Стихотворения русских поэтов про поэзию на одной странице

         Анахронизм

   Тебе, развенчанной богине,
Тебе поклон мой и привет,-
Поэзия... кому уж ныне
Презрительно смеется свет!
Пусть храм твой смертными покинут,
Пусть твой треножник опрокинут,
Но, староверкой прежних дней,
Тебя, в восторге убеждений,
О, мать высоких песнопений,
Я песнью чествую своей!

   Тебя, кормилицу родную
Своих младенческих годов,
Отринул как игру пустую
Век положительных умов.
Ты отжила, ты устарела,
Свои ты песни все отпела,-
Твердят они, махнув рукой.
И молодое поколенье,
Не признавая вдохновенья,
Пошло дорогою иной...

   Зачем им прелесть идеала,
Блистательных примеров власть,
Все то, что душу возвышало,
Зачем им песнь, зачем им страсть?
Зачем Ромео, Ивенгое?..
Не имут веры уж в героя!
Герой - бродяга иль бобыль!
Давайте кисть им с мрачной краской -
И отвратительные сказки
Они нам выдадут за быль!

   Любовь, восторги, доблесть, гений
Насмешкам их обречены;
Язык и слог для их творений
Самоуправных не нужны!
Тщету искусства возглашая
И парадоксы облекая
В набор нескладный чуждых слов,
Они, потешники народа,
Из грязи вылепя урода,
Его включают в сонм богов!

   Их проза вялая вступает
С тобой надменно в дерзкий бой,
И самохвально прославляет
Свою победу над тобой.
Поднявши знамя пользы мнимой,
Она с гордыней нестерпимой
Тебя за суетность корит;
И в честь естественности жалкой,
О вечного огня весталка! -
Тебя за ложь стыдом клеймит!

   Отвергнут блеск имен великих,
Прочь Данте, Байрон и Омир!..
Умам зоилов полудиких
Чужд дивный строй бессмертных лир!
Ты хочешь ли быть признан ими? -
Карикатурами смешными,
Поэт, усей свой честный труд!
Терситом выставь человека
И, угождая вкусу века,
Шутов ему представь на суд!

   Но минет срок их ослепленья,
Пройдут для них раскола дни,
Краснея за свои сужденья,
Прозрев, опомнятся они!
Тогда, к святилищам забытым
С златым тельцом своим разбитым
Придут они, прося богов...
А ты, отверзи им объятья,
Не помяни слепцов проклятья,
Прости смирившихся сынов!

Это - круто налившийся свист,
Это - щелканье сдавленных льдинок.
Это - ночь, леденящая лист,
Это - двух соловьев поединок.

Это - сладкий заглохший горох,
Это - слезы вселенной в лопатках,
Это - с пультов и с флейт - Figaro
Низвергается градом на грядку.

Всё. что ночи так важно сыскать
На глубоких купаленных доньях,
И звезду донести до садка
На трепещущих мокрых ладонях.

Площе досок в воде - духота.
Небосвод завалился ольхою,
Этим звездам к лицу б хохотать,
Ан вселенная - место глухое.

Весенние ветви души,
Побеги от древнего древа,
О чем зашептались в тиши?
Не снова ль извечная Ева,
Нагая, встает из ребра
Дремотного первенца мира,
Невинное чадо эфира,
Моя золотая сестра?

Выходит и плещет в ладони,
Дивясь многозвездной красе,
Впивая вселенских гармоний
Все звуки, отзвучия все;
Лепечет, резвясь, гесперидам:
«Кидайте мне мяч золотой».
И кличет морским нереидам:
«Плещитесь лазурью со мной».

Едва был создан мир огромный, велелепный, 
Явился человек, прекраснейшая тварь, 
Предмет любви творца, любовию рожденный; 
Явился - весь сей мир приветствует его, 
В восторге и любви, единою улыбкой. 
Узрев собор красот и чувствуя себя, 
Сей гордый мира царь почувствовал и бога, 
 
Причину бытия - толь живо ощутил 
Величие творца, его премудрость, благость, 
Что сердце у него в гимн нежный излилось, 
Стремясь лететь к отцу... Поэзия святая! 
Се ты в устах его, в источнике своем, 
В высокой простоте! Поэзия святая! 
Благословляю я рождение твое! 
 
