Николай Степанович Власов-Окский (1888-1947)

• Биография Николая Власова-Окского
• Стихотворения Николая Власова-Окского по темам

Все стихотворения Николая Власова-Окского на одной странице

- Оглавление -

По широкой дороге над полями, лугами
Тихо бродит барашек с золотыми рогами.

Голубою муравкой кся дорога покрыта.
И блестят над землею огневые копыта.

И луга и поляны и любовно и кротко
Провожают барашка с необычной походкой.

А уйдет вдруг барашек за высокие горы,
У оставшихся влагой покрываются взоры:

Грусть великая зреет над полями, лугами
Об ушедшем барашке с золотыми рогами.

В лугах заржавела трава, 
К земле приникла и застыла. 
И медленно река Москва 
Несет осенние чернила. 

На всем лежит свинцовый груз, 
На всем печать тоски и скуки. 
И даже страж приречный-шлюз 
Ленивее разводит руки. 

Одни скитальцы-облака 
Спешат под ветровые взвизги, 
Да сквозь плотинный щит река, 
Ворча, разметывает брызги. 

Город немая пустыня:
Камень, известка да пыль.
В степь я иду. На равнине
Ветер полощет ковыль.

В воздухе слышится звонкий
Голос баяна полей.
Плещет из синей воронки
Яркой струей Светолей.

Облако легкою птицей
Дальний свершает полет.
Степь моя, в жалкой столице
Кто твою прелесть поймет?!.

Мир наш разве не причуда?
Разве он не вертоград?
Земь коричневое блюдо,
В нем зеленый виноград.

Сколько радости для глаза!
Эти шири! Эта синь!
Высь - лазоревая ваза
Обронила апельсин.

И звучат чуть слышным гудом
Ветровые голоса.
Между вазою и блюдом
Снеговые паруса.

А сквозь палевые листья
С разбугорья в тихий час
Как усладно морда лисья
Обвораживает нас!

Что, куда, зачем бывает, -
Не распрашиваешь ты:
Разве бабочка пытает
Ароматные цветы?

И идешь неспешным шагом
Ты, влюбленный, по земле.
И восток и запад флагом
Отмечают путь во мгле.

Горят снега от ласки жаркой.
Ручьев смеются голоса.
И лес, медлительная барка,
Вздымает грузно паруса.

В полях, в лугах чернеют кочки.
А горб горы как летом сух.
У вербы распустились почки,
Белея, как лебяжий пух.

Один в полях. Пора полночная. 
Таинственная тишина. 
И плещется струя молочная 
Из голубого кувшина. 

Во ржи извилистой тропинкою 
Иду бездумно, не спеша. 
И с каждой травкой, колосинкою 
Перекликается душа. 

И все ей мило, все ей дорого. 
Пред ней весь мир - в цветении ржи. 
Она не знает злого ворога, 
Не ведает вражды и лжи. 

Пройдет душа свое урочное 
И разольется вмиг она, 
Как эта ласковость молочная 
Из голубого кувшина.

Моей дочурке Галеньке
Лишь пятая весна.
Сижу я с нею в спаленке
У светлого окна.

- Смотри, смотри в окошечко:
На небе, как в лугах,
Идет неспешно кошечка
С сережками в ушах.

Смотри, она повесила
Свой хвостик на траву!-
Кричит дочурка весело
И грезит на-яву.

А там вон словно уточка
Купается в пруде.
И рыбка ловит удочку
В голубенькой воде.

Нельзя-ли, папа, Галечке
Туда-же: над леском
На розовой мочалочке
Качаться мотыльком?

Голубая дорога. 
Огонек в шалаше. 
Отчего вдруг тревога 
Завелась на душе? 

Иль грядущее плоше? 
Иль минувшего жаль? 
Среброгривая лошадь 
Мчится в синюю даль. 

Отбивают копыта 
Светлый след на траве. 
Май далекий, отжитый 
Вижу я в синеве. 

Не о том-ли тревога 
Завелась на душе? 
Голубая дорога. 
Огонек в,шалаше. 

Мир стал узок, мир стал тесен!
После рабства и оков
Дайте новых, светлых песен,
Огневых, узывных слов!

Ваши речи устарели.
Песня ваша - перепев.
Звуки плачущей свирели
Заглушил народный гнев...

Тьма исчезла... Нет ненастья...
Пали башни и дворцы...
Песен радости и счастья
Дайте, новые певцы!

Загрустили луга и рощи.
Почернела вода в пруду.
С потемневших дерев на площадь
Ветер мечет листов руду.

