• Список стихотворений про природу
• Рейтинг стихотворений про природу

Стихотворения русских поэтов про природу на одной странице

А. А. Фету (Есть в природе...) (Константин Михайлович Фофанов)

Есть в природе бесконечной
     Тайные мечты,
Осеняемые вечной
     Силой красоты.

Есть волшебного эфира
     Тени и огни,
Не от мира, но для мира
     Родились они.

И бессильны перед ними
     Кисти и резцы.
Но созвучьями живыми
     Вещие певцы

Уловляют их и вносят
     На скрижаль веков.
И не свеет, и не скосит
     Время этих снов.

И пока горит мерцанье
     В чарах бытия:
«Шепот. Робкое дыханье,
     Трели соловья»,

И пока святым искусствам
     Радуется свет,
Будет дорог нежным чувствам
     Вдохновенный Фет.

Январь 1889


Английский пейзаж (Константин Дмитриевич Бальмонт)

В отдаленной дымке утопая,
Привиденьями деревья стали в ряд.
Чуть заметна дымка голубая,
Чуть заметные огни за ней горят.

Воздух полон тающей печалью,
Все предчувствием неясным смущено.-
Что там тонет? Что за этой далью?
Там как в сердце отуманенном темно!

Точно шепот ночи раздается,
Точно небо наклонилось над землей
И над ней, беззвучное, смеется,
Все как саваном окутанное мглой.

Безглагольность (Константин Дмитриевич Бальмонт)

Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.

Приди на рассвете на склон косогора,-
Над зябкой рекою дымится прохлада,
Чернеет громада застывшего бора,
И сердцу так больно, и сердце не радо.

Недвижный камыш. Не трепещет осока.
Глубокая тишь. Безглагольность покоя.
Луга убегают далёко-далёко.
Во всем утомленье - глухое, немое.

Войди на закате, как в свежие волны,
В прохладную глушь деревенского сада,-
Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,
И сердцу так грустно, и сердце не радо.

Как будто душа о желанном просила,
И сделали ей незаслуженно больно.
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно.

1900


Берёза (Сергей Александрович Есенин)

Белая береза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.

На пушистых ветках
Снежною каймой
Распустились кисти
Белой бахромой.

И стоит береза
В сонной тишине,
И горят снежинки
В золотом огне.

А заря, лениво
Обходя кругом,
обсыпает ветки
Новым серебром.

<1913>


"Бор сосновый в стране одинокой стоит" (Алексей Константинович Толстой)

Бор сосновый в стране одинокой стоит;
В нем ручей меж деревьев бежит и журчит.
Я люблю тот ручей, я люблю ту страну,
Я люблю в том лесу вспоминать старину.
"Приходи вечерком в бор дремучий тайком,
На зеленом садись берегу ты моем!
Много лет я бегу, рассказать я могу,
Что случилось когда на моем берегу.
Из сокрытой страны я сюда прибежал,
Я чудесного много дорогой узнал!
Когда солнце зайдет, когда месяц взойдет
И звезда средь моих закачается вод,
Приходи ты тайком, ты узнаешь о том,
Что бывает порой здесь в тумане ночном!"
Так шептал, и журчал, и бежал ручеек;
На ружье опершись, я стоял одинок,
И лишь говор струи тишину прерывал,
И о прежних я грустно годах вспоминал.

1843


В лесу (Дмитрий Сергеевич Мережковский)

Дремлют полною луной
Озаренные поляны.
Бродят белые туманы
Над болотною травой.

Мертвых веток черный ворох,
Бледных листьев слабый лепет,
Каждый вздох и каждый шорох
Пробуждают в сердце трепет.

Ночь под ярким блеском лунным
Холодеющая спит,
И аккордом тихоструйным
Ветерок не пролетит.

Неразгаданная тайна -
В чащах леса... И повсюду
Тишина - необычайна.
Верю сказке, верю чуду...

1893


В лесу (Алексей Иванович Маширов-Самобытник)

Шумит над нами полог хвойный,
Как сотни радостных знамен,
А воздух ласковый и знойный
Смолой душистой напоен.