Когда ты, человек, в невинности сердечной, 
Как роза цвел в раю, Поэзия тебе 
Утехою была. Ты пел свое блаженство, 
Ты пел творца его. Сам бог тебе внимал, 
Внимал, благословлял твои святые гимны: 
Гармония была душою гимнов сих - 
И часто ангелы в небесных мелодиях, 
На лирах золотых, хвалили песнь твою. 
 
Ты пал, о человек! Поэзия упала; 
Но дщерь небес еще сияла лепотой, 
Когда несчастный, вдруг раскаяся в грехе, 
Молитвы воспевал - сидя на бережку 
Журчащего ручья и слезы проливая, 
В унынии, в тоске тебя воспоминал, 
Тебя, эдемский сад! Почасту мудрый старец, 
Среди сынов своих, внимающих ему, 
Согласно, важно пел таинственные песни 
И юных научал преданиям отцов. 
Бывало иногда, что ангел ниспускался 
На землю, как эфир, и смертных наставлял 
В Поэзии святой, небесною рукою 
Настроив лиры им - 
 
Живее чувства выражались, 
Звучнее песни раздавались, 
Быстрее мчалися к творцу. 
 
Столетия текли и в вечность погружались - 
Поэзия всегда отрадою была 
Невинных, чистых душ. Число их уменьшалось; 
Но гимн царю царей вовек не умолкал - 
И в самый страшный день, когда пылало небо 
И бурные моря кипели на земли, 
Среди пучин и бездн, с невиннейшим семейством 
(Когда погибло всё) Поэзия спаслась. 
Святый язык небес нередко унижался, 
И смертные, забыв великого отца, 
Хвалили вещество, бездушные планеты! 
Но был избранный род, который в чистоте 
Поэзию хранил и ею просвещался. 
Так славный, мудрый бард, древнейший из певцов, 
Со всею красотой священной сей науки 
Воспел, как мир истек из воли божества. 
Так оный муж святый, в грядущее проникший, 
Пел миру часть его. Так царственный поэт, 
Родившись пастухом, но в духе просвещенный, 
Играл хвалы творцу и песнию своей 
Народы восхищал. Так в храме Соломона 
Гремела богу песнь! 
 
Во всех, во всех странах Поэзия святая 
Наставницей людей, их счастием была; 
Везде она сердца любовью согревала. 
Мудрец, Натуру знав, познав ее творца 
И слыша глас его и в громах и в зефирах, 
В лесах и на водах, на арфе подражал 
Аккордам божества, и глас сего поэта 
Всегда был божий глас! 
 
Орфей, фракийский муж, которого вся древность 
Едва не богом чтит, Поэзией смягчил 
Сердца лесных людей, воздвигнул богу храмы 
И диких научил всесильному служить. 
Он пел им красоту Натуры, мирозданья; 
Он пел им тот закон, который в естестве 
Разумным оком зрим; он пел им человека, 
Достоинство его и важный сан; он пел, 
 
И звери дикие сбегались, 
И птицы стаями слетались 
Внимать гармонии его; 
И реки с шумом устремлялись, 
И ветры быстро обращались 
Туда, где мчался глас его. 
 
Омир в стихах своих описывал героев - 
И пылкий юный грек, вникая в песнь его, 
В восторге восклицал: я буду Ахиллесом! 
Я кровь свою пролью, за Грецию умру! 
Дивиться ли теперь геройству Александра? 
Омира он читал, Омира он любил. - 
Софокл и Эврипид учили на театре, 
Как душу возвышать и полубогом быть. 
Бион и Теокрит и Мосхос воспевали 
Приятность сельских сцен, и слушатели их 
Пленялись красотой Природы без искусства, 
Приятностью села. Когда Омир поет, 
Всяк воин, всяк герой; внимая Теокриту, 
Оружие кладут - герой теперь пастух! 
Поэзии сердца, все чувства - всё подвластно. 
 