На дороге мутные лужи
Отбивают под ветром пляс.
В час вечерний в лазори тужит
Одинокий ущербный глаз.

Работа, работа, работа,
Упорный, настойчивый труд -
Они, лишь они нас в ворота
Невиданной яви зовут.

Упорной работой строенье
Великое мы возведем.
Трудами и рук и мышленья
Подлунь, как невесту, в цветенье
Небывшее мы уберем.

Трудитесь, кто может, руками,
Трудитесь, кто может, умом,
Сохою, пилой, молотками,
Кирками, ланцетом, смычками,
Резцами, кистями, пером.

Пусть будет одна лишь забота
У тех, кто к расцвету идут:
Работа, работа, работа,
Упорный, настойчивый труд!

По всей Вселенной Красный Взмах
Рассеял сети дряблой Хмури.
Но и в Долинах и в Горах
Еще звучат напевы Бури.
Умолкнет гневный Ураган,
И - из-за Туч, как сквозь оконце,-
На возрожденный Океан
Свои лучи уронит Солнце.

Ночь на темя хладеющих крыш
Уронила безмолвную тишь.

Показался и весел и светел
На горе народившийся петел

И клюет он, стуча и звеня,
Пошатнувшийся гребень плетня.

За плетнем колыханье лампадок
Обещает разгадки загадок.

А восток сквозь сиреневый мрак
Поднимает малиновый флаг.

Лишь февраль, а зиме недужится,
Тлеет белый ее хитон;
По ложбинам буреют лужицы,
А во рву ручейковый звон:

Желтый челн с золотыми веслами
Из-за гор выплывает в синь
И скользит меж седыми пряслами
На раздолье немых пучин.

Вновь я мир принимаю как смолода:
Хлынул в сердце хмелящий дых.
И бреду я из тесного города
На просторы полян молодых.

Луна в лазори рассыпала 
Кошель шелестящей листвы. 
И мне вдруг счастие выпало 
Душой зачерпнуть синевы. 

Простор, пришельца чарующий, 
Ни кем не заказанный путь. 
Я рад душою тоскующей 
В тиши голубой отдохнуть. 

Забыл толпу я шумливую, 
Исторг из души города. 
Вверху засветилась счастливая, 
Зовущая в дали, звезда. 

Полдень. Тишь. Игриво
В тучах, словно в дегте,
Львенок златогривый
Распускает когти.

Ветер - пастушонок
Сгрудил стадо в кучу.
Улыбаясь, львенок
Поднырнул под тучу

И бежит игриво.
Сея тихий шорох.
И сверкает грива
В голубых просторах.

Мотылечки - мотыльки,
Белые, пушистые,
Сверху падают, кружась,
На поля иглистые.

Распростились в вышине
Со своими гнездами
И спускаются они
Маленькими звездами.

Что влечет их в дальний путь?
Иль на них гонения,
Что покинули они
Горние селения?

Разлюбили-ли они
Выси поднебесные?
Иль пленяют мотыльков
Дали неизвестные?

И летят, летят, кружась,
На-земь, онемелые,
Неземные мотыльки
Серебристо-белые.

Кудрявый дым овина
И золото снопов.
Метелицей мякина
Пылит из-под цепов.

И стар и мал проворно
Доят ржаную плоть,
Чтоб собранные зерна
В муку перемолоть.

Обсосаны, обмяты
Снопы. И над гумном
Забрызгала лопата
Сверкающим зерном.

А легкая мякина
Летит по ветру вскачь
За прясло, где рябина
Развесила кумач.

Оки дремоту разгоняет 
Большой шумливый пароход. 
О чем он мне напоминает, 
Куда в ночи меня зовет? 

Смотрю на желтые рогожи 
Песчаных россыпей. В тиши 
Ты мне все ближе и дороже, 
Душа и свет моей души! 

Печальный месяц сходит ниже, 
И тает ночь. Шуршит Ока. 
К тебе я с каждым мигом ближе, 
И дальше от меня тоска. 

Я покидаю город чадный,
Который в тягость мне давно.
И грудь моя вдыхает жадно
Напольный воздух, как вино.

Спускается весенний вечер
С букетом ландышей в руке,
И ласковый и нежный ветер
Игриво льнет к моей щеке.

И с каждым часом мне дороже
И звуки вешних голосов,
И поля желтые рогожи,
И сети синие лесов.

Иду я, радостный избранник,
Как будто каторжник в бегах.
Над головою месяц-странник
Блуждает в голубых лугах.

Сороконогий конь, дыша оторопело,
Отсчитывает бег ударами копыт.
Мелькают предо мной и стан березки белый
И пряный воск сосны и гибкий зонт ракит.

