|
||
|
|
Русские поэты •
Биографии •
Стихи по темам
Случайное стихотворение • Случайная цитата Рейтинг русских поэтов • Рейтинг стихотворений Угадай автора стихотворения Переводы русских поэтов на другие языки |
|
Русская поэзия >> Аполлон Аполлонович Коринфский Аполлон Аполлонович Коринфский (1868-1937) Все стихотворения Аполлона Коринфского на одной странице Per aspera ad astra!.. (A. А. Измайлову) Из тьмы безумств, из мрака злобы Меня зовет, меня влечет Тот мир иной, тот мир лазурный, Где жизнь мечты моей цветет. Вокруг меня — стена тумана, Клубится он, ползет, как дым, — Но верю я, что солнце жизни Лучами искрится за ним. Порой слепец, порой провидец — Я весь под властью тайных чар; Не победит меня — я знаю! — Страстей мятущихся угар… Пусть клевета шипит за мною, Пусть ложь клеймит, пусть давит мгла, — О, только б сердце было чисто, Лишь ты, мечта, была б светла!.. 1906 Taedium vitae Ах, как бы я хотел сейчас уйти туда, Откуда нет в наш темный мир возврата, Где нет ни мук бесплодного труда, Ни ярких грез, ни бледного разврата!.. О, как хотел бы я, небытие познав, О времени забыть, вне жизни очутиться И — мрак своей души грядущему предав — Со светом Вечности неразделимо слиться!.. О, как бы я хотел порвать своих цепей Когда-то мной самим накованные звенья, О, как хотел бы я… Но нет и нет забвенья, Но шепчет злая жизнь: «Живи, живи, пигмей!..» Сборник стихотворений «В лучах мечты» (1906) Альпийская роза I Чуткой обвеяна грезой, В легком, как тень, полусне Розой, альпийскою розой, Ты представлялася мне — Той, о которой сплетались Старой легенды слова И по земле разлетались Всюду, где ходит молва, Всюду, где живы сказанья Вещей, как сон, старины, Где вековые преданья Чар сновиденья полны… II В даль, уводящую взоры К вечным громадам снегов — В горы, в альпийские горы, В царство нетающих льдов Графская дочь проходила, А за своей госпожой — Полон отваги и пыла — Следовал паж молодой. Труден был путь их опасный, Цель их была не близка; Сердце графини прекрасной Злая щемила тоска… Скалы теснилися к скалам; Словно прощаясь с землей, День голубым опахалом Веял над бездной немой… Уже, все уже дорога; Солнце нечет горячо… «Паж, отдохнем здесь немного! Путь наш далек так еще…» Села на камень графиня, Сел возле ног ее паж… «Верен ли ты мне доныне? Все ль за меня ты отдашь?!» — Молвит красавица-дева; Юноша млеет-горит: «Видишь — внизу, там, налево Роза цветет?..» — говорит. «Если ты любишь, сорви же Белый мне этот цветок!..» С камня на камень — все ниже Горный стремится поток; В темную бездну роняя Дождик своих лепестков, Виснет у самого края Куст белоснежных цветов… Страха напрасны угрозы: Перед влюбленным пажом Розы, альпийские розы, Ярким белеют венком… С камня на камень ползет он К бездне зияющей, вниз, — Деве цветок принесет он… «Паж мой! Не надо!.. Вернись!.. Милый, вернись же!.. Твоя мне Жизнь дорога и любовь!» Поздно: уж с камней на камни Алая брызнула кровь; Ноги в пролет соскользнули, Оборвалася рука; Крики, мольбы не вернули: Бездна была глубока… Что это? Розы белели Перед графиней сейчас, — Что же они покраснели?.. Нет, не обман это глаз! Верен был чистой любовью Спутник своей госпоже, — Розы окрасились кровью В память о верном паже. Годы прошли за годами, Канули в вечность века, До сих пор рдеет пред нами Кровь в белой чаше цветка; Нет белых роз и доныне В Альпах по склонам высот, — Вечным укором графине Кровь эта ярко цветет. Путник, бродя беззаботно Между отрогами гор, Внемлет преданьям охотно, — Живы они до сих пор; Проводники посвящают В них всех заезжих гостей… Эти места посещают Мало ль графинь и пажей! Только найдется едва ли В наши пролетные дни Кто б по любви и печали Был их героям сродни… Стали графини привычней И легковерней ко лжи; Любят, конечно, практичней Дней прозаичных пажи. Этих пажей без изъятья К цели ведет ближе страсть: Если упасть — так в объятья К добрым графиням упасть! Все изменилось… Дым прозы Жизнь окружает вполне… Белые ль, красные ль розы Будят мечты лишь во сне… Сны воскрешают преданья; Тени далекой весны Сердцу заводят сказанья; Вторят им вещие сны… III Вот и сегодня приснилась Мне ты, голубка моя, Властно душа запросилась К свету, в иные края… Над разверзавшейся бездной Узкой кремнистой тропой Шел я в ночи многозвездной — Полон любви — за тобой… В небе луна выплывала… Видел я — роза цветет Под круизною обвала Каменных горных высот… Сердца веленья могучи: Внемля ему, как судьбе, Смело я кинулся с кручи, Белый цветок мой, к тебе!.. Чуткой обвеяна грезой, В легком, как тень, полусне Розой, альпийскою розой, Ты представлялася мне… 12 ноября 1902 * * * Апрель теплом на север дышит, И тает снег, и даль ясна; И чуток сон земли, и слышит Она, что к нам идет весна. Но от земли к иной отчизне Стремится взор души моей: Все дальше, дальше призрак жизни, А облик смерти — все родней!.. 1906 Бездорожье Окружен безумной ложью — Я иду по бездорожью; Где ни взглянешь — всюду мгла; Я живу одной мечтою, Жизнь смеется надо мною В темном царстве лжи и зла… Если б кротким, тихим спетом Не светила ты поэтам, Чистых дум дитя и мать, — О, мечта! — им в непроглядной Тьме пустыни безотрадной Нечем стало бы дышать! Сборник стихотворений «В лучах мечты» (1906) * * * Безотчетные порывы Мимолетного волненья, Мимолетные приливы Безотчетного томленья! Грезы юности желанной, Отблеск страсти пережитой, Свет весны моей туманной, Безо времени забытой, - Всё мелькает предо мною В них нестройной вереницей - Потухающей зарею, Отдаленною зарницей... Нет вам смены, нет забвенья, Мимолетные порывы Безотчетного волненья! Для меня полны значенья Безотчетные приливы Мимолетного томленья!.. 31 июля 1890 Белбожич 1 Таинственные горы Зовутся облаками, Таинственное поле Засеяно звездами. В горах темно-лиловых, В лазурно-синем поле Томится он бесславно По славной прежней доле. Он — в латах из тумана, Он — в шапке-невидимке; На нём — цветная ферязь Из рудожелтой дымки… Он взор на поле кинет, — Там молния сверкает, Стрелою исполинской Все горы рассекает. Промолвит, гневный, слово, — Всё небо дышит громом; Заплачет, обессилев, — Хоть пей слезу шеломом!.. 2 Он в Киеве когда-то Людской кропился кровью, С нагорной вышки виден Днепру и Заднепровью… Стоял он на железных Ногах своих могучих, С усами золотыми, С колчаном стрел летучих… Алели на рубахе Каменья-самоцветы; Как жар на нём горели, На шее, амулеты… И день, и ночь дымился У ног костер дубовый; И каждый день встречал он Кровавой жертвой новой… И звали все баяны, Гусельным вторя струнам, Его всесильным богом, Белбожичем — Перуном… 3 К нему сходились гриди, Он видел Святослава; И за море летела О нем грозою слава… На Русь из Цареграда Ударил свет в оконце, Над Киевом взыграло Владимирово солнце… И грозного Перуна — Былой не веря силе — К порогам ко днепровским Бесславно проводили… И плыл он, плыл — бессилен Пред силой неземною, Поруган всей дружиной, Оплаканный волною… Погиб бездушный идол, Но дух его могучий Взлетел к полям небесным Грозовой темной тучей… 4 Один лишь день остался В году, когда он снова Могуч, силён и властен, Грозен — как в дни былого… В тот день никто в народе Не выйдет на работу; В тот день — стрелок-охотник Забудет про охоту… Когда ж в тот день сверкают В полях серпы да косы, — Перун на небе мечет Утёсы на утёсы; И молнии, как искры, Летят из-под огнива, И — полымем пылает Поветь, гумно и нива… В тот день святая церковь, По всей Руси широкой, В молитвах славословит Великого Пророка; И все-то, все забыли, — Что не Илью, — Перуна, — Когда-то величали В тот день баянов струны!.. Бертрада В парижском славном замке Французских королей Отбою нет от званых И незваных гостей; В парижском славном замке Богатства всей земли Под сводом зал высоких Приют себе нашли; В парижском славном замке И счета нет пирам В честь юной королевы — Царицы гордых дам… Счастливец Генрик Первый всех латников своих Беречь ее приставил, беречь от глаз лихих; Счастливец Генрик Первый С Бертрадой молодой Готов забыть и славу, И честь страны родной… Но юная Бертрада — Отрада короля, Томится и тоскует, Веселья не деля; Но юная Бертрада Все чаще с каждым днем Вздыхает тихомолком И слезы льет тайком… Спросил, спросил бы Генрик, Что мучает ее, Что нелюбо такое Веселое житье; Спросил, спросил бы Генрик, — Открылась бы ему, Супругу-властелину, Владыке своему… Пирует двор разгульный, — От блюд трещат столы, Охотничьей потехой Сменяются балы; Пирует двор разгульный, — Все тосты — за одну, За юную Бертраду, За Генрика жену; Пирует двор разгульный, Но весело ли ей, Под белым горностаем, В кругу своих пажей?! Забудет ли Бертрада, Что Анной крещена, — Звалася Ярославной На родине она; Забудет ли Бертрада, Что здесь не свой народ, Что взор ее родного Ни в чем здесь не найдет; Забудет ли Бертрада, Какие дни пришли С красавицей-весною Для всей родной земли?.. Нет, помнит королева, Что на Руси святой Всем светел Светлый Праздник, — Будь князь, будь смерд простой… Нет, помнит королева: На целый Киев-град Теперь на всех раскатах По целым дням звонят… Всю Светлую Неделю — Пасхальный красный звон; От Лыбеди до Свири Гудёт, не молкнет он… Всю Светлую Неделю Словутич-Днепр и лес И горы, и пещеры поют: «Христос воскрес!..» Вздыхает Ярославна: «По берегу Днепра, Поди, и хороводы Давно водить пора!..» Вздыхает Ярославна А думушка опять: «Пусть тесен терем княжий, Привольно в нем дышать!..» В парижском славном замке Конца веселью нет… «Да в Киеве на радость Наложен ли запрет?!» В парижском славном замке Десятки труб гремят… «Да в гридне Ярослава Звончее гуслей лад!» В парижском славном замке Все есть — что ни спроси! «Да замок-то, да замок — Стоит не на Руси!..» 1894 * * * «Безумец, безумец! — мне сердце шептало, — Куда ты идешь! Там погибель твоя! «Вернись, оглянись!» И оно замолчало, — Впилась и в него лютой страсти змея… Отравою сердце змея напоила, Кольцом обвилася, сжимает мне грудь… Где сильная воля? Где вольная сила? Проснитесь, свободнее дайте вздохнуть!.. Я гибну сознательно, гибну позорно, Ненужную жертву собой приношу, Словам обольщенья внимаю покорно, Себя заковать в кандалы я прошу… Безумная страсть! Проклинаю тебя я! Презреньем клеймите, собратья, меня; Бросайте же камни, меня обвиняя, — Но мне не прожить без нее даже дня!.. Что люди, что суд фарисеев ничтожный, — Когда пред собою самим я казнюсь, Когда я душою больной и тревожной Кого проклинаю — тому и молюсь! Погибель?.. Так что же! Я вызов ей кину, Я смело пойду на погибель свою; Любить и страдать не могу вполовину, — Весь кубок отравы, до дна, я допью!.. 