Среди гниения и праха
      Живой явился человек!
      В час нашей скорби и страданья,
      Как ночью яркий метеор,
      Явилось дивное созданье,
      Чтоб отомстить за наш позор.
      Как вестник праведного бога,
      Как ангел-мститель роковой,
Как воплощенье правды строгой,
      Явилась женщина с душой
      Великой, смелой и прекрасной!
      Со взором, дышащим огнем,
      Она, сгорая местью страстной,
      Предстала вдруг пред палачом;
      Движеньем ровным и спокойным
      Курок был спущен. И нахал
      К ее ногам окровавленный,
      За нас наказанный упал!
О вы, на ком блистает злато,
      На ком и бархат и атлас, -
      Кто за поруганного брата
      Когда-нибудь кто мстил из вас?
      За друга кто страдал душою,
      Кто жаждой мщения сгорал,
      Коль сильный мира попирал
      Кого-нибудь из вас пятою?
      Во имя праведного мщенья
      За муки друга своего
Из вас, не снесши униженья,
      Кто отказался от всего,
      От благ свободы, жизни, света,
      Забыв все радости свои,
      Как эта женщина, как эта
      Богиня гневная любви?!
      Ты, раболепная, пустая
      Толпа - рабыня суеты,
      Склонись пред ней - она святая!
      Бросай на путь ее цветы!
Ступай, разбей ее оковы,
      С мольбой к себе ее зови, -
      Она придет - твой мрак гробовый
      Рассеет солнышко любви!..
      А мы в постылых казематах,
      Когда узнали о тебе,
      Наш светлый мститель и отрада, -
      Мы пели гимн своей судьбе!
      Светило солнце сквозь решетку,
      Тюрьмы сырой рассеяв мглу,
Играя ласково и кротко
      И на стенах и на полу.
      Приветливо лаская глаз,
      Оно нам будто говорило:
      "Еще вас небо не забыло,
      Еще есть мстители за вас!"
      Душа свободная, святая,
      Великий друг наш дорогой,
      Прими от нас привет, родная,
      От нас, замученных тюрьмой!
Тобою счастье нам дано,
      Ты нас спасла своей любовью,
      С нас смыла вражескою кровью
      Позора тяжкое пятно!

Там в стране далекой
Гибнет много сил,
Есть там много, много
Дорогих могил.
И средь них могила
Гордого борца,
Равенства и братства
Светлого певца.
Родиной забытый,
В каторге глухой
Умер он, измучен
Сердцем и душой.
Беззаветно, страстно
Родину любил,
За нее страдал он,
Для нее лишь жил!
Не свои страданья
Мучили его, -
Ждал он жадно счастья
Только одного:
Чтобы ты, воспрянув,
Родина моя,
Сбросила вериги
Рабского житья!..
Умер, - сбросил цепи
Горя своего,
И кандальник вырыл
Яму для него.
Кое-как, с досадой,
Торопливо поп
Прочитал молитвы,
Запечатал гроб...
Опустили в яму
Этот гроб простой,
Крепко надавили
Твердою землей,
И никто не пролил
Над могилой слез
И цветов прощальных
К гробу не принес...
Хоть бы крест сосновый
Миру говорил:
"Здесь лежит, кто честно
Родину любил!"
Только мать-природа
Раннею весной
Красит ту могилу
Шелковой травой
Да зимой над нею
Высится курган
Снежный, что навеет
Буря-ураган.

Пусть лагерь довольных и сытых,
В утеху и радость себе,
В речах своих зло-ядовитых
Пророчит забвенье тебе!
Но славы твоей он не сгубит:
Народ охраняет ее!
Народ и лелеет и любит
Великое имя твое!..
В часы и труда и досуга,
В час радости редкой народ
Родного поэта и друга
Сердечные песни поет!
Поет, проклиная неволю,
Судьбы своей каторжный кнут,
И рвется он к свету, на волю,
Куда твои песни зовут!..

Победа трудна над господством позора,
   Над злобным народным врагом,
И скорбно на сердце, что скоро уж, скоро
   Усну непробудным я сном.

О, как бы хотелось не трупом холодным
   Под крышкой гробовою гнить, -
Народа друзьям в их бою благородном
   Хоть чем-нибудь в помощь служить!