Отстукивает конь, неся к родному краю
Уставшего меня от суетной Москвы.
Родимый, милый край! В душе благословляю
Твои поля и лес и ясность синевы!

Душа моя полна любви к раздольным нивам
И бархату лугов и скиниям лесов,
К селу и мужикам, извечно терпеливым,
И к шелестам в саду вишневых голосов.

Душа стремит шаги к убогой старой хате,
Где я увидел свет и незаметно рос,
Где ожидает мать, старушка на закате...
Беги, беги-ж скорей, проворный паровоз!

Над прудом старушки - ивы
Кротко молятся закату.
Жеребку льняную гриву
Гладит облак бородатый.

Расставляет синий вечер
По дороге звезды - вехи.
Догоняет юный ветер
Жеребенка без помехи.

То наездником он вскочит
На жеребчикову спину,
То в его заглянет очи
И скользнет стрелой в низину.

Пруд лежит в зеленой раме,
Опушонный тиной - ватой.
И в воде, как в панораме -
Конь и всадник и вожатый.

Над речкой месяц круторогий 
Бредет долиной голубой. 
Иду проселочной дорогой. 
Моя душа полна тобой. 

Вдали желтеют перекаты. 
И под ногой хрустят пески. 
Ты далеко, но как близка ты! 
Близка, но в сердце груз тоски. 

Колдунья - ночь в тиши ворожит, 
Судьбу грядущую тая. 
Пускай твой сон не потревожит 
Тоска полночная моя. 

Как случаен и как он не долог - 
Нашей жизни взывчивый путь! 
Вздремнул ты, а вьюга свой полог 
На твою настилает грудь. 

Сколько было меж нами юных, 
Полных веры! Где - же они? 
Звучать не будут их струны, 
Призывать золотые дни. 

Вот давно-ли был с нами кудрявый, 
Синеглазый сельский поэт! 
Луга, поляны, дубравы, 
Он был ваш. И его уже нет. 

Вьюга злая свинцовый свой полог 
Наложила ему на грудь. 
Как странен и как недолог 
Нашей жизни туманный путь!

Асфальт, кирпич, нора чердачная.
А в высоте издалека
Такие светлые, прозрачные
Бредут неспешно облака.

Бредут они тропой нехоженой
И не видать конца пути.
И сердце бегом их встревожено:
И мне-бы вдаль брести, брести!

И мне-б из этой ямы каменной,
Ее обычаи поправ, -
Туда, где май танцует пламенный
Среди лужаек и дубрав!

Томный вечер смотрит в окна 
И зовет, зовет. 
Серебристые волокна 
Падают с высот. 

Машет трепетно черема 
Серым рукавом. 
Мысль ведет меня из дома 
В твой далекий дом. 

Одиночество - оковы. 
Прочь-бы от всего! 
Друг мой, слышишь-ли ты зовы 
Сердца моего?.. 

Опять в лицо мое пахнула 
Полей апрельская духмань. 
И сердце вновь на гулы гулом 
Звучит и строит терема. 

Нет, как ни звонок модный город, 
Ему поэта не пленить. 
Я лишь в полях душою молод 
И песней расцветаю в них. 

Что значат эти косогоры 
Для близоруких горожан? 
А мне ласкает слух и взоры 
Горбатый этот океан. 

Пускай других пленят витрины, 
Капризно зависть шевеля. 
А предо мной, как на смотрины, 
Оделись рощи и поля. 

Там все, куда ни глянешь, чье-то, 
А здесь и солнце и ручьи, 
И аржаная позолота, 
И даже я меж них - ни чьи! 

А красоте и воле знаю 
Давно я цену! Потому 
Я ни на что их не сменяю, 
Средь них и смерть свою приму.

Я хочу умереть в полях
Средь цветущей ржи.
Одинокий дубок - монах
Отпоет мою жизнь.

На горе, над родным селом,
Грустной медью храм
Прочитает отходный псалом
Моим песенным дням.

Когда ночь, хмуря смоль бровей,
Припадет к земле,
Над усопшим певцом соловей
Зарыдает во мгле.

Ветер сегодня страшный чудак!
То он, как сокол, мчится к туче,
То распахнет у клена армяк,
То вдруг у мельниц крылья взбучит.

Вот он метельщик пыльных дорог,
Вот он травою словно жвачкой
Давится глупо; то он у ног
Ластится льстивой собачкой.

Там трубочистом шарит в трубе,
Здесь, словно прачка, пруд полощет,
Тут он в разбойной дикой гульбе
Вдруг оглашает гиком площадь.