1906 * * * Бледное, чахлое утро туманное Робко встает над безмолвной столицею; Скоро проснется и солнце румяное Вместе с толпою рабов бледнолицею... В темных подвалах, в палатах блистательных Снова застонет нужда беспощадная - Бич всех людей идеально-мечтательных, Злая, больная, жестокая, жадная... Жаль мне вас, дети нужды истомленные, Жаль мне и вас, дети праздности чванные, Жаль мне и дни беспросветно-туманные, Жаль мне и песни, в тумане рожденные... Между 1889 и 1893 * * * Быть может, это — ночь меня околдовала, А может быть, я — к ней призвал все чары грёз… Ночь — полная лучей — стоит без покрывала, Сверкая звездами над купами берёз… Последней зеленью, последней красотою Гордяся перед ней, прохладой веет сад, — Как будто думою какой-то роковою, Как будто негою неведомой объят… Заря вечерняя померкла… Синей дымкой Окутало кругом деревья и кусты; И мнилось: в глубь аллей слетались невидимкой Угаснувшего дня негасшие мечты… И мнилось: шел я к ним — как путник запоздалый На дальний огонёк… И в тот же самый миг Казалось мне, что я мечтой своей усталой В их смысл загадочный таинственно проник… Вокруг меня вились и реяли все краски, Все звуки сумраком испуганного дня; А я — переживал мгновенья дивной сказки, И обнимала ночь крылами грёз меня… Сборник стихотворений «Черные розы» (1896) В белые ночи 1 Умолкни, шум! Гремит, не замолкая; Волной в окно врывается ко мне… А ночь идет, красой наяд сверкая, — Забыла ночь об отдыхе и сне!.. Но где же мрак? Но где же тени ночи? Они ль ползут стадами серых змей, — Что шаг, что миг — туманнее, короче… А ночь идет, и всё — белей, белей!.. Она глядит; она впилась очами В мои глаза, как бледная жена, Смущенная бессонными ночами, Раскаянья тоской поражена… Где ж звезды? Нет — лучисто-изумрудных, Сияющих отрадой и теплом Из тьмы ночей мечтательных и чудных, Будя в сердцах раздумье о былом… А эта ночь под белым покрывалом Скрывает быль житейской нашей тьмы И говорит о чем-то небывалом, И сеет рознь в смятенные умы… Не хочет спать гигант милльонноокий — Громадный город… Шум, немолчный шум… О, ночь! о, ночь!.. Открой мне смысл глубокий — Как смерть непонятый, как счастие далёкий — Разумный смысл твоих безумных дум… 2 Да, не весталка ты, бледная летняя ночь, В белый гиматий одетая, Всеми различно воспетая Грустного севера дочь… Ты — не весталка, беззвездная белая ночь!.. Слишком уж много томительной страсти в тебе — Страсти, любовь сожигающей, Вихрем в сердца набегающей, Вторя душевной борьбе… Много уж слишком чарующей страсти в тебе!.. Грезишь сама ты, иль грёзы таишь для других? Смутною чарой обвеяна, Зёрнами вся ты засеяна — Зёрнами грез огневых!.. Грезишь сама ты, иль грёзы вселяешь в других? Ты не даёшь мне забыться, красавица-ночь! Манишь к чему-то случайному, Новому, дивному, тайному, Сон от меня гонишь прочь… Тень — ты! Ты — призрак ночей роковых… Ты — не ночь!.. В вагоне Павлу Владим<ировичу> Засодимскому Несется поезд... Дым змеистый Клубами тает позади, Картиной яркой и лучистой Даль развернулась впереди... Ручьев серебряных извивы Мелькают всюду предо мной, Кустов щетинистые гривы Плывут зеленою волной; Водой размытые долины Хранят остатки снежных гор; Толпятся сосны-исполины, Взбежав на каменный бугор; Лучей полдневных позолота Слегка покрыла небеса, И мхом одетые болота, И темнокудрые леса... И ни начала, ни конца нет Гирляндам серых деревень, - Родная глушь невольно манит В свою задумчивую сень... Несется поезд... Обгоняя, Летит мечтаний бледный рой - Как птиц встревоженная стая Передрассветною порой... Что их влечет в простор лазурный, Что их зовет в немую даль? Затишья сонного печаль, Волненья ль прошлой жизни бурной?! Их не догнать! Из душных стен, На миг отрясши прах столицы, Летят, забыв недавний плен, Их окрыленные станицы... Куда летят? Зачем, к кому?! Не всё ль равно! Вернуться снова Им суждено в свою тюрьму От неба ясно-голубого, От этих ласковых долин, От хвойных стен лесов унылых, От грустных северных картин, Вдвойне больному сердцу милых... 10 мая 1892 В дороге I Ветер в вагон залетал легкой волною своей; Ветер в окно доносил все ароматы полей, В ясном сиянии дня Он собирал для меня Звуки шумливых лесов, краски безмолвных степей. Ширились думы мои; прочь от страданий земли Рвались они,- словно крылья у трепетных дум отросли; Сердце хотело расцвесть, В душу стучалася весть Близкая весть обо всем, что так долго таилось вдали… Яркая смена картин… Купол бездонных небес… Царство природы живой, полное вещих чудес, Полное тайн вековых, Духу народа родных… Здравствуй, приволье степей! Здравствуй, таинственный лес!.. II Светлеет тихая поляна Среди потёмных стен лесных, Как в бездне моря-океана Цветущий остров стран чужих. Пестрея россыпью цветочной, Волнами зыблется трава; По ней, в далёкий путь заочный, Бежит зловещая молва. Молва о том, что в тишь лесную Шум бледной жизни городской Несет тревогу роковую С ее недремлющей тоской. Нежданной вести отголоскам Русалки внемлют из кустов, Конца нет шорохам и всплескам В сени зелёных теремов… III Раздолье степи неоглядной, Лесистых пажитей простор! Картины ваши ловит жадно От них совсем отвыкший взор… О, Боже мой! Еще давно ли Я был прикован без цепей Ярмом томительной неволи К тюрьме безвыходной своей?!. Как я рвался к широким нивам, К степям привольным и к лесам!! И вот — в спокойствии счастливом Я приобщился их красам… Пусть мимолётно это счастье; Пусть мимоходом я в раю Своей мечты; пусть мрак ненастья Опять темнит судьбу мою, Но в этот миг одну лишь власть я Родной природы признаю!.. 1901 * * * В знойном сумраке черных очей — Столько тайн, схороненных глубоко Под покровом бессонных ночей, Опьянённых дыханьем порока!.. Но забыть все на свете готов Я пред бездною их непроглядной; Взгляды их говорят — больше слов, Эти взгляды моей ненаглядной… Подойдет, да посмотрит, — прощай, Молодецкая удаль и воля! С ней вся жизнь! В ней — и ад мой, и рай, Счастье, горе и вся моя доля!.. Друг мой, враг мой! Меня обними, Зазноби поцелуем горячим!.. Хочешь — жизнь у меня отними! Хочешь — вместе, от счастья, заплачем… Нет, гитару возьми, — пусть она Вместо нас всем на свете расскажет, Что нам счастья не выпить до дна, — Что в могилу оно с нами ляжет!.. Пусть все знают, что пламя ночей, Опьяненных дыханьем порока, Не сожгло ненаглядных очей, Схоронивших все тайны глубоко!.. Сборник стихотворений «Черные розы» (1896) В мире красоты I Темен этот мир для всех непосвященных И для всех непризнанных в него, — Темен тьмою бездн неперейденных, Необъятностью простора своего. Все, пред чем рассудок их немеет, Все — чего постичь им не дано, — Им не светит, их сердец не греет, Говорит туманно и темно… Жутко им в пределах беспредельных; Недоступен им таинственный чертог. Где царит в трех лицах нераздельных Чистоты невоплотимой Бог! Для рабов житейской мглы туманной Нет путей в свободный мир мечты, — Им он темен, светом осиянный, Мир — согретый солнцем Красоты!.. II И в этот век, безумный век, Жив Красотою человек!.. Незримым пламенем объята — Над дымным сумраком страстей, Над ночью темного разврата, — Где погибают без возврата, — Как солнце, чуждое заката, Она горит в сердцах людей, В сетях вражды — любовью брата. И в этот век, безумный век, Жив Красотою человек!.. Она — везде, во всей вселенной Горит негаснущим огнем Над мелкой прозой жизни пленной И остается неизменной, И в самом тлении — нетленной, Всегда, повсюду и во всем Неизъяснимо-сокровенной. III В ней — все прекрасное, все чистое, святое; В ней — вечная любовь; в ней — правда жизни всей; В ней — все цветущее земли, все неземное; В ней — примирение бушующих страстей. Она, одна она, в тумане жизни шумной Таинственных лучей сиянием светла; И тает перед ней в тревоге многодумной Безумства наших дней безрадостная мгла. Уходят в небеса высот ее вершины, Бездонней бездн морских — живая глубина, И шире всех степей широкие долины Ее безбрежного, неведомого дна. В ней вдохновенных дум волшебное мерцанье; В ней девственных надежд пленительные сны; В ней — незакатное сиянье Неотцветающей весны!.. IV Привет — искателям, идущим Путями, чуждыми для всех, Под смех невежд, под пошлый смех, К мечтам, бессмертию присущим! Привет — духовных сил вождям, Ведущим мысленные рати К неизреченной благодати, Недосягаемой страстям! Привет — осмеянным пророкам И всем непонятым толпой — К земле прикованной, слепой, Покорной мелочным порокам! Привет — рабов вражды врагам, — Всем — бывшим, сущим и грядущим! С любовью к Истине идущим В храм Красоты, в предвечный храм!.. 14 апреля 1899 г. С.-Петербург Сборник стихотворений «В лучах мечты» (1906) * * * В объятьях мира и свободы Живу — с мечтами заодно; Здесь человек в кругу природы Неисключимое звено! Он с ней одним дыханьем дышит, Свои печали ей несет, В ее громах гнев Божий слышит, В ее лучах восторги пьет. Поля, долины и озера, Холмы, зеленые леса… О, сколько чувствам здесь простора, Как близки сердцу небеса!.. 1906 В полях 1
Еду я, еду... Везде предо мной
Чахлые нивы родимые
Стелются мертвенно-бледной волной,
Солнца лучами палимые...
Колос пустой от межи до межи
Перекликается с колосом;
Нудится: кто-то над волнами ржи
Стонет пронзительным голосом...
Слышится ропот тревоги больной,
Слышатся слезы смирения, -
Это рыдает над нивой родной
Гений труда и терпения!..
2
Чутко дремлет в полях недожатая рожь,
С нетерпеньем жнецов дожидается;
Побурел-пожелтел шелковистый овес,
Точно пьяный от ветру шатается.
Нарядилась гречиха в цветной сарафан
И белеет над горными скатами....
Ветерок, пробегая хлебами, шумит:
"Будем золото гресть мы лопатами!.."
Солнце красное сыплет лад грудью земли,
Над рабочею ратью могучею,
Золотые снопы искрометных лучей,
Ни на миг не скрываясь за тучею...
Улыбается солнце... До ясных небес
С нивы песня доносится женская...