Сюда ж, друзья, под свод чудесный!
Войдем толпой в сырую тень:
Потом не раз в каморке тесной
Мы вспомним ярко этот день.

Пусть нашей жизни гул обычный
На миг заглушит вольный бор,.
Стопой входите ж непривычной
На мшистый бархатный ковер.

Садитесь вольно вкруговую,
Зеленый бор - сильней шуми!
И вашу песню хоровую
Раздольным эхом прогреми!

Пусть город в сумраке угрюмом
Полубольной внимает вам:
Что мы придем с заветным шумом
К унылым горнам и станкам.

Что мы в мечтах о лучшей доле
На миг забыли плен машин,
И дружно песнь поем о воле
Под шум рокочущих вершин.

В лесу (Аполлон Николаевич Майков)

Шумит, звенит ручей лесной,
Лиясь блистающим стеклом
Вокруг ветвей сосны сухой,
Давно, как гать, лежащей в нем.
Вкруг темен лес и воздух сыр;
Иду я, страх едва тая...
Нет! Здесь свой мир, живущий мир,
И жизнь его нарушил я...
Вдруг всё свершавшееся тут
Остановилося при мне,
И все следят за мной и ждут,
И злое мыслят в тишине;
И точно любопытный взор
Ко мне отвсюду устремлен,
И слышу я немой укор,
И дух мой сдавлен и смущен.

"В поле чистом серебрится" (Александр Сергеевич Пушкин)

В поле чистом серебрится
Снег волнистый и рябой,
Светит месяц, тройка мчится
По дороге столбовой.

Пой: в часы дорожной скуки,
На дороге, в тьме ночной
Сладки мне родные звуки
Звонкой песни удалой.

Пой, ямщик! Я молча, жадно
Буду слушать голос твой.
Месяц ясный светит хладно,
Грустен ветра дальний вой.

Пой: "Лучинушка, лучина,
Что же не светло горишь?"
. . . . . . . . . . . .

1833


В хвойном лесу (Яков Петрович Полонский)

Лес, как бы кадильным дымом
Весь пропахнувший смолой,
Дышит гнилью вековою
И весною молодой.

А смолу, как слезы, точит
Сосен старая кора,
Вся в царапинах и ранах
От ножа и топора.

Смолянистым и целебным
Ароматом этих ран
Я люблю дышать всей грудью
В теплый утренний туман.

Ведь и я был также ранен -
Ранен сердцем и душой,
И дышу такой же гнилью
И такою же весной...

1888, Ф. ж.д. Райвола


Вдоль моря (Валерий Яковлевич Брюсов)

Мы едем вдоль моря, вдоль моря, вдоль моря...
По берегу - снег, и песок, и кусты;
Меж морем и небом, просторы узоря,
Идет полукруг синеватой черты.

Мы едем, мы едем, мы едем... Предгорий
Взбегает, напротив, за склонами склон;
Зубчатый хребет, озираясь на море,
За ними белеет, в снегах погребен.

Всё дальше, всё дальше, всё дальше... Мы вторим
Колесами поезда гулу валов;
И с криками чайки взлетают над морем,
И движутся рядом гряды облаков.

Мелькают, мелькают, мелькают, в узоре,
Мечети, деревни, деревья, кусты...
Вот кладбище, смотрится в самое море,
К воде наклоняясь, чернеют кресты.

Все пенные, пенные, пенные, в море
Валы затевают свой вольный разбег,
Ликуют и буйствуют в дружеском споре,
Взлетают, сметая с прибрежня снег...

Мы едем... Не числю, не мыслю, не спорю:
Меня покорили снега и вода...
Сбегают и нивы и пастбища к морю,
У моря по снегу блуждают стада.

Цвет черный, цвет белый, цвет синий... Вдоль моря
Мы едем; налево - белеют хребты,
Направо синеют, просторы узоря,
Валы, и над ними чернеют кресты.