Как Сириус блестит светлее прочих звезд, 
Так Августов поэт, так пастырь Мантуанский 
Сиял в тебе, о Рим! среди твоих певцов. 
Он пел, и всякий мнил, что слышит глас Омира; 
Он пел, и всякий мнил, что сельский Теокрит 
Еще не умирал или воскрес в сем барде. 
Овидий воспевал начало всех вещей, 
Златый блаженный век, серебряный и медный, 
Железный, наконец, несчастный, страшный век, 
Когда гиганты, род надменный и безумный, 
Собрав громады гор, хотели вознестись 
К престолу божества; но тот, кто громом правит, 
Погреб их в сих горах. 
 
Британия есть мать поэтов величайших. 
Древнейший бард ее, Фингалов мрачный сын, 
Оплакивал друзей, героев, в битве падших, 
И тени их к себе из гроба вызывал. 
Как шум морских валов, носяся по пустыням 
Далеко от брегов, уныние в сердцах 
Внимающих родит, - так песни Оссиана, 
Нежнейшую тоску вливая в томный дух, 
Настраивают нас к печальным представленьям; 
Но скорбь сия мила и сладостна душе. 
Велик ты, Оссиан, велик, неподражаем! 
Шекспир, Натуры друг! Кто лучше твоего 
Познал сердца людей? Чья кисть с таким искусством 
Живописала их? Во глубине души 
Нашел ты ключ ко всем великим тайнам рока 
И светом своего бессмертного ума, 
Как солнцем, озарил пути ночные в жизни! 
"Все башни, коих верх скрывается от глаз 
В тумане облаков; огромные чертоги 
И всякий гордый храм исчезнут, как мечта,- 
В течение веков и места их не сыщем", - 
Но ты, великий муж, пребудешь незабвен! 
Мильтон, высокий дух, в гремящих страшных песнях 
Описывает нам бунт, гибель Сатаны; 
Он душу веселит, когда поет Адама, 
Живущего в раю; но голос ниспустив, 
Вдруг слезы из очей ручьями извлекает, 
Когда поет его, подпадшего греху. 

О Йонг, несчастных друг, несчастных утешитель! 
Ты бальзам в сердце льешь, сушишь источник слез, 
И, с смертию дружа, дружишь ты нас и с жизнью! 
Природу возлюбив, Природу рассмотрев 
И вникнув в круг времен, в тончайшие их тени, 
Нам Томсон возгласил Природы красоту, 
Приятности времен. Натуры сын любезный, 
О Томсон! ввек тебя я буду прославлять! 
Ты выучил меня Природой наслаждаться 
И в мрачности лесов хвалить творца ее! 
Альпийский Теокрит, сладчайший песнопевец! 
Еще друзья твои в печали слезы льют - 
Еще зеленый мох не виден на могиле, 
Скрывающей твой прах! В восторге пел ты нам 
Невинность, простоту, пастушеские нравы 
И нежные сердца свирелью восхищал. 
Сию слезу мою, текущую толь быстро, 
Я в жертву приношу тебе, Астреин друг! 
Сердечную слезу, и вздох, и песнь поэта, 
Любившего тебя, прими, благослови, 
О дух, блаженный дух, здесь в Геснере блиставший! 
 
Несяся на крылах превыспренних орлов, 
Которые певцов божественныя славы 
Мчат в вышние миры, да тему почерпнут 
Для гимна своего, певец избранный Клопшток 
Вознесся выше всех, и там, на небесах, 
Был тайнам научен, и той великой тайне, 
Как бог стал человек. Потом воспел он нам 
Начало и конец Мессииных страданий, 
 
Спасение людей. Он богом вдохновен - 
Кто сердцем всем еще привязан к плоти, к миру, 
Того язык немей, и песней толь святых 
Не оскверняй хвалой; но вы, святые мужи, 
В которых уже глас земных страстей умолк, 
В которых мрака нет! вы чувствуете цену 
Того, что Клопшток пел, и можете одни, 
Во глубине сердец, хвалить сего поэта! 
Так старец, отходя в блаженнейшую жизнь, 
В восторге произнес: о Клопшток несравненный! 
Еще великий муж собою красит мир - 
Еще великий дух земли сей не оставил. 
Но нет! он в небесах уже давно живет - 
Здесь тень мы зрим сего священного поэта. 
О россы! век грядет, в который и у вас 
Поэзия начнет сиять, как солнце в полдень. 
Исчезла нощи мгла - уже Авроры свет 
В **** блестит, и скоро все народы 
На север притекут светильник возжигать, 
Как в баснях Прометей тек к огненному Фебу, 
Чтоб хладный, темный мир согреть и осветить. 