Улыбается солнце и шепчет без слов:
"Исполать тебе, мощь деревенская!.."25 мая 1892 * * * В стенах неволи городской Кончая хмурый день печальный, С какой безвыходной тоской Я вспомнил плеск реки кристальной, Повисший над обрывом сад, Берез развесистые сени, В старинном доме комнат ряд, Террасы шаткие ступени, Поля, луга... Как будто вдруг - Под стон озлобленной столицы - Перечитал мне старый друг Забытой повести страницы... Казалось мне: в степной глуши Я вновь живу, - поля родные Со мной беседуют в тиши И мне внимают как живые; И я люблю, люблю впервые, Всем юным трепетом души!.. Между 1889 и 1893 В толпе (Глуха, бесчувственна, слепа) Глуха, бесчувственна, слепа — Молчит шумливая толпа, Когда пред ней, среди руин Былым завещанных годин, Несет огонь страстей живых, Повитый сенью чувств святых, К полям таинственных долин Могучей думы властелин. Благоуханные цветы — Чужды толпе его мечты, Ей непонятен, ей далек Симфоний сердца дивный ток… Что ей певец, что ей гусляр. Когда фигляр, один фигляр Поддельным криком вызывал Ее восторгов бурный шквал!.. Толпа поймет, когда пред ней Начнет кривляться лицедей; Она вздрогнет и там, и тут, Когда идей крикливых шут, Надев мишурный свой венок, Провозгласит, что он — пророк, Что он — и свет, и соль земли… Внемли ж, толпа, ему, внемли!.. Но только — помни, что готов Для всех фигляров и шутов, Для всех избранников твоих Покров забвенья дум иных, В которых памятью людей Хранится мир живых идей, В которых брезжит вечный свет, Которым в жизни — смерти нет!.. 1906 В тумане Конст<антину> Михайл<овичу> Фофанову И вот опять ползут косматые туманы Из северных болот и сумрачных лесов, Покинув нехотя просторные поляны Для тесной суеты шумливых городов... Задернуты с утра какой-то мутной мглою Огромные дома, сады и острова, Гранитные дворцы над смолкшею рекою И в латах ледяных красавица Нева... И снова целый день по улицам туманным Брожу я, затаив в груди печаль свою, И - как больной в бреду - в своем кошмаре странном Ни близких, ни врагов кругом не узнаю... Худые, бледные, измученные лица Повсюду предо мной мелькают; из-за них Глядит в мои глаза туманная столица Зрачками мутными несчетных глаз своих... И думается мне: весь этот город шумный Внезапно заболел, и бред его больной, Сливаяся с моей тоскою многодумной, Звучит во мне самом и гонится за мной... 19 декабря 1891, С.-Петербург Вакханалия Берег отмели отлогий, Моря пенистый прилив; Ясный месяц круторогий Кроет лик Селены строгий В темной зелени олив. Храм Деметры — нив богини; Грот под сенью сикомор; Неба звездные пустыни; Вековечные твердыни Отступивших в сумрак гор. Розы, розы, розы всюду — Ароматный водопад. И — садов аркадских чудо — Грудой падает на груду Золотистый виноград. Плеск волны, свирели ропот, Сладкозвучный стон кифар, Элевзинской пляски топот; Затаенной страсти шепот Пробуждает Вакха дар… Вот он сам — плющом венчанный, Вечно юный Дионис, Светом счастья осиянный, Шумных пиршеств гость желанный — С пьедестала смотрит вниз. Вкруг него, рука с рукою, У внезапно стихших вод, Ослепляя красотою, Беломраморной толпою Вьется буйный хоровод. Разметав густые волны, Волны темные волос, Вот они, как в бурю челны, Мчатся — знойной жаждой полны, Переплетшись вязью лоз. «Эвоэ!» — звончей, звончее; Гаснут факелы у всех; Пляска-вихорь все быстрее, Клич вакханок все смелее, Все блаженней фавнов смех. Рвутся к морю вопли хора; Но все чаще, здесь и там, В знойном полыме задора За амфорою амфора, Пенясь, ходит по рукам. Прочь покровы! Громче, лиры! Бог любви — на помощь всем!.. Козлоногие сатиры, Вакханалии кумиры, Обезумели совсем. Тирсы сломаны; мастика Чуть горит в тени олив, И с улыбкой Вакх-владыка Внемлет зову страсти дикой, В камне статуи ожив. А из волн холодных моря Песня новая звучит: То, земным восторгам вторя, Гимн небес поют Авроре Хороводы нереид… Сборник стихотворений «Черные розы» (1896) * * * Венок цветущих иммортелей, В своей печальной красоте, Висит под сенью старых елей На покачнувшемся кресте. Но безымянная могила Молчит про то, кто в ней зарыт, О ком молва не сохранила Ни лжи, ни правды в камне плит. Но может быть, и здесь витала Недавно фея светлых грез И холм надгробный орошала Святою влагой чистых слез: Обросший мохом крест убогий - Соперник памяти людской, Могильных сводов сторож строгий, Увенчан любящей рукой... Всесильна вечностью своею Слепая смерть, но всё же власть И сила есть у нас над нею: Та власть - любовь, та сила - страсть! Под балдахином хмурых елей О них гласит моей мечте Венок печальных иммортелей В своей цветущей красоте... Сентябрь 1892 * * * Весь храм сиял и заливался звоном.. Убогой странницей вошла тоска моя И встала в уголке, от всех себя тая, В своем неверии уныло-похоронном. А между тем и причт, и сладкогласный клир, В прозрачных облаках кадильного тумана, Друг другу вторили так радостно – «Осанна!», Как будто Царь царей опять вступил в наш мир... Кончалась утреня... С поникшей головою Я грустно шел домой... А в трепетной груди Росла волною песнь... И слышал я: «Гряди, Гряди, о Тихий Свет, ко всем объятым тьмою!..» Влюбленные фавны (Из классического мира) Каждый день румяным утром За белеющею виллой Появлялась дочь архонта, Словно призрак легкокрылый. Чуть с востока выплывала Розоперстая Аврора, Ключевой водой поспешно Наполнялася амфора; И на мраморных ступенях, За плющом темно-зеленым, Заглушался шум потока Страстным шепотом влюбленным. Стороною пробирался Вслед затем пастух кудрявый; Выбегал за ним неслышно Из засады фавн лукавый. И - счастливцу подражая - Обращался к деве страстно, О любви своей кипучей Говорил ей, но - напрасно... Утром - новое свиданье... Но соперника однажды Сговорились фавны злые Отучить навек от жажды, - Сговорились втихомолку И красавца усыпили Сонным зельем так, что спит он В преждевременной могиле. С той поры не видно больше У источника свиданий, С той поры не слышно фавнам Упоительных лобзаний... Всё прошло, хотя, как прежде, В час, когда спешит Аврора На восток, водою снова Наполняется амфора, И в тени плюща заметен, За белеющею виллой, Над источником холодным Тот же призрак легкокрылый. Взор у дочери архонта Полон жгучей, страстной муки, И сидит она, на мрамор Опустив бессильно руки. "Изменил тебе коварный!" - Шепчет фавн с усмешкой едкой, Приютись у водоема За зеленой зыбкой сеткой. Но напрасно козлоногий Ей твердит любви признанья - Не глядит она на фавна, Вся в истоме ожиданья. Лепет струй воды прозрачной - Мелодично-музыкальный - Для нее звучит мотивом Милой сердцу песни дальной; И сидит она - безмолвна, Словно призрак легкокрылый, - Над источником певучим, За белеющею виллой... Между 1889 и 1893 Вниз по Волге Какая ширь, какая даль!.. Не потому ль, не оттого ли Так жадно просит сердце воли, И так томит его печаль?!. Так вот и кинулся бы птицей Туда — за дальний кругозор, Где в безднах неба тонет взор — Над Волгой, русских рек царицей… Нет! Это чувство — не печаль: С ним повстречался я впервые… Привет — тебе, родная даль! Тебе — могучая стихия!.. Во дни безвременья Ослеп наш дряхлый век, и, как слепец несчастный, Бредет он наугад, окутан дымной тьмой; И кажется ему весь божий мир прекрасный Огромною тюрьмой... Ни солнце Истины на небе мирозданья, Ни звезды яркие Добра и Красоты Не светят для него, - не льют благоуханья Живой Любви цветы. Забыл наш хмурый век надежды молодые, Не вспомнить старику о радужных мечтах, - Встречает он теперь все радости земные С печалью на устах. Больной, угрюмый век, - бредет впотьмах несчастный, И некому слепца седого довести Рукою любящей, рукою смелой, властной До нового пути. А этот новый путь лежит так недалеко; Над ним не меркнет свет борьбы с житейской тьмой; И мир, вокруг него раскинувшись широко, Не кажется тюрьмой... <1894> Во тьме Все тьма да тьма… А жизнь больная Мне о рассвете говорит… Слепая, бледная, глухая — Она все солнца ждет, сгорая; А солнце, солнце — не горит! Нет жизней двух, как нет двух истин Но ведь не все ж на свете ночь… Зажгися, день! Приди помочь! Мрак мне давно стал ненавистен… О, ночь! О, жизнь! Уйдите прочь!.. Сборник стихотворений «В лучах мечты» (1906) Водяной Выплыл седой воевода, Данник морского царя, — Смотрит: в реку с небосвода Льется заката заря; Смотрит и черную думу Думает хмурый старик… Берегу шепчет без шуму Мягкий, пушистый тростник: Знаешь ли, берег родимый, Что за печаль, за тоска Гложет, как зверь нелюдимый, Сердце того старика? Помнят и волны речные, Как здесь красотка жила, — Косу тогда лишь впервые На две она расплела. В целом теперь околотке Нет у нас больше такой Резвой певуньи-красотки С пышною русой косой. Как в хороводе, бывало, Песню она заведет, — Сводит с ума запевало Весь православный народ. Всех красотой полонила… Не поддавался отец, — Ломит соломинку сила, Свёл с чужаком под венец! На диво справили свадьбу, Пир был на славу… А там Стал собираться в усадьбу Муж и — не верит глазам. Сгинула… нет молодухи; Ищут все, сбилися с ног Все — до прабабки-старухи; Где — никому невдомёк!.. Ну, а она по задворкам Дальше, да дальше с села: Шла по ложбинам, по горкам, К омуту прямо пришла… Девичью волю-свободу Крепко любила она, — Перекрестилась — да в воду И не всплывала со дна… Стар Водяной, ну а все же Не устоял перед ней: Понял старик, что дороже В жизни всего для людей. Стал он ее со слезами К дряхлой груди прижимать, Нежными тешить словами, Словно родимая мать: «Дитятко! — молвит. — С тобою Весело будет нам жить, Будешь довольна судьбою, В жемчуге станешь ходить!..» Только хотел он с добычей Плыть в свой подводный приют Тешиться лаской девичей, — Видит — две лодки плывут… Смотрит, а в белые груди Кто-то вцепился багром; Видит — осилили люди… «Так не расстанусь добром!..» Мертвое тело красотки К мужу пришлось отнести… В целом теперь околотке Новой такой не найти! «Да, не найти!..» Звонким смехом Вдруг засмеялся тростник… Берег откликнулся эхом: «Пусть, мол, поищет старик!» А над широкой рекою Думал-гадал Водяной, Волны покрыв головою, Точно огромной копной… Вдаль он смотрел, на дорогу, Словно кого поджидал… А уж восток понемногу Утренней зорькой пылал… * * * Вся даль окутана туманом, Бледны — как призраки — леса; Зловещих туч угрюмым станом Заполонило небеса. Днем — солнце скрыто сизой дымкой, Ночь — звезд не теплят алтари; И утро всходит невидимкой, И вечер гаснет без зари. День — дня грустней!.. А песен звуки Волной из сердца рвутся в даль… Так — слезы горькие разлуки Рождают светлую печаль. 