Чтоб мог я, дождавшись минуты суровой,
   Как грянет решительный бой,
Хотя бы одно одобрения слово
   Им крикнуть из тьмы гробовой!

Но смерть беспощадна, - унесши в могилу,
   Меня уж не выпустит вновь;
Скует Мое сердце, скует мою силу,
   И злобу мою, и любовь!

И свяжет мне руки своей пеленою,
   Уста заградит мне навек,
Глаза не увидят под мертвой землею,
   Как бьется живой человек!..

Но если для битвы не встать уж мне, братья,
   Желал бы хотя вспоминать
О муках своих, о слезах, о проклятьях,
   О всем, что пришлось испытать;

Чтоб эти все грезы будили сознанье,
   Что с жизнью я связан людской,
Что эта разлука с борьбой и страданьем
   Есть временный только покой!

Я много страдал... Но страдания страстно
   Душой полюбил я... Они
Надеждой на счастье светили так ясно
   Мне в наши могильные дни!..

Когда я умру, вы, друзья, окажите
   Услугу последнюю мне:
Возьмите мой труп и его схороните
   В родимой степной стороне.

Там змейкой веселой, журча и блистая,
   Речонка бежит меж холмов,
По берегу целая роща густая
   Колючих терновых кустов;

Приветливо солнце сияет над нею,
   Широкую степь золотит,
И степь, далеко-далеко зеленея,
   Чуть слышно травой шелестит.

Там, с жизнью расставшись, хотел бы лежать я
   Под сенью терновых ветвей;
Пусть терн, посылая мне тени объятья,
   Растет над могилой моей;

Он, с вихрем степным и целуясь, и споря,
   Всё будет, качаясь, шуметь, -
Он жизнь мне напомнит, страданье и горе,
   Не даст мне вполне умереть!

Вдоль степи широкой
Катится по воле,
Ветерком гонимо,
Перекати-поле...
И будяк с презреньем
На него взирает,
И полынь печально
Ветвями качает;
Колокольчик звонко
Вслед ему смеется
И от смеха злого
Посинел - трясется...
Даже "сон" дремливый,
Бросив сновиденья,
Смотрит вслед спросонок,
Полон удивленья.
Только незабудка
Кроткая вздыхает,
Перекати-поля
Путь благословляет.
Да ковыль суровый,
Век не знавший воли,
Хочет образумить
Перекати-поле:
"Погоди, скажи мне
Правду, не скрывая,
Ты куда так рвешься,
Голова шальная?!"
- "О, я рвусь душою
К синю, к синю морю, -
Там с волной могучей,
С бурею поспорю!
Немила мне ваша
Жизнь-дрема без бою!
Не хочу я смерти,
Не хочу покою!
Жить хочу свободно
В море на просторе,
С белыми волнами,
С грозной бурей в споре!.."
А ковыль суровый
Головой качает,
Перекати-полю
С грустью отвечает:
"Что, как вдруг сыграет
Ветер шутку злую,
Занесет в болото,
В трясину гнилую?!
В тинистом болоте
С чем бороться станешь!
В смрадной, вязкой тине
Без пути - завянешь!
Брось свои затеи!
Прикрепись на месте!
И расти спокойно
В поле, с нами вместе!"
Перекати-поле,
Не сказав ни слова,
Улыбнувшись только,
Покатилось снова.

            Посвящ. Д. А. К<леменцу>

Есть голова на плечах,
Руки есть, крепкое тело -
Значит: найди себе дело,
Жизнь проводи не в речах!
Красные речи - к чертям!
Слезы, да охи, да вздохи
Тоже помощники плохи
В деле служенья людям!
Много гонимых вокруг,
Надо им счастье, свободу -
Значит: берись за работу,
Будь же гонимому друг!
Если любить - так любить,
Делая дело - не плача!
Трудная это Задача -
Даром на свете не жить!
Трудная точно. Судьба
Правды борцов не жалеет,
Словно как бритвою бреет
Честную жизнь их борьба!
Значит, за дело бодрей,
Значит, работай, работай,
Вечно наполни заботой
Краткость дарованных дней!
Не говори, что "один
В поле-де ратном не воин"!
Будь уваженья достоин,
Будь ты душой исполин!
Молот ли, косу ль, топор
Смело бери в свои руки, -
С светочем честной науки
Шествуй в народ. На простор!
К свету и к жизни зови
Бедных, убогих, забитых,
Потом трудовым облитых,
Смело во имя любви!
С ними их труд разделяй,
С ними дели их страданья,
Им все свои упованья,
Думы свои передай!
Им на врага укажи,
Дай им оружие в руки:
Знания честной науки,
Смелость великой души!
Много придется узнать
Мук на дороге тернистой,
Но ведь и с совестью чистой
Легче, друзья, умирать!