Доколе мир стоит, доколе человеки 
Жить будут на земле, дотоле дщерь небес, 
Поэзия, для душ чистейших благом будет. 
Доколе я дышу, дотоле буду петь, 
Поэзию хвалить и ею утешаться. 
Когда ж умру, засну и снова пробужусь, - 
 
Тогда, в восторгах погружаясь, 
И вечно, вечно наслаждаясь, 
Я буду гимны петь творцу, 
Тебе, мой бог, господь всесильный, 
Тебе, любви источник дивный, 
Узрев там всё лицем к лицу! 

Ее гармония святая
Из дивных звуков сложена;
В них блещет вечная весна,
Благоухает воздух рая.

Ликует сердце, ей внимая,
Всё внемлет: дол и вышина;
Но мир не знает, кто она,
Сия певица неземная!

Перунам Зевсовым равны
С душевной пламенной струны
Поэтов сорванные звуки!
Им всё отверсто: рай и ад,

Душа - сосуд живых отрад,
И сердце - кладезь хладной муки.

И странных слов безумный хоровод,
И острых мыслей огненное жало,
И сон, и страсть, и хмель, и сладкий мёд,
И лезвие кровавого кинжала,
И дивных лоз волшебное вино, -
Поэзия! Причудница столетий! -
Всё, всё в тебе для нас претворено!..
И мы всегда, доверчивые дети,
Готовы славить муки и восторг
Твоих мистерий и твоих видений,
И яростно ведём ревнивый торг
За право целовать твои колени.

Как трогательно стар и старомоден 
Твой издавна оттиснутый ярлык! 
Тебе ли звякать лирною струною! 
Тобой, как океаном, лик умою, 
Тобой пройду, как пустошью кривою, 
Тобой пленюсь не в качестве игры. 
Ты приговором траурным грохочешь, 
Ты матерью изводишься над всем, 
Внимаешь тьму и льешь сквозь темень ночи 
Неумолимый, беспрестанный свет, 
Невидимый и беспощадный свет. 
Все, что в тебе, как в омут, оседало, 
Осев — не умертвится, не уснет, 
А сделается общим арсеналом, 
В котором всякий всякое возьмет, 
Когда сумеет взять — всегда возьмет. 
И все столетья запросто и часто, 
Как только можно запросто и часто, 
К твоим источникам, к твоим устам 
Все будут проникать и приобщаться, 
От самоизнурения устав.

Куда от нас поэзия сокрылась,
В какой стране цветет ее краса?
Ужель с землей навек она простилась
И вознеслась душой на небеса?

Увы! Она лежит в долине Рейна,
Чело в крови, без чувств, едва дыша;
Луч жизни в ней таится чудодейно,
В ней замерла бессмертная душа.

Ей немец лоб прошиб тупым прикладом,
Ей жид-банкир червонцем выткнул глаз;
Она лежит, опоенная ядом,
Немы уста, и свет в очах погас.

Всегда в те дни, когда шел брат на брата
И лютый вождь насильем был велик,
В годины смут, наживы и разврата
Смолкал ее божественный язык.

Взойдет заря - уймется враг лукавый,
Исчезнет мрак духовной нищеты,
И вновь она к нам явится со славой
В живых лучах воскресшей красоты.

Люби, люби камен, кури им фимиам!
Лишь ими жизнь красна, лишь ими милы нам
Панорма небеса, Фетиды блеск неверный,
И виноградники богатого Фалерна,
И розы Пестума, и в раскаленный день
Бландузия кристалл, и мир его прохлады,
И Рима древнего священные громады,
И утром ранний дым сабинских деревень.

Не в том, какого колорита
Ваш тон; не в том, какой вам цвет
Милей - оракулом зарыто
Ручательство, что вы - поэт.

Вниманье к тем, чья жизнь забыта,
Чья суть забита, чей расцвет
Растоптан злостно - вот предмет
Заботы истинной пиита.