1909 * * * Вчера весь старый сад сверкал лишь наготой; Ночь, только ночь, прошла и утро заблистало, — Проснулось солнышко, умылося росой И в молодой листве лучом затрепетало… В светло-зеленый свой оделися наряд Березки белые у серого забора И шелестом своим как будто говорят, Что возродится все в родной природе скоро… Как свеж их аромат, как девственны оне, С какою любовью льнет к ним ветерок залетный! Как весел лепет их о солнце, о весне, Бог ведает о чем — их лепет беззаботный!.. Сегодня каждая из них совсем не та, Какой еще вчера на Божий мир глядела… Ведь даже лиственниц столетняя чета — И та, взглянув на них, совсем помолодела!.. Сборник стихотворений «В лучах мечты» (1906) Гигантские чаши Котловины между гор - что чаши, Зеленым вином налитые с краями... Где места привольнее и краше? Что красой сравнится с Жигулями?!. Высоко взобрались на шиханы Темных сосен траурные гривы; Низко-низко на берег песчаный Плещут волн, певучих волн приливы... По буграм - разросся лес дремучий; По-над лесом - гребни да утесы... Каждый раз, над ними встретясь с тучей, Ветер ей об них расчешет косы, Словно хмельный, ходит Жигулями... А они - всё выше да всё краше... Ходит ветер валкими шагами, - Ходит он от чаши к новой чаше, Зеленым вином наполненной с краями... Между 1893 и 1895 * * * Глубокое море, — Лазурно-спокойно безбрежное море души, Когда она дремлет в блаженной тиши, Когда от нее далеко и тревога, и горе… Спокойное море, — Обманет оно безмятежной своей синевой, Пред бурею дремлет оно иногда, пред грозой; В нем чувства клокочут в немолкнущем споре!.. Безбрежное море, — Окутано море души в златоцветный туман, Вливаясь волнами в шумливый страстей океан — В безвестной дали, на далёком просторе… Бурливое море, — Оно корабли нашей жизни бросает на выступы скал; И бьет их, и топит в пучине бушующий вал, Как будто с разладом слепым в заговоре… Где счастье, где горе? Где пояс затишья, и где полоса вечных бурь?!. Не скажет твоя опенённая тайной лазурь, Бездонное море души, необъятное море!.. Сборник стихотворений «Черные розы» (1896) Голубые глаза Чуть дождь перестал, чуть замолкла Дышавшая смертью гроза, — Глядятся в лазурь, улыбаясь, Цветов голубые глаза. Давно ли, склоняя головки, Они укрывались в траве? Давно ли в испуге внимали Небесного гнева молве?.. Полнеба пылало пожаром, Сгущалась зловещая тьма; Казалось, при каждом ударе Земля разверзалась сама… Сходилися черные тучи, Как воинств несметных ряды, — Друг с другом сшибалися в схватке И гибли в разгаре вражды… Не ливень лил, целые реки На землю струились из них, — Как будто залить все хотели Волнами потоков своих… Но вдруг — во мгновение ока И ливень затих, и гроза, — И солнце улыбкой встречают Цветов голубые глаза… И в сердце у нас — как в природе — Есть ливни, есть грозы свои, Над ним те же тучи проходят И молний змеятся струи… В нем также пылает порою Губительной страсти пожар; В испуге оно замирает, Заслышав громовый удар… И кажется сердцу невольно, Что больше спасения нет, Что жизнь омрачилась навеки, Что гаснет последний в нем свет; Что больше бороться нет силы С восставшей на счастье враждой. Что миг, только миг — и бесследно Погибнет оно под грозой… Но чуть стихнет ливень печали, Чуть смолкнет страданий гроза, — Улыбку шлют небу мечтаний Надежд голубые глаза!.. 1906 Два солнца Посвящается А. А. Лукьянову 1 Мира светило прекрасное, Всем ты и любо, и дорого! Солнышко красное, Греешь ты друга и ворога!.. Сёстры твои богоданные С золоторусыми косами — Зори румяные — Вспоены вешними росами… Солнцевы детки игривые — Братья-лучи искрометные, Искры гульливые, Каждому взору приметные… Дождь ли, ненастье нагрянуло С бурей, с грозой, с непогодою, — Солнышко глянуло — Сгинуло горе невзгодою!.. Солнце, светило могучее, Вечно — и ясно, и молодо; Жизнью, живучее, Веет на смерть в царстве холода! Избранных нет у прекрасного: Создано солнце для всякого, — Счастье бессчастного, Греет весь мир одинаково!.. 2 …Солнце на небе одно; на земле же ещё есть другое — Тоже светило прекрасное, Знойное, ясное, — Миру туманному свет возрождения — солнце второе!.. Всходит над жизнью оно, — те же всходят с ним алые зори, Счастья земного ровесницы, Сестры-кудесницы; Света, огня и сиянья в них целое морюшко-море!.. Солнце второе! С земли ты на небо нежданно уносишь Силой лучей заколдованных Всех очарованных; Только ты жертв непосильных за счастье небесное просишь!.. Полымя пышет в тебе; но иным — от него холоднее. Духу людей своевольному, Сердцу бездольному — Светишься, красное солнышко, ты иногда, и не грея!.. Яркое пламя твое сожигает порой беспощадно Счастье чужое попутное. Солнце минутное, К лону бессмертия, к вечности рвешься ты слепо и жадно!.. Солнце земное — любовь… Но не всякий в нем счастие встретит: Сердцу оно и приманчиво, Только — обманчиво… Солнце второе — любовь — не для всех одинаково светит!.. Сборник стихотворений «Черные розы» (1896) Другу Пускай на лжи построенная ложь Клеймит тебя суровым приговором, Взирай на жизнь спокойным, светлым взором И — в сердце светоч Истины найдешь! Была бы только чистая мечта Сродни твоей душе любвеобильной, — При ней и злоба скажется бессильной, Пред ней утратит яд свой клевета!.. * * * Если в мгновенье тоски роковой Сердце твое вдруг сильнее забьется, Если в душе, усыпленной средой, Чувство живое нежданно проснется И, обо всем позабыв, Бросишься ты на призыв К бурям и грозам борьбы Против всевластной судьбы, - Милый мой друг, под тревожной грозой Не вспоминай ты, встречая невзгоды, Тихого счастья бесстрастные годы: Мертвому - мертвый покой!.. Если - измученный тяжкой борьбой - Ты, без трофеев, увенчанных славой, С сердцем изнывшим, с разбитой душой, С поля далекого битвы кровавой Снова вернешься сюда, К пристани мирной труда, - С гнетом бессилья в груди, С мукою ран впереди, - Милый мой друг, не клонись головой И не рыдай у бескрестной могилы, Где схоронил ты кипучие силы: Мертвому - мертвый покой!.. 1889, Симбирск Жигули ...Жигули, Жигули!.. И - опять предо мной К облакам вознесли Горы лес вековой. Взоры верхом скользят - От скалы до скалы, Где лишь тучки парят Да ширяют орлы. Люб им Волги простор - Белопенная гладь, Зеленеющих гор Красота-благодать. Здесь пред ними встает За курганом курган, Где (гуторит народ) "Думу думал Степан", Где бессудным судьей Разин правил свой суд, Где о воле родной Бури песни поют... Июнь 1896 * * * За оскорбленных и униженных За всех неправдою обиженных – Молюсь Тебе, о Царь земных царей! Во глубь их темного страдания Луч животворный упования Хоть на мгновение пролей! За всех озлобленных невзгодами, С дороги сбитых непогодами Идет к Тебе души моей мольба: Дай выйти им на путь спасения, Дай им познать день возрождения Освобожденного раба! За всех безверием страдающих, Твоим заветам не внимающих, Молюсь Тебе, за них страдая сам: Прощавший – всеми осужденному, Отверзший взор слепорожденному! Дай видеть свет и тем слепцам!.. Задумалась!… Она — задумалась…
О чем ее мечты?
Что это на неё за думы налетели?!.
Вчера, еще вчера, в душе у ней алели
И зори первые, и первые цветы…
Она не знала дум, она — без них цвела;
Ее весна была полна благоуханий —
Весна беспечных грёз и девственных желаний,
И не было ясней прекрасного чела…
Моложе всех подруг она казалась нам, —
Как лилия — чиста, наивна — как ребенок;
И был так искренен, так детски мил и звонок
И голос девушки, и смех по временам…
Она любила сад, богатый тенью сад,
И часто в летний зной — отдавши дань веселью —
Сбегала легкою, проворною газелью
Туда, где опьянял жасминный аромат…
Нарвав себе букет, она в глуши аллей
Бросалась на траву, сомкнув на миг ресницы;
И звонким щебетом вели с ней речи птицы,
И листья шелестом беседовали с ней…
Дитя… О, нет, она — была уж не дитя!
И взором жгучих глаз, и стройною фигурой,
И пышною своей косою белокурой
Она могла с ума свести, и не шутя!..
«О, я — не увлекусь! Хоть будь сам Аполлон! —
Смеялася она порой над нашим братом. —
За тридевять земель и в царстве тридесятом
Царевич мой живет; он — сердце взял в полон!..»
Смеялась и цвела — цветами красоты…
Но вот, над книгою склонилась — не читая…
И думы к ней летят; и всё растет их стая…
Задумалась…
О чем, о ком ее мечты?!.* * * Зазвенели весенние песни, Вешний шум раздался по лесам, Первый дождь пролился над полями, Проглянули цветы по лугам. Жаркой лаской весеннего солнца Заалели — горят небеса, Загляделась в речные затоны Берегов молодая краса. Распушилась кудрявая верба, Зеленеется гибкий тальник, Вьются бабочек пестрые стаи, Лебединый послышался крик… Жизнь растет, жизнь истомою дышит, Жизнь весеннею негой влечет, Воскресают мечты, воскресают, Сердце — песнями счастья цветет!.. 1906 Золотое сердце В. П. Быстренину …Сердце-то ведь, сердце было — золотое! Им она страдала, им — любила вдвое… Не взыскал Господь бы горькою напастью, — С эдаким-то сердцем — путь-дорога к счастью, — К счастью, о котором первые мечты В мире зацветают, что в саду — цветы!.. Золотое сердце! Не рукам железным Мудровать бы в жизни над тобой — болезным!.. Да как раз попало ты в такие руки, — На безвольи вволю натерпелось муки… Не разбилось сердце, — всё его, дотла, Доля горевая в год один сожгла… И любил, любил ведь он тебя, пожалуй, — Был жене муж верный, был и добрый малый. Да вот подвернись же людям незадача: В том-то недохватка, в этом — недостача: От любви до горя и рукой подать, Если доля станет мачеха — не мать!.. Бог благословил вас, зажили сначала Вы ладком, — недаром вас любовь венчала… Только вдруг — костлявой, злобною рукою Бедность постучалась в двери к вам с тоскою… Ссоры, да раздоры — с ней к вам на порог; Что ни день — обида, что ни час — попрёк!.. Если не задастся, и не жди добра ты: Выживут невзгоды мир-любовь из хаты! Чем ни дальше — больше, что ни больше — хуже: Друга потеряла ты в любимом муже… А от слов он скоро к делу перешел, — Правду молвить — стал он на руку тяжел!.. Чуть беда стрясется, — виноват в ней кто же, Как не та, что в мире всех милей-дороже?!. Много ты терпела, да любила — вдвое… Сердце-то ведь, сердце было золотое!.. Стоит ли, возможно ль и о том жалеть, Что не разменялось золото на медь?!. Неразменно сердце у бедняжки было, — Тратилась-менялась на бессилье сила! Красота с ней вместе вяла-пропадала, — Извелась в конец ты с самого начала… А любовь не гасла, — в гроб с тобой легла, Словно в небе солнце красное светла!.. Синий лед, Невою, с Ладоги холодной Шел в тот день, когда ты сделалась свободной — От тяжелой доли, от руки железной… «На кого ж остался ты-то, мой болезный!» — Кинулась ты к мужу, точно к сыну мать, — Крепко не хотелось навек покидать!.. Кончилась… Зарыли, там — где голи много Схоронилось в землю милостию Бога… Залил муж дешевкой горе дорогое… «Экое ведь сердце было золотое!..» — Он рыдал, последний свой пропив пятак… Пьяными слезами стал богат бедняк!.. Сборник стихотворений «Черные розы» (1896) Из осенних набросков Сегодня целый день бродил я по лугам, С двустволкою в руках... Знакомые картины Мелькали предо мной... Пестрели здесь и там Усадьбы серые: дымилися овины На гумнах у крестьян; по берегу реки Ютилось на горе село с убогим храмом; Паслись по озимям стада-особняки; Обманывая глаз, на горизонте самом Зубчатою стеной вставал сосновый бор, И летом, и зимой хранящий свой убор... На всем заметен был истомы грустной след... Угрюм, печален вид природы сиротливой Осеннею порой, - а всё ж иной поэт Найдет ее подчас и пестрой, и красивой!.. Его пленит собой узорная гряда Курчавых облаков на бледном небосводе, Излучина реки; быть может, иногда И самая печаль, разлитая в природе... Она его душе мечтательной сродни: В ней - отголосок дум, желаний и волнений, Она исполнена тревоги, как они, Она таинственна, как своенравный гений Певца-художника... Невидимая нить Привязывает к ней природы властелина, И - с ней наедине - способен он забыть Минуты горькие, часы тупого сплина, Обиду кровную, лишений тяжкий гнет, Измену женщины, грядущих дней тревогу, - Его упавший дух невольно оживет, Больная мысль найдет желанную дорогу... Куда ни кинет он пытливо грустный взгляд - Мелькают образы, плывут живые тени; Повеет ветерком - неслышно налетят Все спутники его минутных вдохновений; Тут рифмы звонкие ласкают чуткий слух, Здесь строфы мерные сплетают ряд созвучий, А там - растет мотив... И вмиг воспрянет дух, И сердце застучит, и стих готов летучий... ...Так вот и я с утра до вечера бродил По берегам реки, среди родной природы... Забывши о ружье, нередко я следил За стаей вольных птиц, прорезывавших своды Тяжелой мантией нависших облаков, Терявшихся вдали, в таинственном просторе; И крикнуть был порой, смотря им вслед, готов: "Снесите мой привет за радужное море!.." . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Лишь поздним вечером вернулся я домой, С пустою сумкою, измученный, усталый... Казался город мне огромною тюрьмой, И грудь была полна тоскою небывалой; Душа опять рвалась от каменных громад На волю, на простор... А сердце в песню муки, В больную песнь любви, слагало наугад Природой серою подсказанные звуки... 6 октября 1890 * * * К пустынному приволью Склонился небосклон; Душистый воздух смолью И зноем напоен. Ни зверя и ни птицы Среди прямых стволов; Над ними - вереницы Жемчужных облаков. Пески, да мхи, да хвоя В безлюдной стороне. Предчувствие покоя - В природе и во мне!.. 22 июля 1896 Карнавал Южные картинки
1
Огни, цветы и маски,
Пьеретты и Пьеро...