                       В<олховскому>

Я судебным приговором
Не смущаюся ничуть,
И на свой терновый путь
Я гляжу спокойным взором.
Принимаясь за сапог,
Рассуждаю я с заплаткой:
Ведь во всем никто, как бог!
Да и тот, по правде, плох,
Кто дрожит над жизнью краткой.
От волнения страстей
Переход в покой кладбища -
Вот смысл краткой жизни сей.
Значит, столько ж толку в ней,
Как в коротком голенище.
Да, за ряд тяжелых бед
В этой жизни скоротечной
Вот награда: был и нет!
Правду наш сказал поэт:
Все погибнут в бездне вечной,
Всяк исчезнет без следа.
Примириться с этим должно,
В гроб готов я завсегда.
Только вот одна беда:
Люльку там курить не можно!
Всё же просьба вот моя:
Повинуясь смело року,
Положивши в гроб меня,
Положите мне, друзья,
Непременно люльку сбоку!
Ведь она моя одна
Неизменная подруга;
Чашу зла с ней пил до дна,
Мир давала мне она
В час труда и в час досуга!
Я с подруженькой такой
Не был в жизни одиноким,
Так уж пусть и под землей
Ляжет добрая со мной -
Разделить покой глубокий.
Да и как знать наперед,
Что там будет, - вдруг воскресну,
Первым долгом люльку в рот;
А как страшный суд придет,
Может быть, и бог курнет!
Это тоже неизвестно.
Жаль душевно, что для нас
Жизнь за гробом - лес дремучий.
Всё же надо про запас
Инструменты в смертный час
Захватить на всякий случай:
Может быть, там строй таков.
Так себе я маракую,
Что и я и Рыбаков,
Сбросив гнет земных оков,
Завели бы мастерскую!
Дела было б много нам,
По фасонам самым модным
Обувь шили бы мы там
Духам чистым и бесплотным.
Ведь ходить-то надо им
Всё по облакам небесным -
Не годится быть босым!
Туча - это ведь не дым,
Это слякоть, как известно!

       Прочь, унылые песни рабов,
       Что отцы наши скорбные пели, -
       Песни сходные с воем метели
       Да бряцаньем тяжелых оков!
       Эти песни - плач темных людей
       С их сиротской мольбой о пощаде,
       Стон острожников в тесной ограде
       Под ударами лоз и плетей!
       Слушать песни рабов - убивать
       Цвет души, боевое стремленье!
       Их отец - вековое терпенье,
       Безответная робость - их мать!..
       Прочь же слезы и песни раба!
       Наши души иного закала,-
       Их для воли судьба воспитала,
       Их родная стихия - борьба!
       Наша песня звенит, как поток,
       Пробужденный весной животворной,
       Что из горной теснины упорно
       Мчится к морю и чист и глубок!

Пробуждается день... Но задернут восток
   Тяжкой, грозно нахмуренной тучей...
Из-за края ее брызжет алый поток
   Света, жизни и битвы кипучей!

Торжествующих звуков полны небеса...
   Грохот грома весеннего льется
На родные долины, на степь, на леса...
   Сердце счастья предчувствием бьется!..
Здравствуй, гром! Здравствуй, жизнь!
  Здравствуй, радость борьбы!..
   Скройся, горе мучительной ночи!
Разбивайте в куски свои цепи, рабы!
   Смело воле взгляните вы в очи!