Поэзия есть область боли
Не за богатых и здоровых,
А за беднейших, за больных.

А там - едино: голубой ли
Иль рыжий; вольный иль в оковах;
Классический иль новый стих.

Поэзия! Не шутки ради
Над рифмой бьешься взаперти,
Как это делают в шараде,
Чтоб только время провести.

Поэзия! Не ради славы,
Чью верность трудно уберечь,
Ты утверждаешь величаво
Свою взволнованную речь.

Зачем же нужно так и эдак
В строке переставлять слова?
Ведь не затем, чтоб напоследок
Чуть-чуть кружилась голова?

Нет! Горизонты не такие
В глубинах слова я постиг:
Свободы грозная стихия
Из муки выплеснула стих!

Вот почему он жил в народе.
И он вовеки не умрет
До той поры, пока в природе
Людской не прекратится род.

Бывают строфы из жемчужин,
Но их недолго мы храним:
Тогда лишь стих народу нужен,
Когда и дышит вместе с ним!

Он шел с толпой на баррикады.
Его ссылали, как борца.
Он звал рабочие бригады
На штурмы Зимнего дворца.

И вновь над ним шумят знамена —
И, вырастая под огнем,
Он окликает поименно
Бойцов, тоскующих о нем.

Поэзия! Ты — служба крови!
Так перелей в себя других
Во имя жизни и здоровья
Твоих сограждан дорогих.

Пускай им грезится победа
В пылу труда, в дыму войны
И ходит
     в жилах
          мощь
              поэта,
Неся дыхание волны.

Поэзия! Нет, - ты не чадо мира;
Наш дольный мир родить тебя не мог:
Среди пучин предвечного эфира
В день творчества в тебя облекся бог:

Возникла ты до нашего начала,
Ты в семенах хаоса началась,
В великом ты "да будет" прозвучала
И в дивном "бысть" всемирно разлилась, -

И взятому под божию опеку,
Средь райских грез первых дней весны,
Ты первому явилась человеку
В лице небес, природы и жены.

От звездного нисшедшая чертога
К жильцу земли, в младенческой тиши,
Прямым была ты отраженьем бога
В его очах и в зеркале души.

Готовую нашли тебя народы.
Ты - лучший дар, алмаз в венце даров,
Сладчайший звук в симфонии природы,
Разыгранный оркестром всех миров.

Пал человек, но и в его паденьи
Все с небом ты стоишь лицом к лицу:
Созданья ты к создателю стремленье,
Живой порыв творения к творцу.

Тобою полн, смотря на мир плачевный,
На этот мир, подавленный грехом,
Поэт и царь державно-псалмопевный,
Гремел Давид пророческим стихом,

И таинством любви и искупленья
Сказалась ты всем земнородным вновь,
Когда омыть вину грехопаденья
Должна была святого агнца кровь.

Внушала ты евангелистам строфы,
Достойные учеников Христа,
Когда на мир от высоты Голгофы
Повеяло дыхание креста.

И в наши дни, Адама бедных внуков
Будя сердца, чаруя взор и слух,
Ты, водворясь в мир красок, форм и звуков,
Из дольней тьмы их исторгаешь дух

И служишь им заветной с небом связью:
В твоем огне художнику дано
Лик божества писать цветною грязью
И молнии кидать на полотно.

Скульптор, к твоей допущенный святыне,
Вдруг восстает, могуществом дыша, -
И в земляной бездушной глыбе, в глине
И мраморе горит его душа.

Ты в зодчестве возносишь камень свода
Под звездный свод - к властителю стихий
И в светлый храм грядут толпы народа,
Фронтон гласит: "Благословен грядый!"

Из уст певца течет, благовествуя,
Как колокол гудящий, твой глагол,
И царственно ты блещешь, торжествуя,
Твой скипетр - мысль, а сердце - твой престол.

Порою ты безмолвствуешь в раздумьи,
Когда кругом всемирный поднят шум;
Порой в своем пифическом безумьи
Ты видишь то, чего не видит ум.

На истину ты взором неподкупным
Устремлена, но блеск ее лучей,
Чтоб умягчить и нам явить доступным
Для заспанных, болезненных очей,

Его дробишь в своей ты чудной призме
И, радуги кидая с высоты,
В своих мечтах, в бреду, в сомнамбулизме
Возносишься до провоззренья ты.