Алмазы, а не глазки;
Не смех, а серебро!
Лукавый Мефистофель
К наивности самой
Склоняет резкий профиль,
Обвив ей стан рукой.
Глядят полишинели
На них со всех сторон -
Под вздох виолончели,
Под скрипок томный стон...
Мандола, мандолина,
И флейты, и фагот;
И ширится картина,
И вихорь-вальс растет...
Не слушая оркестра,
Несется пестрый бал,
И правит им маэстро -
Веселый карнавал...
2
То площадь или море?
И смех, и крик, и гул,
И пламя в каждом взоре,
И на сердце разгул.
Плащи, мантильи, маски,
Пьеретты и Пьеро, -
Смешалось в буйной пляске
Всё шумно и пестро.
Блестят с балконов взоры;
Цветов и фруктов град
Посыпали синьоры
В летучий маскарад.
За ними - и confetti
Ударила картечь...
Монтекки с Капулетти
То не ведут ли речь?!.
О нет! Борясь с истомой,
На свой турнир созвал -
С враждою незнакомый -
Весь город карнавал...22 января 1895 Красная весна Посвящается
Петру Васильевичу Быкову
1
То не белая купавица
Расцвела над синью вод -
С Красной Горки раскрасавица
Ярью-зеленью идет.
Пава павой, поступь ходкая,
На ланитах - маков цвет,
На устах - улыбка кроткая,
Светел-радошен привет.
Красота голубоокая, -
Глубже моря ясный взгляд,
Шея - кипень, грудь высокая,
Руса косынька - до пят.
Летник - празелень, оборчатый -
Облегает стройный стан;
Голубой под ним, узорчатый
Аксамитный сарафан...
За повязку, зернью шитую,
Переброшена фата:
Ото взоров неукрытою
Расцветает красота...
Ни запястий, ни мониста нет,
Ожерелий и колец;
И без них-то взглянешь - выстынет
Сердце, выгорит вконец!
Следом всюду за девицею -
Ступит красная едва -
Первоцветом, медуницею
Запестреет мурава.
Где прошла краса - делянками
Цвет-подснежник зажелтел;
Стелет лес пред ней полянками
Ландыш, руту, чистотел...
В темном лесе, на леваде ли,
По садам ли - соловьи
Для нее одной наладили
Песни первые свои...
Чу, гремят: "Иди, желанная!
Будь приветлива-ясна!
Здравствуй, гостья богоданная!
Здравствуй, Красная Весна!.."
2
Знай спешит, идет без роздыху
Раскрасавица вперед:
От нее - волной по воздуху -
Радость светлая плывет.
Птичьи песни голосистые
Переливами звенят,
Травы-цветики душистые
Льют медвяный аромат.
Сыплет солнце дань богатую -
Злато-серебро лучей -
В землю, жизнью тороватую, -
Ослепляет взор очей;
Проникают в глубь подземную.
Чудодейно-горячи, -
Выгоняют подъяремную
Силу вешнюю лучи.
Выбивает сила волнами,
Расплывается рекой, -
Силу пригоршнями полными
Черпай смелою рукой!
Набирайся мочи на лето
По весне, родимый край!
Всюду силы столько налито, -
Сила плещет через край!..
То не заревом от пламени
Утром пышет даль, горя, -
В зеленеющие рамени
Льются золота моря.
Лес дремучий, степь раздольная,
Хлебородные поля, -
Дышит силой вся привольная
Неоглядная земля...
Что ни день - то ароматнее
Духовитые цветы;
Что ни пядь - всё необъятнее
Чары вешней красоты...
Всё звончей, звончей крылатая
Песня в честь ее слышна:
"Расцветай, красой богатая, -
Царствуй, Красная Весна!.."
3
В полном цвете раскрасавица,
Заневестилась совсем, -
Всем купавицам - купавица,
Алый розан - розам всем!
Закраснелся лес шиповником,
В незабудках - все луга,
Розовеет степь бобовником;
В небе - радуга-дуга.
Время к Троице... Далёко ли
Праздник девичий - Семик!
По низинам ли, высоко ли -
Всюду зелен березник...
Заплетать венки бы загодя
Красным девушкам себе, -
Уж гадать пора на заводи
О негаданной судьбе!
Ветлы - полны черным галочьем;
Возле ветел, в тальнике,
Ночью выкликом русалочьим
Кто-то кличет на реке...
Впрямь - русалки по-над водами
Пляс заводят по ночам,
Тешат сердце хороводами
На соблазн людским очам.
То они порой вечернею,
Выплывая там и тут,
Над водой, повитой чернию,
Зелень кос своих плетут...
Семь ночей - в Семик - положено
Вспоминать былое им, -
Так судьбою наворожено,
А не знахарем мирским!
Семь ночей им - в волю вольную
Петь-играть у берегов,
Жизнь посельскую-попольную
Зазывать к себе с лугов...
И по логу неоглядному
Семь ночей их песнь слышна:
"Уступай-ка лету страдному
Царство, Красная Весна!"20 апреля 1895 Круговорот Летят часы... За ними вслед - Как призрачная тень - Бежит зари вечерней свет, И гаснет шумный день... И меркнет день... И ночь кругом. И ночь, и мрак, и тишь. И сном больным, тревожным сном, Ты грезишь, а не спишь... Уходит ночь за грани гор, Проснулися поля, В - волшебный утренний убор Оделася земля... Заря румяная горит На бархате небес; Росой посеребренный щит Встряхнул зеленый лес... И - разогнав обрывки туч В синеющую даль - Прорезал солнца знойный луч Ночных небес эмаль... Опять растет в груди порыв, Опять томит покой, Опять хандра, опять прилив Тоски моей больной... Между 1889 и 1893 Лес в половодье Все озера, озера, озера — Под наметом дремучего бора; Впереди, по бокам, позади, — Нет конца им, куда ни гляди!.. Подошла, невзначай подступила Полых вод неоглядная сила, — Набежала из талых снегов С обогретых весною бугров… Кедры старые дремлют рядами Над пришедшими в гости водами, — Словно думают думу они Про тяжелые зимние дни… Хмурых сосен столетних вершины Поседели от давней кручины, — Им напомнила гостья-вода, Что у них за плечами — года… Стройных елок стоят вереницы, Как весной на селе молодицы, — Любо им любоваться собой В тихоструйной воде снеговой!.. Не одной, не одной-то весною Веет, — веет родной стариною, Старой былью родимых былин Бор — седой богатырь-исполин… Так и думаешь: выйдет косматый Русских сказок герой бородатый, Сам хозяин лесной — Лесовик, Матерой, коренастый старик… Выйдет, точно из вражьего плена, Вровень с лесом, в воде по колена, — Да как гаркнет за ближней сосной: «Просыпайся, народец лесной!..» И на окрик его, хороводом Поплывут по синеющим водам, Покидая свой зимний притон, Все русалки — в зеленый затон; И раздастся на все-то озера, В тишине заповедного бора, Безо всяких нежданных помех — Переливный русалочий смех… Листопад Тише падайте на землю, Песни горя и труда — Листья дерева, что цвета Не видало никогда! Ветром сорванные листья, Провозвестники зимы, — Тише падайте на землю: В ней — хороним счастье мы!.. Микула Песня о старом богатыре
СКАЗ ПЕРВЫЙ
Стародавние былины,
Песни родины моей!
Породили вас равнины,
Горы, долы, даль полей.
Ширь, размах, захват глубокий -
Всё звучит в вас, всё поет,
Как в забытый край далекий -
В глубь былых веков зовет...
Песнотворцев древних ладом
Убаюкивает слух,
Дышит зноем, веет хладом
Струн гусельных русский дух.
Вижу я: седое время
Восстает в лучах зари;
Вижу - едут, стремя в стремя,
О конь конь, богатыри.
Шишаки, щиты, кольчуги,
Шестоперы, кистени,
Самострелы, шелепуги,
Копий лес... В его тени -
Волх Всеславьевич с Добрыней,
Ставр, Поток, Алеша млад,
Стар Илья - седой, что иней,
Всем хоробрым - старший брат;
А за ним - еще, еще там
Богатырь с богатырем;
Все стоят стеной-оплотом
Перед вражьим рубежом.
Словно сталь- несокрушимый,
Окрыленный духом строй...
Кто же в нем из всех любимый
Богатырь заветный мой?!.
СКАЗ ВТОРОЙ
С непокрытой головою
И с распахнутой душой -
Он встает передо мною
Из-за дали вековой.
Вон он - мощный и счастливый
Сын деревни и полей!
Ветерок, летя над нивой,
Треплет шелк его кудрей...
Нет копья, меча-булата,
Каленых-пернатых стрел;
И без них бы супостата
Наземь грянуть он сумел, -
Да, о том не помышляя,
Знай свершает подвиг свой,
Сам-друг с лошадью шагая
За кленового сохой.
Пашет он, каменья, корни
Выворачивая прочь;
Что ни шаг - идет проворней,
Могутнеет сила-мочь.
Посвист пахаря в далеком
Слышен во поле кругом;
Не окинуть сразу оком
Новь, им вспаханную днем!
А сохи его кленовой
Не взяла и Вольги рать;
Сумки ратая холщовой
Святогор не смог поднять!
Не живал он в неге-холе
Княженецкого кремля, -
Нет, Микулу в чистом поле
Любит Мать Сыра Земля...
СКАЗ ТРЕТИЙ
Мать Земля Микулу любит,
До сих пор Микула жив,
И ничто его не сгубит
Посреди родимых нив.
День за днем и год за годом
Он крестьянствует века,
Ухмыляется невзгодам,
Счастлив счастьем бедняка.
И зимой теплы полати,
Коль не пусто в закромах;
Светит свет и в дымной хате,
Просвет есть и в черных днях!
День красен: пирушки правит,
Мужиков зовет на пир;
И Микулу-света славит
По Руси крещеный мир.
Чуть весна на двор - за дело:
Селянина пашня ждет!
Только поле зачернело -
Там Микула... Вот он, вот -
С непокрытой головою
И с распахнутой душой,
Держит путь свой полосою
За кленового сохой.