Молодой меня
В тюрьму бросили,
Схоронили в гроб
Красоту мою!
Без любви, без ласк
Грудь иссушена,
Сердце злой тоской
Всё источено!..
Вон плывут, плывут
Тучки белые
По просторному
Небу ясному...
Вы скажите мне,
Тучки белые,
Как мне вырваться
Из глухой тюрьмы?
Есть окно в тюрьме
Да решетка в нем,
И крепка, крепка
Дверь железная!..
У двери моей
Часовой с ружьем..
Ах! куда уйти
От тоски лихой?..

Божеству из золота -
Всё им покупается -
Голова удалая
Не хотела кланяться!
Невзлюбило пылкое
Сердце непокорное
Дороженьку битую,
Дороженьку торную.
Правду неподкупную,
Божий свет увидела
Голова удалая -
И возненавидела
Жизнь раба убогого,
В грязь людьми забитую,
Злобу окаянную,
Злобу ядовитую.
Эх! и озлобились же
Подлостью богатые,
Палачи народные,
Палачи проклятые!
Говорят удалому
Речи ненавистные:
"За свободомыслие,
Чувства бескорыстные,
За работу честную,
За дорогу трудную
Поднесем удалому
Мы награду чудную!
Ты слюбился с волюшкой,
Что с душой-девицею, -
Так спознайся ж, молодец,
С душною темницею.
Чтобы гребню частому
Не было заботушки,
Этой кепокладливой
Сбреем полголовушки.
Чин дадим кандальника,
Битого, голодного,
Ройся в барской темени
Рудника холодного!
Думал ты: для родины
Цепи рабства пагубны, -
Так добудь железна нам,
Нам на цепи надобно!
А уж цепи выкуем
Так на славу - тонкие,
Прочные, тяжелые
И, как гусли, звонкие!"
Голова удалая
Всё ж не поклонилася,
Сердце молодецкое
Всё ж не покорилося:
"Что ж! Закуйте в цепь меня
И обрейте голову -
Всё ж не сброшу с плеч своих
Я креста тяжелого!
Не бегу страдания:
Сила в нем великая!
Перед ним рассеется
Ваша злоба дикая!
На него помолится
Весь народ задавленный!
Славой увенчается
Вами обесславленный!"

            Мих. Петр. С<ажин>у

Под свист ружейных пуль, картечи,
В кровавых брызгах, как в пыли,
Со смертью не бояся встречи,
За красным знаменем вы шли...
Версальцы из своей засады,
В домах, как тати, притаясь,
Стреляли сверху в баррикады,
И сотни падали вкруг вас.
Лилась ручьями кровь людская,
Смывала камни мостовой:
Встречал Париж, в огне сверкая,
Приход Свободы золотой.
Она так долго и напрасно
Рвалася к людям... В этот час
Опять явилась к ним и страстно
С своим любимцем обнялась -
С Парижем... Но тупую силу
Сломить Свобода не смогла:
Окровавленная ушла
И свой светильник загасила!
И эти грозные мгновенья,
Победу диких палачей,
Погибель страшную друзей,
Оставшися один средь боя,
Средь трупов, тлеющих кругом,
Пришлось вам пережить душою
И стать в неделю стариком!..
Но всё же вас судьба хранила
И испытаньем умудрила
Затем, чтоб вы как гражданин
Служить могли родному краю.."
И я в день ваших именин
Одной лишь воли вам желаю.

Кровью налитые очи
Блещут во мраке ночном,
Злые чудовища ночи
Нас обступили кругом!..

Ими в расправе кровавой
Кровью людскою облит
Воли алтарь величавый!..
Дышат уста их отравой...
Трупами путь их покрыт!..

Братья! хоть тяжки потери
Наши и наших друзей,
Будьте тверды в своей вере, -
Не одолеют нас звери,
Не победить им людей!

Стойко держитесь и верьте:
Ждет вас победный венец!
Слугам насилья и смерти
Рок предназначил конец!..

Жаль им торжеств многолетних,
Но их сосчитаны дни...
Это в усильях последних
Мечутся, бьются они!