Магнитный сон пройдет - и пробужденье
Твое, поэт, печально и темно,
И видишь ты свое произведенье,
Не помня, как оно совершено.

Поэзия, я буду клясться
Тобой и кончу, прохрипев:
Ты не осанка сладкогласца,
Ты — лето с местом в третьем классе,
Ты — пригород, а не припев.

Ты — душная, как май, Ямская,
Шевардина ночной редут,
Где тучи стоны испускают
И врозь по роспуске идут.

И в рельсовом витье двояся,—
Предместье, а не перепев,—
Ползут с вокзалов восвояси
Не с песней, а оторопев.

Отростки ливня грязнут в гроздьях
И долго, долго, до зари,
Кропают с кровель свой акростих,
Пуская в рифму пузыри.

Поэзия, когда под краном
Пустой, как цинк ведра, трюизм,
То и тогда струя сохранна,
Тетрадь подставлена,— струись!

Сквозь ветра поющий полет
И волн громовые овации
Корабль моей жизни плывет
По курсу
     к демобилизации.

Всю жизнь не забудется флот,
И вы, корабельные кубрики,
И море, где служба идет
Под флагом Советской Республики.

Но близок тот час, когда я
Сойду с электрички на станции.
Продолжится юность моя
В аллеях с цветами и танцами.

В труде и средь каменных груд,
В столовых, где цены уменьшены
И пиво на стол подают
Простые красивые женщины.

Все в явь золотую войдет,
Чем ночи матросские грезили...
Корабль моей жизни плывет
По морю любви и поэзии.

Среди громов, среди огней,
Среди клокочущих страстей,
В стихийном, пламенном раздоре,
Она с небес слетает к нам -
Небесная к земным сынам,
С лазурной ясностью во взоре -
И на бунтующее море
Льет примирительный елей.

            А. Н. Майкову

Язык поэзии - властительная сила,
Ей покоряются безропотно сердца...
Какие б чудеса наука ни творила,
Не ей соперничать с могуществом певца.
Певец - душа страны. Из края в край несется
Волнующая песнь: звучит среди степей,
В таинственных лесах, в пустынях раздается,
И ей внимает гладь безбрежная морей.
В убогой хижине, где прячется забота,
Нужда когтистая добычу сторожит,
В чертогах царственных, где блещет позолота
И в неге дни свои проводит сибарит;
Бесхитростным умам, не знающим сомненья,
Могучим гениям, великим мудрецам,
Кормильцу-пахарю, апостолу терпенья,
За мысль свободную бестрепетным бойцам -
Усладу всем несет поэзия собою,
И в тайнике души сознание встает,
Что жизни сумрачной, чреватой суетою -
И свет и красоту поэзия дает.
Наука дивные открытия свершает,
Мир преклоняется пред гением ума;
Но не наука дух народа окрыляет
И не она его на подвиг вдохновляет:
Умри поэзия - и мир оденет тьма!

«Поэзия — мед Одина!» — вещали
Когда-то скальды. Кто же Один? Он
В Асгарде богом распри был вначале,
Но, вечной дракой асов утомлен,
Сошел на землю. Но хребты трещали
И здесь у всех враждующих сторон,
И вот затем, чтоб стоны отзвучали,
И чтоб на падаль не манить ворон,
И чтоб настало умиротворенье,
Сменил он глаз на внутреннее зренье
И, жертвенно пронзив себя копьем,
Повесился на Древе Мировом он,
Мед чьих цветов, теперь под птичий гомон
Нам приносимый пчелами, мы пьем.

Когда сижу я ночью одиноко
И образы святые в тишине
Так из души я вывожу глубоко,
И звонкий стих звучит чудесно мне,—

Я счастлив! мне уж никого не надо.
Весь мир во мне! Создание души
Самой душе есть лучшая отрада,
И так его лелею я в тиши...

И вижу я тогда, как дерзновенно,
Исполнен мыслью, дивный Прометей
Унес с небес богов огонь священный
И в тишине творит своих людей...