Что с ним случилось? Видно, весна
Голову буйным хмелем кружит.
Не разбирает троп старина:
Лужа лопалась, прет и в лужу!

           Матери моей -
           Г. А. Власовой

Стою я у порога
Великих слов и дел.
Далекая дорога!
Неведомый удел!

Невзойденные кручи
Угрюмых, хмурых гор,
Маячит из-за тучи
Мне солнечный узор.

Не знаю, что теряю,
Не знаю, что найду,
И к аду или раю
Приду я, но - приду!

С востока рыжим сигналистом
В даль брошен розовый сигнал.
А город спит. Лишь сиплым свистом
С вокзалом кличется вокзал.

Я на окраине. Синеет
На взгорьи лес. А рядом - рожь.
Плеснулось солнце, пламенеет
Поляна золотом рогож.

И на открывшихся просторах
В колеблющейся тишине
Рождается напевный шорох
И отзывается во мне.

Сребророгий олень из-за гор 
Выбегает на синий простор 
И скользит по раздольной атаве 
К сизолистной широкой дубраве. 

Миллионы смеющихся глаз 
Подмигнули оленю не раз, 
Но бежит он и машет рогами 
На лугах меж седыми стогами. 

Я смотрю на серебряный бег 
И грущу в тишине о тебе 
И зову тебя мысленным зовом 
К ощущеньям неведомым, новым. 

В поле пошла сумятица:
Стадо белых быков
Бьется. И месяц прячется
В вершу ловцов-облаков.

Еду - пути заказаны.
Еду, долю кляня.
Ветер - зимы приказный -
Злобно рычит на меня.

Карие кони бесятся:
Плюет в глаза пурга.
Кажет из верши месяц.
Белым быкам рога.

Злись-же, зима-проказница!
Скоро сдохнешь, зима.
Месяц не даром дразнится:
Май нам сулит терема.

            I.

Весною с радостью Буренка:
Однажды утром, на заре,
Родила желтого теленка,
Желанного в родном дворе.

И удался телок на-диво:
Красив и легок на бегу.
Как радостно он и игриво
Потом резвился на лугу!

Угонят мать с другими в стадо,
А он, привязанный за пень,
За частокольною оградой
Гуляет весело весь день.

Порой бывает и неловко:
Хотя меж ним и пнем длинна,
Мягка пеньковая веревка,
Но все-же шею трет она.

Зато как шолков луг зеленый,
Как лакома его трава!
И шепчут ласковые клены
Телку веселые слова.

А в высоте, над головою,
С утра до ночи, без дорог
Блуждает тихою стопою
Другой восторженный телок.

           II.

Растет Буренкина отрада.
Ей жизнь привольна и легка.
Теперь с ней вместе гонят в стадо
И золотистого телка.

Бежит он легкою походкой
И не оглянется назад.
И смотрят радостно и кротко
На шелк лугов его глаза.

А в высоте, слегка покатой,
Другой, такой-же золотой,
Телок гуляет до заката
По луговине голубой.

           III.

Дохнул сентябрь. Под небесами,
Порой спускаясь до земли,
Плывут с седыми парусами
Намокнувшие корабли.

С полей и рощ взмывают птицы,
Сплочаются при вожаке.
И длинные их вереницы
Скользят и тают вдалеке.

А лес, недавно величавый,
Склонился скорбно головой
И плачет, горько плачет ржавой
И грязноватою слезой.

И вот услышала Буренка
В хлеве решенье мужика:
- Зарезать следует теленка.
Не нужно в зиму нам быка.-

И загрустила горемыка
И лижет детище свое.
А он, наивный, лишь помыкал,
Не разгадав тоски ее.

           IV.

Пришел октябрь. Поля, дубровы
И луг и кровли в серебре.
Чуть свет, увидела корова
Чужого парня на дворе.

Хозяин снял с гвоздя веревку
И, позамешкавшись слегка,
Аркан накинул и неловко
В ворота поволок телка.

Метнулась к выходу Буренка
И замычала на бегу.
Увы! Веселого теленка
Не видеть больше на лугу!

Когда вошел хозяин снова,
Краснел топор в его руке.
И горько плакала корова
О золотом своем телке.

Май будоражит мне кровь.
Грезятся рощи и пажить.
Кину постылый свой кров,
В поле пущусь я бродяжить.

- Здравствуй, напольная Русь!
Ныне ты прежняя-ль, та-ли?
Ропот-ли гулкий иль грусть
Вьюги тебе нашептали? -

В поле стоит тишина.
Рощи примолкли сторожко.
И из-за тучек луна
Смотрит лукавою кошкой.