Шелест ветра, птичий гомон
И весенний дух цветов -
Всё, с чем вёснами знаком он
С незапамятных веков, -
Всё зовет его в одну даль -
В даль полей, в степную ширь;
И, сохе вверяя удаль,
Знает пахарь-богатырь,
Что за ним-то - вдоль загонов
Идут родиной своей
Девяносто миллионов
Богатырских сыновей!..15 января 1896, С.-Петербург На ковре-самолёте 1 Снилось мне, что чьей-то волей Мы с тобой превращены, Вместе с нашей скромной долей, В двух героев старины… Снилось мне: ты — Царь-Девица, Я — Иван-Царевич твой, — Что с тобой — любовь, жар-птица, Гусли струнные со мной… На ковре — на самолёте В неразгаданную высь, В нашем сказочном полёте, Вместе с ветром мы неслись… Выше всех кремлей и башен Был наш путь в безвестный край; Был расшит и разукрашен Соболиный твой шугай… Днем — от солнца мы с тобою Укрывалися фатой; Ночью нам светил звездою Твой кокошник золотой… Развевалась в синей дали Цареградская фата: Алой зорькою пылали Молчаливые уста… Убаюканные снами — Мы любили глубоко; Наше счастье было с нами, Наше горе — далеко… 2 Снилось: мы плывем над морем На ковре, как в челноке, И, шутя, с судьбою спорим — От пучины вдалеке… Я, над бездною морского Наклоняючись, пою, Теша песней удалою Лебедь белую мою… Здесь — в выси небес лазурной Нет врагов и нет друзей, Нет волнений жизни бурной, Нет бунтующих страстей. Нет следа былой тревоги, Так свободно дышит грудь; Нет указанной дороги, Всюду нам — открытый путь… Небо синее над нами; А под нами, там — вдали, Словно чайки, парусами Забелелись корабли… Здесь с тобой мы знали оба, Что бессильны навсегда Против нас лихая злоба, В дружбе скрытая вражда, — Что непрошеным участьем Не отравят каждый час — Нашим счастьем, тихим счастьем, Попрекающие нас!.. 3 Снилось: плавал на просторе Наш волшебный самолет; Глубоко синело море, Глубже — неба синий свод… Брал я гусли — струны пели Про любовь мою без слов, Звуки пташками летели Выше тучек-облаков… Жарким взглядом я впивался В глубину твоих очей, — В них с мерцаньем дня сливался Знойный мрак немых ночей… До колен змеёй сбегая, По плечу вилась коса — Темно-русая, густая, Воли девичьей краса… Слышал я, как о соболью Душегрейку у тебя Сердце билось, сладкой болью Замирая и любя… Охватив меня рукою, Припадая на плечо, Ты уста мне жгла порою Так безумно горячо, — Что, забыв о незадаче Нашей жизненной весны, Были счастьем мы богаче Всех героев старины… На разных берегах I О, кто это призрачной тенью в пустынной аллее Скитается ночью безлунною? Чья песня вдали прозвенела, звучит все грустней и грустнее Любовью — как жизнь — многострунною?!. О, что ж это ярко в мерцающем сумраке светит Слепому — как счастье — желанию? О, радость! О, счастье… Я понял: любимое сердце ответит, Ответит — страданьем страданию!.. II Как будто из мира теней бесприютно блуждающих, Как будто от тысячи тысяч сердец, безысходной печалью сгорающих, Твой голос ко мне долетал. Но зной этих глаз, утомленных блаженной истомою; Но эти слова — с их пленительной ложью знакомою; Но груди вздымавшейся трепетный вал? В них — чудную сказку о жизни земной я читал! То вся ты казалась преступной весталкою страстною, Вся страстью дышала, но страстью — Божественно властною Над волей жрецов Красоты… То словно дыханье мороза над речью бесстрастною реяло, И холодом северной ночи на всех от тебя так и веяло, От каждого слова, от каждой черты… Загадка живая! Таинственный призрак! Скажи мне: кто ты?!.. III Сгорая пламенем любви неразделенной, Томяся муками непонятой тоски, — Как близки мы к своей мечте воспламененной, Мечте — Божественным стремлением рожденной! Ах, как мы от нее безмерно далеки!.. IV О, если б все блаженные восторги, Все пламя чувств, померкшее давно, Вес зной любви с безумством юных оргий Вновь пережить мне было суждено; О, если б жизнь я мог начать сначала И выйти в путь мудрейшим мудрецом, И властная судьба мне славу предвещала, И всюду я успех встречал к лицу лицом; Что нас влечет, что будит в нас желанье… О, если б я владеть мог нераздельно всем, — И был бы ко всему и холоден, и нем; Я и тогда б все отдал за сознанье, Что ты могла делить со мной свое страданье, Не разделенное ни с кем!.. С. Петербург, 1898 На чужом пиру Пир - горой... В пылу разгула Льются волнами слова; У честных гостей от гула Закружилась голова. Речи буйные сменяя. По столам - полным-полна - Ходит чаша круговая Чудодейного вина. Кто хоть выпьет, хоть пригубит - Словно горя не видал; Как зазноба, всех голубит Хмель под сводом ярких зал... На пиру всем честь и место - Только, песня, нет тебе, Вдохновенных дум невеста И сестра мне по судьбе! Только мы одни с тобою Обойденные стоим: Ты кручинишься со мною, Я - горю огнем твоим... Но недаром пьяной чашей Обнесли нас на пиру - С простодушной музой нашей Не пришлись мы ко двору! Здесь поют певцы другие - Пира шумного льстецы, От разгула не впервые Захмелевшие певцы... Где царит одна услада, Не знававшая тоски, - Там с тобою нас не надо, Мы для всех там - чужаки! Место наше - за порогом Этих праздничных хором; По проселочным дорогам Мы, сестра, с тобой пойдем... Мы послушаем, поищем, Что и как поют в глуши; С каждым путником и нищим Погуторим от души... Перехожею каликой, Скоморохом-гусляром Мы по всей Руси великой С песней-странницей - вдвоем. По деревням и по селам Расстилается наш путь. Нам, и грустным и веселым, Будет рад хоть кто-нибудь... Гой вы гусли! Гей вы мысли! Гой ты струн гусельных строй! Что вам тучи, что нависли Над победной головой?! Гряньте песню дружным ладом, Как певали в старину, - Русским словом, русским складом Подпевать я вам начну... Здравствуй, удаль! Здравствуй, воля - Воля вольная!.. Авось На просторе наше поле Клином в поле не сошлось!.. <1894> Никогда! Как звезд, далеких звезд, не счесть ночной порою,
Когда в чертог небес - бледна и холодна -
В венце своих лучей, неслышною стопою
Взойдет луна;
Как не исчерпать зла, которым знаменуют
Дни равномерное течение времен;
Как не сдержать ветров, когда они бушуют
Со всех сторон, -
Так не постичь умом мечты певца мятежной,
Когда с дрожащих уст - наперекор судьбе -
Срывается волна поэзии безбрежной,
Неся в себе
Волшебный дар небес - дар творчества победный,
Понятный для певца, не зримый никому,
И тихо льется песнь, как свет лампады бледный
В ночную тьму...Между 1889 и 1893 * * * О, дитя! Не грусти, что порою Труден путь наш — заветный наш путь, — Дай мне руку и дружной четою Мы пройдем весь его как-нибудь! Ведь не все ж над землею туманы, Тучи небо темнят не всегда, — И пловцам чрез моря-океаны Путеводная светит звезда! Верь мне, друг мой: когда бы ошибок Не встречалось вблизи и вдали, — Мимолетного счастья улыбок Оценить бы и мы не могли! Жизнь порой холодна и уныла, Жизнь обманет жестоко порой, — Но еще не угасли светила, Но любовь — не в могиле сырой! Пусть же сердце тревогою бьется, Пусть душа изнывает в борьбе, — Улыбнется еще, улыбнется Счастье жизни и мне, и тебе!.. 1906 Облачко В глубине лазури нежной — Словно лебедь белоснежный — Млеет облачко вдали, В золотых волнах купаясь, Ласке солнца улыбаясь Над туманами земли. Все плывет, плывет, все млеет; То бледнеет, то алеет — Словно розы лепесток… Тает, тонет; вот блеснуло, Вот бесследно потонуло — Там, где рдеется восток… Жизнь! В тебе, по воле Бога, Счастья-радости так много! Божий мир широк, велик… В нем для всех найдется радость, В ней — для всех таится сладость, — Лишь сумей поймать свой миг! Стоит жить, в борьбе мужая, Силой силу побеждая… Сила — дивный дар небес; Сила — мать успокоенья, А покой — отец забвенья; Мир забвенья — край чудес!.. Цель богатства — созиданье… Что за счастье: обладанье Всем, что твои ласкает взгляд! Но в сознаньи, что ты властен Тех счастливить, кто несчастен, Счастья больше во сто крат! Ты, любовь, цвет жизни нашей… Ты пришла — и радость краше, Ты пришла — и скорбь легка! Слава, ты — венец нетленный Над волненьем жизни бренной, Пред тобой — ничто века!.. Вот он, вот — предел желаний В мире счастья и страданий, В мире муки и борьбы, Сень потерянного рая… Вот за что — и умирая — Любят жизнь ее рабы! Но все это совершенство Я бы отдал за блаженство Оторваться от земли И, забыв земные бури, Плыть и млеть в волнах лазури И растаять — там, вдали… Ответ Молчанье, молчанье...
Другого не будет
Ответа!
А кто-то так жаждет привета...
Нет, в сердце его не пробудит
Признанье...
В холодной могиле
Все чувства, все страсти
Былого!
И к жизни не вызвать их снова
Ничьей очарованной власти
И силе...
О, если б желанье...
Но нет, не пробудит
Желаний
Поэзия поздних признаний!