Над высью пламенной Синая
Любить туман Ее лучей,
Молиться Ей, Ее не зная,
Тем безнадежно горячей,

Но из лазури фимиама,
От лилий праздного венца,
Бежать... презрев гордыню храма
И славословие жреца,

Чтоб в океане мутных далей,
В безумном чаяньи святынь,
Искать следов Ее сандалий
Между заносами пустынь.

Пусть для ваших открытых сердец
До сих пор это - светлая фея
С упоительной лирой Орфея,
Для меня это - старый мудрец.

По лицу его тяжко проходит
Бороздой Вековая Мечта,
И для мира немые уста
Только бледной улыбкой поводит.

       Сонет

Творящий дух и жизни случай
В тебе мучительно слиты,
И меж намеков красоты
Нет утонченней и летучей...

В пустыне мира зыбко-жгучей,
Где мир — мираж, влюбилась ты
В неразрешенность разнозвучий
И в беспокойные цветы.

Неощутима и незрима,
Ты нас томишь, боготворима,
В просветы бледные сквозя,

Так неотвязно, неотдумно,
Что, полюбив тебя, нельзя
Не полюбить тебя безумно.

Невидимкою слетая
В заполунощной тиши,
Чаровница молодая,
Не тревожь моей души;
Пощади меня, сильфида,
Я страшусь любви твоей,
Отомщает эвменида
Каждый звук твоих речей!

Нет! волшебница не внемлет -
Приближается она...
Грудь, я чувствую, объемлет
Животворная весна,
Аромат во мраке вьется,
Арфа в воздухе звучит,
Звон роскошно в душу льется,
Будто ангел говорит!

"Снова ль резвою игрою
Хочешь сердце обмануть,
Обольстить меня мечтою,
Упованием блеснуть?
Нет! молю, в залог свиданья
Вырви слезы из груди,
И хоть жизнь воспоминанья
Прежде сердцу возврати!"

Ты... Но жертвенник разбитый
Кто опять восстановил?
Огнь угасший, огнь забытый
Мимолетом оживил?..
В ризе пара голубого
Предстоящий мир бежит,
И доступным раем снова
Мир минувшего открыт!

Те цветы, что рано свяли,
Что бессильною росой
Тщетно слезы окропляли,
Оживают предо мной;
Снова пышны, снова блещут,
Вновь муз_ы_ка-аромат,
Звуки в лоне их трепещут,
В звуках образы кипят.

Кто вы, райские виденья,
Девы чистой красоты?
Не из царства ль вдохновенья
Воплощенные мечты?
То сквозь сумрак арфы ваши
Блещут солнечным лучом,
То рубиновые чаши
Звезд трепещущих огнем...

Долу, дивные, коснулись,
Блещут, вьются вкруг меня,
На призыв их встрепенулись
Перси, полные огня;
Под влияньем вдохновенным
Чаш, и звуков, и цветов
На треножнике священном
Вновь я жертвовать готов...

Но зачем огонь бледнеет,
Пар бежит от алтаря?
Не прохлада ль утра веет,
Не блеснула ль там заря?
Чьи пронзительные крики
Воздух воплем потрясли,
Что за пасмурные лики
Появилися вдали?

Сквозь последний сумрак ночи
Узнаю предтечей дня,
Их пронзительные очи
Леденят и жгут меня;
Гаснет пламень вдохновенья
Под размахом бурных крил,
И святые песнопенья
Дерзкий хохот заглушил!

Разом смолкнули напевы,
Стихнул пиршественный звон,
Прочь испуганные девы
Разлетаются, как сон;
Тщетно их молю и кличу -
Утопают в блеске дня,
И мучителям в добычу
Беззащитно предан я!

Сдвинут вихрем ядовитым,
С громом жертвенник мой пал,
Звон по арфам позабытым
Разногласный пробежал,
И, с предсмертным содроганьем,
Отлетает жизнь струны,
И язвительным дыханьем
Вновь цветы поражены.

И - двойник неумолимый -
Кто-то слух терзает мой
И насмешкой нестерпимой,
И бездушной клеветой;
То замру я, леденея,
То очувствуюсь в огне,
Будто коршун Прометея
Разрывает сердце мне!

Всего стихотворений: 22

Количество обращений к теме стихотворений: 6098