Неукротимый и живой,
Бежит поток с вершины горной
И, искрясь пенистой волной,
Как змей, блестит в степи просторной,
Рокочет, злобствует, бурлит...
И не страшны ему преграды!
Могучий встретивши гранит,
Он полон бешеной отрады!
В сухую каменную грудь
Он, пенясь, злобно ударяет...
Вперед, вперед свободный путь
Себе борьбой он добывает!
Одним ударом не сразив
Утеса старого - волною,
Всё так же бодр и горделив,
Бьет в грудь его... Живет борьбою,
Покуда каменный утес
Вконец в бою не изнеможет,
Потока дно, куда он врос,
Слюдой и кварцем не уложит!..
Да! непокорен ты судьбе!
Люблю, поток, твое стремленье:
Боязнь неведома тебе
И незнакомо отступленье!

Итак, на воле вы, друзья!
Я рад за вас душой!
Пусть солнце радости горит
Над вашей головой!
Я слышу - ваши голоса
Свободе гимн поют!
Благословляю вас, друзья,
На новый честный труд!

Пусть ваши думы, и любовь,
И песни, и мечты
С дыханьем воли оживут,
Как вешние цветы!
Все раны сердца и души
Скорее заживут,
Когда прийметесь вы опять
За новый светлый труд!..

А я?.. Пускай в далекий край,
В изгнанье я уйду, -
В успехе нашего труда
Я счастье там найду!..
Жду, - вести добрые ко мне
В далекий край дойдут!..
Благословляю вас, друзья,
На бой, на честный труд!

Как тяжко жить средь мук и горя,
Позора, рабства, нищеты!
Не знать услады и покоя
В осуществлении мечты!
Из царства слез и вечных стонов
Бежал бы я охотно в лес,
Где только пенье птичьих хоров
И блеск лазоревых небес!
Бежал бы я... Но угрызенья
Нарушат совести покой,
Что не работал для спасенья,
Для счастья общины людской!
Что я позорно укрываюсь
От общих жизненных невзгод,
Что праздной жизнью наслаждаюсь
Вдали от горя и забот;
Что я с отвагой боевою
Не вышел в жизнь на смертный бой
С насильем, с подлостью, с нуждою,
Не разрушал неправды строй!
Да, в ком теплится искра правды
И в сердце кровь живая льет,
Кто ищет счастья и отрады,
Тот в лес от битвы не уйдет!
Кто жизни честной и правдивой,
Кто честно любит свой народ
И кто с душою нетрусливой,
Тот в лес от битвы не уйдет!

О, как излечиться от злого недуга?..
Так жаль бесконечно мне старого друга!
Венком из страданий сплетенным увитый,
Годами темницы и горем разбитый,
Живя без надежд, схоронивши все силы,
Он ждет не дождется уютной могилы...
Когда его речи заслышу я звуки,
Любовные, скорбные, полные муки,
Ему свою душу готова отдать я,
Готова пойти за него на распятье!
И грудь мою давит к врагам его злоба,
И друга любить обещаю до гроба!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но боже!.. Другой есть живой и веселый!
Придет он, спадет с сердца камень тяжелый;
Я чувствую с ним свежей жизни дыханье,
В грудь льется надежда и счастья желанье!..
Когда остаюсь в полуночи одна я,
Сижу у окна, летний воздух вдыхая,
Встает предо мной его образ прекрасный,
Могучий, как лев, беззаветный и страстный!..
И сердце мое сладкой мукой забьется,
И что-то былое в нем вдруг шевельнется...
Из глаз моих льются невольные слезы,
Волнуют, как прежде, любовные грезы!