Ответом одним только будет
Молчанье...14 июня 1896 Памяти графа Алексея Константиновича Толстого 1 Наш вдохновенный бард, наш северный Баян. Он был певец - воистину народный! Как небо синее, что море-окиян, Глубок его напев торжественно-свободный. В годину смутную озлобленной борьбы Сумел он овладеть святынь предвечных тайной. Не поняли тогда пролётных дней рабы, Что он в их стане был свободный "гость случайный"! "Двух станов не боец" - входил он в пламя сеч С одними гуслями да с вольною душою, И под гуслярный звон могучею волною Всплывала, пенилась разгарчивая речь. Как мощный взмах орла в безоблачном просторе, Как дружеский призыв на общего врага - Звучала в ней "любовь, широкая - как море", И были тесны ей "земные берега"... С повадкой княжею, со взором соколиным, С душою пахаря в живой груди своей - Он Змей-Тугарина разил словцом единым, Как будто был рожден в века богатырей. Нрав Муромца Ильи, стать статная Потока, Алёши удаль-смех, Добрыни смелый склад- Сливались в нем с тоской библейского пророка И в песнях залегли, как заповедный клад. И вот живая песнь, как солнце над землею, Восходит из его пророческой мечты, И тают перед ней весеннею водою Снега над вечною святыней Красоты... Я верю: вспыхнет тьма, зимы утихнет заметь, Опять Весна пойдет родимой стороной. Близка она, близка, - когда проснется память О вешних пахарях поэзии родной! 2 О, если бы - вещий певец-богатырь - Восстал он из гроба и кречета взором Сверкнул через всю святорусскую ширь, Над всем неоглядным привольем-простором! О, если б весь гул перекрестных речей, Стон песен, рожденных мятущимся духом, Всю смуту конца наших сумрачных дней Услышал он чуждым смятения слухом! Свои бы звончатые гусли он взял, Стряхнул бы с них пыль, наметенную ложью, И, кликнув свой клич по всему бездорожью, Как в старую старь, по струнам пробежал. Вся кровь расходилась бы с первых же слов, Душа загорелась бы полымем-гневом, - Наносную немочь с бессильных певцов Спугнул бы он мощным, как буря, напевом... "За честь нашей родины я не боюсь!" - Грозою промчалось бы смелое слово. Всяк вторил бы песне Баяна родного: "Нет, шутишь! Жива наша русская Русь!" 10 декабря 1898, С.-Петербург Печаль Непостижимо роковая, Как тайна вечности — немая, Во тьме ночей и в блеске дня Печаль преследует меня. Она — как женщина, ревнива, Она — как ветер, прихотлива: Как верный друг, как злейший враг — Она следит мой каждый шаг… В чем от нее, где мне забыться? Куда от глаз ее укрыться? Ужель один остался путь, Один исход — навек заснуть?!. Сборник стихотворений «В лучах мечты» (1906) Под Астраханью (Картины Поволжья) Пески, пески… С величием спокойным — Песками с двух сторон окаймлена, Дорогой дальнею давно утомлена — Идет река под взглядом солнца знойным… По островам — рыбацкие артели; Калмыцких юрт круги — по берегам… О море близком весть давая нам, Морские птицы обок полетели!.. Всё неогляднее реки глубокой ширь, Всё дальше берега капризного извивы… Минуя воложки, затоны и заливы, — Плывем… Навстречу нам — ламайский монастырь: Колонны; башенки над кровлей по углам… Здесь жарко молятся отцу смиренных — Будде Учения его не знающие люди, — Убогой веры сень, слепцов духовных храм!.. Отсюда — звон литавр сменяя похоронный, По Волге стелется молитв призывный клик; И внемлет степь ему, — где жизнь влачит калмык, На вымирание судьбою обречённый… День, только день еще, и — бросит без изъятья Всю диво-красоту красавица-река — Как море синее любовью широка — Седому Каспию в могучие объятья… 1896 * * * Под темным наметом сосны вековой, Пронизанной солнца лучами, Лежу я безмолвно... Ковер меховой Пестреется всеми цветами. В глуши благодатной, вдали от людей, Недвижно - как мертвый - лежу я И в ближний просвет из-за хвои ветвей Любуюсь на высь голубую. Кругом - тишина, тишина, тишина... Как будто в истоме от зноя Забылась природа, в объятиях сна Неспящую жизнь успокоя. Пролетное облачко держит свой путь; За облачком думы несутся. И хочется здесь мне заснуть, так заснуть - Чтоб после вовек не проснуться!.. 21 июля 1896 * * * Поздно! Цветы облетают, Осень стучится в окно... Поздно! Огни догорают, Завечерело давно... Поздно... Но что ж это, что же, - С каждой минутой светлей, С каждым мгновеньем дороже Память промчавшихся дней!.. В сердце нежданно запала Искра живого тепла: Всё пережить бы сначала И - догореть бы дотла!.. 10 октября 1894 * * * Присутствие Бога мне слышно Повсюду, всегда и во всем – И темной ненастною ночью, И светлым, ликующим днем, В дыханье рокочущей бури, В затишье зеленых ветвей, В зловещих громовых раскатах И в трелях твоих, соловей! Забьет ли угрюмая совесть Нежданно тревогу свою – Я чувствую: Бог осеняет Невидимо душу мою; Зажжется ли сердце любовью – Я знаю: Бог в сердце моем... Присутствие Божие внятно Мне всюду, всегда и во всем. Пробужденье весны И. А. Белоусову 1 Веет воздухом влажным и свежим, Даль прозрачна, глубь неба ясна… Не пойти ли пройтись мне по межам, — Не проснулась ли в поле весна?!. Дай, взгляну я… Иду я полями, — А с полей уж сбежали снега, — Десятины шумят ручейками, Что твои заливные луга… Снег белеется легким налётом По ложбинам… А солнце горит И трепещет над каждым болотом, И без счета лучами дарит… Озимя подымаются щеткой На припёке, по черным буграм; Солнце нежит их ласкою кроткой, — Им не страшен мороз по утрам!.. Чу, высоко-высоко над ними Заиграла, свирелью-свирель, И с лучами слилась золотыми Певчей пташки весенняя трель… Любы, по сердцу мне эти трели… Боже мой, а как даль-то ясна! В самом деле весна, в самом деле, — Ходит с песней полями весна!.. 2 Не пойти, не пройтись ли мне лесом?.. Вот он — лес, вот он — сумрачный бор! В нем зимы чародейным кудесам, Неравно, и в апреле простор… Нет, он сбросил плащи снеговые С дуба, с вяза, с сосны и с берез; Нет, и в нем уж лучи огневые Довели ведьму-зиму до слёз!.. Почернела лихая со злобы, Залегла возле мшистых корней, — Слёзно всплакались — плачут сугробы, Слёз у каждого — целый ручей!.. Видно, в теплые дни половодья Даже здесь растеряла зима Все свои родовые угодья И в трущобе укрылась сама… На опушке, где грудами свален Мелкий хворост, валежник сухой, — Показалась трава из проталин, Уж зацвел и подснежник лесной. Развернул лепестки, расцветая, — Шепчет: «Весть о весне я несу!..» Здравствуй, здравствуй, весна золотая! Ты — давно пробудилась в лесу!.. Расчет В последней пристани... К затону Их ловко "хватальщик" подвел... Стоят по горному услону На якорях... Весь лес дошел!.. Окончен плес... С плотовщиками Свел счет приказчик кое-как... И торопливыми шагами С плотов побрел народ - в кабак... Расчет - разгул... Бренчат казною... Дешевка плещет через край... Сошлись пред стойкою одною Волгарь, пермяк и ветлугай... "А ловко, братцы, обсчитали?.." - "Куда ловчей! Народ лихой!.. Всё берегли, недоедали; Осталось - разве на пропой!.." Яр-хмель - давно свой брат в артели. В соседстве с ним и бурлаки Не то чтоб очень захмелели - Поразвязали языки!.. "Хватили горя?!." - "Было дело! Чуть не пропали все за грош!.." - "Аль жить на свете надоело?" - "Не плыть, так по миру пойдешь!.." "По чарке дай еще на брата!.." - "Ну, со свиданьем!" - "Сто лет жить!.." - "Бог спас... Спасет еще, ребята!.." - "Как ни гадай, придется плыть!.." И впрямь - хоть спорь не спорь с судьбою - А нет другого им труда: Погонят с новою водою Они - плоты, а их - нужда!.. 4 августа 1896 * * * Рдеется зорькою небо румяное, — Вспыхнула, полымем пышет над нивою; Весело солнышко всходит багряное, Видеть надеясь всю землю счастливою. Поймы дымятся медвяными росами, Сетью туман поднимается зыбкою; Солнце, всплывая, горит над покосами, — Белому дню отвечает улыбкою. Пташка взвилась из травы быстролетная, — Песня в лучах потонула крылатая; В роще откликнулась трель перемётная, Роща поет — соловьями богатая. Заводь реки расцветилась рубинами; Небо — шатром голубеет над водами; Стелятся тени ночные ложбинами, Утра лучи к ним спешат хороводами… 1896 * * * Роковые вопросы страстей -
Порождение дня многошумного!
Кто ответит на вас сонму хмурых людей
В смуту нашего века разумного,
Кроме сердца безумного?
Роковые вопросы страстей!..
Роковые ответы судьбы -
Дети воли ничтожного случая!
Кто поймет вас в разгаре холодной борьбы? .
Только смерть, только смерть неминучая
Разгадает - могучая -
Роковые ответы судьбы...
Роковое во всем и везде -
Где ни взглянешь душою пытливою...
Неужели не вспыхнуть счастливой звезде
Над бездольной житейскою нивою?..
Нет, не быть ей счастливою, -
Роковое - во всем и везде!..20 марта 1895 Русалочья заводь (Из волжских преданий) Под суглинистым обрывом, над зеленым крутояром День и ночь на темный берег плещут волны в гневе яром... Не пройти и не проехать к той пещере, что под кручей Обозначилась из груды мелкой осыпи ползучей... Выбивают прямо со дна, и зимой не замерзая, Семь ключей - семь водометов и гремят не умолкая... Закружит любую лодку в пене их молочно-белой, И погибнет, и потонет в ней любой безумец смелый. Далеко потом, далёко - на просторе на гульливом - Тело мертвое на берег Волга выбросит приливом... Было время... Старожилы речь ведут, и не облыжно, Что стояла эта заводь, как болото, неподвижно; В камышах, огородивших омут чащею зеленой, Семь русалок выплывали из речной воды студеной, - Выплывали и прохожих звали песнями своими Порезвиться в хороводе под луною вместе с ними. И, бывало, кто поддается приворотному призыву Да сойдет к речному логу косогором по обрыву - На него все семь русалок и накинутся толпою, Перекатным звонким смехом заливаясь над водою. Защекотят сестры насмерть гостя белыми руками И глаза ему замечут разноцветными песками; А потом, потом зароют в той пещере, в той могиле, Где других гостей без счету - без числа нахоронили... Клич русалочий приманный услыхал один прохожий, Вещей силой наделенный, прозорливый старец божий, - Услыхал и проклял заводь нерушимым гневным словом, И на берег, и на волны пал туман густым покровом... В тот же миг стал осыпаться по обрыву щебень серый И повис щитом надежным над осевшею пещерой; А русалки так и сгибли в расходившейся пучине, - Семь гремячих водометов выбивают там доныне... Вешней ночью в этом плеске слышны тихие призывы, Внятны робкие моленья, слез и смеха переливы; А под утро над ключами, перед зорькой раным-рано, Семь теней дрожат и вьются в дымном облаке тумана... Конный мимо них несется, не жалея конской силы; Пеший усталь забывает близ русалочьей могилы... И поют ключи, и плачут - слезно плачут в гневе яром, Точно правят панихиды над зеленым крутояром... <1894> Рыцарь наших дней Ода-баллада
Ротмистр фон Сивере! Тебя я пою, -
Славы ты Мина достоин;
Ты показал в Прибалтийском краю,
Что ты за доблестный воин!..
Взявши в пример голутвинский расстрел,
Словно на диких японцев,
Вместе с отрядом своим полетел
Ты на смиренных эстонцев. {*}
Перновский, Феллинский взял ты уезд,
Юрьевский и Везенбергский, -
Лихо себе зарабатывал крест
В битве с "крамолою дерзкой".
Села-деревни ты сам поджигал,
В дыме веселых пожаров
Каждому жителю ты рассыпал
По сту, по двести ударов.
Розги и пули свистали, когда,
Верен великому делу,
Ты присуждал без допроса-суда
Целые семьи к расстрелу:
Женщины, дети - расстреливал всех
(Кажется, даже и вешал!);
Славной победы блестящий успех
Душу геройскую тешил...
Кончил фон Сиверc свой смелый наезд,
Край усмирил изуверский,-
Юрьевский, Феллинский взял он уезд,
Перновский и Везенбергский.
Поняли все в Прибалтийском краю,
Что он за доблестный воин...
Рыцарь фон Сиверc! Тебя я пою...