Тоска кладет на сердце груз,
И опускает сердце крылья.
Степная Русь, родная Русь,
Твою красу не разлюбил я.

Мне жизнь московская тесна.
Дома и улицы - как цепи.
И рвусь туда я, где весна
В наряд венчальный рядит степи.

Стремлюсь туда, где ветерок
Хмельной усладной дышет брагой;
Туда, чтоб вдоль и поперек
Бродить повольником - бродягой.

Колотится тридцать - осьмой, 
И листья главы моей рядятся в иней. 
Холодные, хмурые дали в лицо мое дышат зимой, 
И май удаляется синий. 

Прошли, отзвенев, тридцать-семь. 
Назад посмотрел я: одни там потери. 
Хотя синева там струилась. Теперь-же суровая темь 
Ползет по-змеиному в двери- 

И если-б не Муза, тогда 
Мне было-бы горьче, печальней, грустнее. 
Мелькают, бегут вперегонки чредой безпокойнои года, 
А жить год от года труднее. 

Угас румяный день, и сумерки, синея, 
Ложатся на поля. Вздыхает тишина. 
Ущербная луна в межоблачной аллее 
Вдовеюще - грустна. 

От озера ползет вечерняя прохлада. 
И катится во мгле напев идущих жниц. 
С блеянием бежит в село овечье стадо 
Под выкрики встречающих девиц. 

Отраду льет мне в грудь прохлада полевая. 
Так сладко отдохнуть мне от дневных трудов! 
И льются из души, природе отвечая, 
Потоки безыскусственных стихов.

Утро дышет отрадной прохладой.
Откричал на востоке петух.
В высоте беспокойное стадо
Гонит вдаль невидимка-пастух.

А внизу, на широком просторе,
Расплеснулся, прорвав рубежи,
С небесами раздольностью споря,
Океан вызревающей ржи.

И бежит полевая дорога,
Извиваясь во ржи, как змея.
Бровью черной, нахмуренной строго,
Пролегает в траве колея.

А на стрежень плывет с горизонта
Желтый челн, разливающий свет.
Как богат под лазоревым зонтом
В волнах ржи бездомовый поэт!

На низких лапках, темнобурый,
С глазами острыми, как сталь,
Присел под кустиком и вдаль
Глядит: не выбегут-ли куры
В малинник ягод пощипать?
Не видно. Сели куры спать.

Поводит хищник острым оком
И напрягает чуткий слух.
Темнеет. В пологе глубоком
В сетях запутался петух.
Ах, если-б крылья, без труда
Вскочил-бы хорь к нему туда!

Но там горят лампады ночи
И волки серые бредут.
Вперять в них ищущие очи
Напрасный безполезный труд.
Не для луны и звезд и зорь
Острил глаза удалый хорь.

Чу! Где-то клохчет сонно клушка.
Цыпленок пискнул в полумгле.
Хорек - ядром из глотки пушки -
На звук пустился по земле.
Настиг и клушку и цыплят
И свистом оглашает сад.

Сотрясаются троны, ниспадают корены.
Низвергается в море за тираном тиран.
Льются красные звоны. И звучат уж не стоны,
А победные клики. Враг сдыхает от ран.

Во вселенной безбрежной дух витает мятежный,
Революций кровавых уж гудит хоровод.
И бунтарь неуслежный рвется в мир зарубежный,
И несет неустанно огнь восстаний вперед.

Зашумели народы, словно вешние воды.
Скоро огнь революций жизнь изменит всех стран.
Позабудутся годы древнеликой невзгоды.
Близок час, когда сгинет в мире поздний тиран!

Над ширью нив, над цепью гор
В просторе синем утонуть-бы!
Меня манит цветной шатер,
Хранящий человечьи судьбы.

Вот здесь, меж вами, суета
И хитрая больная склока.
А там такая простота
С печатью мудрости глубокой!

Я верю, братья, в чудеса:
На радость пахарей лохматых,
Сойдут на землю небеса
И солнце поселится в хатах.

Как плавно чертит ястреб круг!
А взор его блестит, как пламень.
Увидел жертву, сверха вдруг
За ней - как падающий камень.

Настиг, ударил, оглушил,
Схватил и, помня свой обычай,
В лесную чащу, что есть сил,
Несется с легкою добычей.

А там, искусный птицелов,
Привыкший с юных дней к победам,
Он сел к подножию дерев
И наслаждается обедом.

Всего стихотворений: 43