Мне вспоминалася не раз
И степь далекая, родная,
И речка - змейка голубая,
Что меж холмов ее вилась,
И как бродил я по полям, -
В них было вольно и просторно...
Усталый брел я к берегам,
Поросшим густо диким терном.
Горошек красный, полевой
Сквозь чащу терна пробивался,
На куст терновника густой
Гирляндой легкою взвивался.
Когда ж в час полдня с высоты
Лучи цветы горошка грели,
Как пятна крови те цветы
В кустах терновника алели...
И там, скрываяся от зноя,
В траву я голову склонял,
В объятьях неги и покоя,
В тени я крепко засыпал...
И мне мерещилось во сне,
Что терн пел тихо песню мне:
"Всегда тех мучили, кляня,
Кто вел людей дорогой новой!
Срывали ветви у меня,
Из них плели венок терновый!
И увивали тем венком
Борца, апостола, пророка,
Глумясь над ним в веселье злом,
Рабы насилья и порока.
Но мученик торжествовал!
К нему все шли на поклоненье,
Когда чело его терзал
Тот символ правого мученья!
Я горд! Я не служитель гнета!
Я к честным славу призывал,
Ни палача, ни идиота
Чела собой не украшал!..
Шипы! колючие шипы!
Еще нужны вы в этом мире,
Покуда добрые - рабы,
А злые - в царственной порфире!
Покуда к счастию людей
Лежит заросшая дорога,
Ее лишь мукою своей
Расчистят избранники бога!
Растите же, шипы мои,
Для славы тех страдальцев мира,
Что в бога веруют любви,
А не в бездушного кумира!
Придет пора, и победят
Они всё подлое и злое
И в этом мире водворят
Свободы царство золотое!
Тогда исчезнете и вы!
За честный путь, за труд суровый
Вокруг страдальческой главы
Заменит вас венок лавровый!.."
Не раз в часы тюремной жизни
Я эту песню вспоминал
И злой судьбе ни укоризны,
Ни жалоб я не посылал.

Теперь мы вместе пред врагами!
Силен и грозен их синклит!
Единодушье между нами
Одно врагов лишь победит!
Друзья! Средь нас разъединенье -
Одно из свойств тупых рабов -

Победой будет для врагов,
Для нас - позорным униженьем!
Под темным сводом каземата
10 Недаром прожиты года.
И нашу юность без возврата
Там схоронили навсегда
Вдали от жизни и свободы
И от борьбы святой с врагом
За счастье светлое народа,
За всё, чем мы душой живем!
В нас годы долгие страданья
Ведь не могли ж негодованья,
Как сорной пылью, замести
20 Презренной робостью в груди?!
И если нам в тюрьме проклятой,
Законопаченным в гробах,
Замки мешали на дверях
Ударом отвечать в отплату
Врагу за муки все свои, -
То ныне вместе мы, мы - сила!
Молюсь, чтоб нас соединило
Во имя правды и любви
Единодушье в час суровый -
30 В час настоящий, в грозный час,
Чтобы венок, венок терновый,
Со смехом не был сорван с нас!
. . . . . . . .. . . . . . .
Я вижу: рой теней загробных
Встает в сияньи предо мной, -
Родных нам мучеников строй,
Погибших в дни гонений злобных.
Вкруг каждого чела обвившись,
Кольцо терновое легло;
40 Шипами острыми вонзившись,
Глубоко ранило чело.
Застыла праведная кровь,
Упав на бедные ланиты,
Следами руки их покрыты
Разбитых смертию оков...
Надеждой взор блистает их,
Что час пробил и их отмщенья:
Их повесть скорбного мученья
В устах собратий дорогих
50 Против врагов бездушных, злых
Теперь в бою, в бою серьезном,
Послужит им оружьем грозным, -
Их всех она соединит
В строй дружный, твердый, как гранит!
И неужель в виду врагов
Надежду эту мы разрушим?
Разъединенностью рабов
Позорно честь свою задушим?!