Ты - славы Мина достоин!..С Нижегородского Венца Здесь Волга и Ока — видны с горы зеленой; За Волгою — луга; на золоте песков Сверкают серебром у грани отдалённой Прогалины озёр и ленты ручейков… Нижегородский Кремль!.. Так вот где ты окрепла, Русь русская, в те дни, когда — не в силах встать Из-под ярма невзгод, из-под крамолы пепла — Готовилась Москва тебя врагу предать… С благоговением смотрю на эти стены — На башни круглые, поросшие травой, На площадь тесную, откуда в дни измены Пронёсся благовест к народу вечевой… Здесь — каждый быть желал на Минина похожим; Здесь — первый гражданин на Русь явился в нём… Отсюда раздалось: «Детей и жен заложим! Умрем за родину! Отчизну-мать спасем!..» 1896 * * * Свободною душой далек от всех вопросов, Волнующих рабов трусливые сердца, - Он в жизни был мудрец, в поэзии - философ, И верен сам себе остался до конца! Он сердцем постигал все тайны мирозданья, Природа для него была священный храм, Куда он приносил мечты своей созданья, Где находил простор и песням, и мечтам. Он был певцом любви; он был жрецом природы; Он презирал борьбы бесплодной суету; Среди рабов он был апостолом Свободы, Боготворил - одну святую Красоту. И в плеске вешних вод, и в трепете пугливом Полуночных зарниц, в дыхании цветов И в шепоте любви мятежно-прихотливом, - Во всем он находил поэзию без слов. Привычною рукой касаясь струн певучих, Он вызывал из них заветные слова, И песнь его лилась потоком чувств кипучих - В гармонии своей свободна и жива. Но вещий голос смолк... Но песня жизни спета... Но поздний дар любви упал из рук жреца... И траурный венок я шлю к могиле Фета - Венок стихов на гроб могучего певца... 10 декабря 1892 Святая весть Светозарною весною – Днем и в поздний час ночной – Много песен раздается Над родимой стороной. Много слышно чудных звуков, Много вещих голосов – Над полями, над лугами, В полутьме глухих лесов. Много звуков, много песен, – Но слышней всего с небес Раздается весть святая, Песня-весть – «Христос Воскрес!..» Покидая свой приют, Над воскресшею землею Хоры ангелов поют; Пенью ангельскому вторят Вольных пташек голоса, Вторят горы, вторят долы, Вторят темные леса, – Вторят реки, разрывая Цепи льдистые свои, Разливая на просторе Белопенные струи… Есть старинное преданье, Что весеннею порой – В час, когда мерцают звезды Полуночною игрой, – Даже самые могилы На святой привет небес Откликаются словами: «Он воистину воскрес!..» Святогор В старину Святогор-богатырь, Чуя силу в себе дерзновенную, В час недобрый надумал рукой Приподнять-опрокинуть вселенную. И на борзом своем скакуне Он поехал в путину немалую, - Едет тягу земную искать, Видит гору вдали небывалую... "Уж не здесь ли?!." И плеткой коня Он ударил рукою могучею, - Конь взлетел, словно птица, наверх И как вкопанный встал по-над кручею... Слез с седла богатырь Святогор, - Хоть бы птица кругом перелетная! Ни души... Только смотрит: пред ним Словно сумка лежит перемётная... Поклонился земле богатырь, Хочет сумку поднять - не ворохнется... Что за диво! Ни взад, ни вперед, А вокруг ветерок не шелохнется... Понатужился - пот в три ручья Покатился с лица загорелого, И тревога за сердце взяла Святогора, воителя смелого... "Что за нечисть!.. Так нет же, умру, А не дам надругаться над силою!.." И опять приналег богатырь - И гора стала силе могилою: Где стоял, там он в землю ушел, Не сдержав богатырского норова, Вместе с тягой земною в руках... Там - и место теперь Святогорово!.. На горе на крутой до сих пор - Там, где бездна-овраг разверзается, - Камень-конь своего седока Больше тысячи лет дожидается... А кругом - только ветер шумит, Ветер песню поет неизменную: "Не хвалился бы ты, Святогор, Приподнять-опрокинуть вселенную!.." 14 ноября 1893 Старый флейтист 1 Стар он, живет бобылем одиноким, Близких успел — всех давно схоронить, Сам же руки не протянет далёким, Если бы не было даже чем жить… Пусть пробирается старости холод, Кровь леденя, тихомолком к нему, — Был он когда-то и пылок, и молод: Время своё есть на свете всему! Тих он и кроток, как малый ребенок, Шуткой на шутку ответить охоч; Смех старика так заманчиво-звонок; Он — даже выпить, порою, не прочь. Рюмочку выпьет, за нею — другую, Третью пригубит, — тепло старику, — Всю-то припомнит он радость былую, Всю позабудет былую тоску! В бальном оркестре играл он исправно, — Хоть и артистом не слыл никогда, — Было ведь это еще так недавно, Вспомнить недолго — как, что и когда… Старая память, да старая флейта — Всё, что осталось от жизни былой; Мало ль найдется отрадного в ней-то? Семьдесят лет — не промчались стрелой! Кротко его озаряет дорогу Позднего света последняя тень; Тянется-тянется жизнь понемногу, Свет догорает, туманится день… 2 Вот он — в укромной, заглохшей аллейке, В парке, в погожий осенний денёк, С флейтой и пледом на старой скамейке, С грустной улыбкой сидит — одинок. К старенькой шляпе так мило подходит Бархатный этот потертый пиджак; Добрых лет двадцать он в нем уже ходит, Да и расстаться не мог бы никак! В парке пустынном всегда он — как дома, Здесь старика не осудит никто; Каждое деревцо близко знакомо, — Тот же весь парк, только в жизни не то… Ах, этот парк! Сколько в нем пережито Грез молодых — упоительных дум; Сколько блаженства в тебе было скрыто, Листьев зеленых обманчивый шум!.. Как заиграет старик наш на флейте, Все перед ним и воскреснет опять. Ну-тка, флейтисты-артисты, сумейте Вы — так игрою других увлекать! Флейта стара — как пиджак музыканта, Но и она за себя постоит; Не занимать горемыке таланта, Если он в сердце глубоко лежит. С ним остаётся навек неразлучной Счастья далекого светлая тень… Пусть же с тревогой своею докучной Жизнь догорает — туманится день!.. Сборник стихотворений «Черные розы» (1896) Столичные рифмы В божий храм веду сестру ли - Всё патрули да патрули! В гости к дядюшке Петру ли - Всё патрули да патрули! Кучер громко скажет "тпррру!" ли - Всё патрули да патрули! Нос нечаянно потру ли - Всё патрули да патрули! Октябрь или ноябрь 1905 Сфинкс 1 Опалённая солнцем страна пирамид, Мудрецов фараонов могила — Современный Египет — безмолвно хранит Все предания старого Нила… А в былые века — за туманом времен В нем и камни для дев чернокудрых Изрекали среди раболепных племен Словеса прорицаний премудрых. Там, на грани пустынной сыпучих песков, Взор вперяя в безбрежные дали, Сопричастные сонму бессмертных богов — Полногрудые сфинксы лежали; И, являя собой «человеко-зверей», Не имея ни храмов, ни скиний, Заставляли — молиться рабов и царей Красоте обаятельных линий… Оставаясь загадкой небес на земле, Тайн и таинств безвестные боги С непонятною думой на властном челе Возлежали — таинственно-строги… 2 За веками прошли вереницы веков, — Сфинксы мертвыми камнями стали; И песками засыпаны храмы богов, И разбиты мудрейших скрижали. Чародейную силу волшебных чудес Победил торжествующий Разум, — Нет незримого больше под сводом небес, Тайны мира отгаданы разом! Кубок знаний осушен до самого дна, Светоч мысли во тьме даже светит, — Но осталась под солнцем загадка одна: На нее сам Эдип не ответит! Как ее разгадать?!. Если день перед ней Непроглядной становится ночью, Если в этом капризном созданьи людей И бессилье является мочью… Если мир, целый мир, не склониться не мог Перед нею — властительно-страстной… Если — женщина этот загадочный бог, Этот сфинкс непонятно-прекрасный!.. * * * Ты прав, мой друг: мы все чудес ждем в эти дни На сумрачной земле, забытой небесами; Но мы не верим в них, - там, где и есть они, Во имя Знания их разрушая сами. Непостижимого чарующий туман От жизни отогнав, постигнув смысл загадок, Мы поздно поняли, как нужен нам "обман, Нас возвышающий", как он безмерно сладок! Томясь безверием под кровом душной тьмы, Ни проблеска зари не видя ниоткуда, Мы ждем так искренно, так страстно жаждем мы Какого ни на есть, но только чуда, чуда... Так в дни бездождия ждет вечера земля, Чтоб хоть роса ее собою освежила; Зимой бесснежною так вьюги ждут поля, Чтоб снегом их она от холода прикрыла!.. 1895 или 1896 У моря I. Шумит, шумит — не умолкая, Неугомонная волна, Фонтаны ярких брызг взметая, У ног моих валы вздымая; А в сердце, в сердце — тишина… Заснула скорбь — без сновидений, Затихла боль тоски в груди; Шумит волна, но — нет волнений… О, тишина! Мой добрый гений! Побудь со мной, не уходи!.. II. Закрылись очи дня, смотревшие так ясно; Над морем дымная спускается фата… Затеплился маяк, чтоб было безопасно Всем кормчим обходить опасные места… Жизнь — море бурное, охваченное мглою; Живем — лавируем в кругу подводных скал… Мой друг единственный! Что сталось бы со мною Когда б твоей любви маяк мне не сиял?! 1910 Утренняя молитва Мину́ла ночь, И сон наш – прочь; Свет утра – нам отрада. Господь! Ты – Сам Даруешь нам Все, что для счастья надо... Дав нам покой, Своей рукой Ты укрепил нас снова. Тебе поем, Тебе мы шлем Гимн сердца молодого!.. Как вольно дышит наша грудь!. Творец, Ты дал нам отдохнуть; Ты – очи так же нам открыл, Как солнце в небо выводил. Ликуя, смотрим мы на Твой Прекрасный мир и свет живой... О помоги нам так прожить, Чтоб весь Твой светлый мир любить!.. Фонарь Диогена О, если бы дали мне боги — Забытые боги Олимпа — Фонарь старика-Диогена, С каким он искал «человека»! О, если б услышали боги, — Пошел бы я с ним торопливо Средь белого дня на распутья, На площади шумной столицы! Отыскивать «душу живую» — Живую единую душу — Я начал бы всюду и всюду В толпе мертвецов говорящих. Быть может, свершилось бы чудо; Быть может, нашел бы я душу, Тоской не убитую мертвой, Единую душу живую… Наскучили пылкому сердцу, Живому наскучили взору Ходячие трупы людские, Холодные дети рассудка… О, если б услышали боги — Властители древнего мира! О, если бы дали мне боги Фонарь мудреца-Диогена!.. Сборник стихотворений «Черные розы» (1896) Я видел Я видел, как в углу подвала умирал Больной старик, детьми покинутый своими, Как взором гаснущим кого-то он искал, Устами бледными шептал он чье-то имя... Он одиноко жил, и друга не нашлось Закрыть в предсмертный час померкнувшие очи, И он ушел навек во мрак загробной ночи Один с своей тоской невыплаканных слез... Я видел, как стоял мужик над полосой, Распаханной его могучими руками, Заколосившейся пшеницей золотой И градом выбитой... Горючими слезами Он не встречал своей негаданной беды: Угрюм и даже дик был взор его унылый, И молча он стоял, беспомощный и хилый, Согбенный тяжестью безвыходной нужды... Я видел, как дитя единственное мать Сама несла в гробу, - как в церкви от страданья Она уж не могла молиться и рыдать... Окончился обряд печальный отпеванья, - Она была без чувств... Малютку понесли В последний путь, - она, собрав остаток силы, Едва могла дойти до дорогой могилы И сыну бросить горсть последнюю земли... Я видел, как в тюрьме на дремлющую степь Сквозь переплет окна задумчиво смотрела Колодников толпа; и слышал я, как цепь Нежданно в тишине на ком-то прозвенела; И лица темные исполнились у них Такого жгучего сознания и боли, Что сразу понял я, что в этот самый миг Забылись узники в мечтах о прежней воле. Я видел, как в тоске голодной протянул Оборванный бедняк нарядной даме руку И, милостыню взяв, в лицо ее взглянул И замер, как стоял, не проронив ни звука... Немая скорбь прошла, и бросил деньги прочь С рыданием старик: в раскрашенном созданье, Проехавшем с толпой гуляк на посмеянье, Бедняк узнал ее - свою родную дочь!.. Я видел это всё, когда одна печаль Роднилася с моей пытливою душою, Когда до боли мне чего-то было жаль, К кому-то рвался вновь я с горькою мольбою... Я видел это всё и понял, что тоска - Тоска моей души, исполненной желанья, - Пред всеми этими примерами страданья Ничтожна и мелка... 1 июля 1890, Москва Всего стихотворений: 81 Количество обращений к поэту: 12240 |
||
|
|
russian-poetry.ru@yandex.ru | |
Русская поэзия | ||