                        Посвящается Ларисе

Ты знаешь ли, милый, до встречи с тобою,
Когда еще девочкой дома жила,
Я страстно любила грозу - и ждала
Всегда с нетерпеньем ее. И грозою
Я шла любоваться в открытое поле!..
Лишь только заслышу удар громовой
И ветра заслышу свирепого вой, -
О, как вдруг захочется быть мне на воле!
Из комнаты душной бегу я с отрадой,
Ни матери крик, ни угроза отца -
Ничто не пугает... сбегаю с крыльца,
И миг лишь - и я за садовой оградой!
Грохочут, хохочут свинцовые тучи...
Соседняя роща, шатаясь, шумит,
А в поле открытом свирепо царит,
Порывисто мечется ветер могучий.
Он черные косы растреплет мои,
Горячие щеки мои обвевает,
Мне путь преграждая, свирепо кидает
На грудь мою сильные волны свои...
А я всё иду... Мне и любо и мило
Бороться с напором дыханья его...
И, грудью встречая врага своего,
В ту пору я много в ней чуяла силы.
Но тучи промчатся... Расстаться так жаль
Мне с волнами, с ветром, с раскатами грома,
Чтоб снова под кровлей постылого дома
Встречать лишь обыденной жизни печаль.
А отчий мой дом, как тюремные своды,
Давил мою душу... Работал мой ум,
А сердце просило свободы, свободы, -
Простора и жизни для чувства и дум!..
На подвиг рвалась моя сила, как рвется
Измученный узник из душной тюрьмы, -
В открытое поле из тягостной тьмы,
Под ясное небо, где солнце смеется!
Я вырвалась в жизнь!.. Я свободна, мой милый, -
Сильна и бороться с судьбою хочу!
Наружу дать выход живому ключу
Моей молодой и нетронутой силы!
С трудом и с борьбою я жаждала встречи, -
За них я укора судьбе не пошлю:
Я братьев-людей беззаветно люблю
И бременем лечь не хочу на их плечи!..
Страданья?! О, милый! чтоб с ними бороться,
Я силы так много скопила в груди!..
И если, мой друг, и тебе впереди
Спознаться со вражеской злобой придется -
За гордость души, за твои убежденья,
За честное сердце, за смелость ума
Постигнут тебя униженья, тюрьма
И ряд нескончаемых жгучих мучений -
Тогда принесу я тебе не слезу,
О нет, мой желанный!.. Тогда я явлюся,
Тебя поцелую, тебе улыбнуся
И крест твой тяжелый с тобой понесу.

           Феликсу

Ты не чужой мне, слава богу!
Зачем же ты мне говоришь,
Чтоб я простил тебя, коль строго
Ты на меня подчас ворчишь?

Затем (так смею думать я)
Твои и кудри убедились,
Чтоб у тебя твои друзья
Страдать, любить и жить учились.

Кто шел тернистою дорогой,
Лелея чистые мечты,
Кто видел много, думал много,
Работал много, жил, как ты,

Тому дано страданьем право -
Да это просто долг его -
Ошибки друга своего
Исправить прямо, нелукаво:

Что глупо - глупостью назвать,
Что мерзко, скверно - униженьем,
Ругать его, негодовать,
Не допуская до паденья!

О том, что ты, мой друг и брат,
Пережил тяжкие годины,
Мне эти ранние седины
Так просто, ясно говорят!

И за совет твой - не бранить,
За справедливость приговора
Я должен не слова укора,
А лишь "спасибо" говорить.

Не знаю, дороги ль тебе
Любовь, признательность поэта.
Но падать не хочу в борьбе!
Так не лишай меня совета!

"Ворчи" побольше на меня,
Без всяких в речи позументов:
Ах, друг мой, эта воркотня
Дороже всяких комплиментов!

   Уж не одна тяжелая утрата
   Ниспослана мне злобною судьбой,
И гибель новая замученного брата
   Родит в душе какой-то гнет тупой,
Сознанье горькое бессилья пред врагом,
   Невольную покорность силе рока, -
      Покорность жертвы под ножом
      Жреца языческого бога!
Так хочется уйти от этого мученья,
Смягчить ужасную о смерти брата весть
   Хотя б мечтой, хоть лаской обольщенья,
   Что и за нас наш враг узнает месть.
   Узнает месть!.. Надежда, оживи
      Хоть ты, коль силы нет для мщенья,
   В зародыше проклятое сомненье
      Своею силой задави!
О боже! Хочется мне верить до конца,
Что каждый смертный лик убитого борца,
Что ряд святых могил, что наши все страданья,
Неволя долгая, далекие изгнанья
      Бесследно в мире не пройдут, -
      Найдут в сердцах людей приют,
      Дадут им гордость, честь и силу
      Восстать на зло и, выйдя в бой,
      Отмстить за каждую могилу
      Борца, убитого тюрьмой!

Что ни день, то глубже море мук!
И всё гуще становится мрак!
Что ни день, то редеет наш круг
И сильнее становится враг!
Что ни день, то уносит борьба
Вон из братского круга друзей!

Тяжела, тяжела ты, борьба
За свободу и братство людей!
Тяжело нам средь свежих могил
Наших братьев стоять и грустить,
Сознавая, что нет у нас сил,
Чтоб за смерть их врагам отомстить!

Всего стихотворений: 47