Мы едем, мы едем, мы едем! Во взоре
Все краски, вся радуга блеклых цветов,
И в сердце - томленье застывших предгорий
Пред буйными играми вольных валов!

1917


Весна в лесу (Борис Леонидович Пастернак)

Отчаянные холода
Задерживают таянье.
Весна позднее, чем всегда,
Но и зато нечаянней.

С утра амурится петух,
И нет прохода курице.
Лицом поворотясь на юг,
Сосна на солнце жмурится.

Хотя и парит и печет,
Еще недели целые
Дороги сковывает лед
Корою почернелою.

В лесу еловый мусор, хлам,
И снегом всё завалено.
Водою с солнцем пополам
Затоплены проталины.

И небо в тучах как в пуху
Над грязной вешней жижицей
Застряло в сучьях наверху
И от жары не движется.

1956


Вечер (Владимир Александрович Шуф)

  Из цикла "Крымские стихотворения"

Уж вечереет день прохладный, 
Заснули горы, тихий дол... 
Все в душу льет покой отрадный, 
Страстей смиряя произвол. 

Уже таинственно прекрасны 
Зажглись звездами небеса, 
Как хор хвалебный, хор согласный 
Звучат повсюду голоса. 

Чуть слышно ветра дуновенье, 
И шепчет кто-то из ручья: 
"В одной природе обновленье, 
И смысл, и правда бытия!" 

Взгляд на природу (Петр Исаевич Вейнберг)

Русская мелодия

Я люблю смотреть на звезды -
Но не те, что в горнем мире;
Мне милее те, что светят
На чиновничьем мундире.

Эти Сириусы, Марсы
Для меня смешны и странны;
Мне милее Станиславы,
И Владимиры, и Анны.

И люблю я слушать шелест -
Но не вязов, не акаций;
Мне милее шелест крупных
Всероссийских ассигнаций.

Я люблю смотреть, как гнется
Но не ива в роще темной;
Мне милей сгибанье тела
У начальника в приемной.

И люблю внимать я реву -
Но не ветра над волнами;
Мне милее рев особы
Над мельчайшими чинами.

Я люблю ключи большие -
Но не в скалах и пещерах;
Мне милее те, что блещут
На высоких камергерах.

И люблю я теплый климат -
Но не стран благословенных;
Мне милей теплынь родная
Мест гражданских и военных.

<1862>


Водопад (Гаврила Романович Державин)

Алмазна сыплется гора
С высот четыремя скалами,
Жемчугу бездна и сребра
Кипит внизу, бьет вверх буграми;
От брызгов синий холм стоит,
Далече рев в лесу гремит.

Шумит, и средь густого бора
Теряется в глуши потом;
Луч чрез поток сверкает скоро;
Под зыбким сводом древ, как сном
Покрыты, волны тихо льются,
Рекою млечною влекутся.

Седая пена по брегам
Лежит буграми в дебрях темных;
Стук слышен млатов по ветрам,
Визг пил и стон мехов подъемных:
О водопад! в твоем жерле
Всё утопает в бездне, в мгле!

Ветрами ль сосны пораженны?-
Ломаются в тебе в куски;
Громами ль камни отторженны?-
Стираются тобой в пески;
Сковать ли воду льды дерзают?-
Как пыль стекляна ниспадают.

Волк рыщет вкруг тебя и, страх
В ничто вменяя, становится;
Огонь горит в его глазах,
И шерсть на нем щетиной зрится;
Рожденный на кровавый бой,
Он воет, согласясь с тобой.

Лань идет робко, чуть ступает,
Вняв вод твоих падущих рев,
Рога на спину приклоняет
И быстро мчится меж дерев;
Ее страшит вкруг шум, бурь свист
И хрупкий под ногами лист.

Ретивый конь, осанку горду
Храня, к тебе порой идет;
Крутую гриву, жарку морду
Подняв, храпит, ушми прядет,
И, подстрекаем быв, бодрится,
Отважно в хлябь твою стремится.

Под наклоненным кедром вниз,
При страшной сей красе Природы,
На утлом пне, который свис
С утеса гор на яры воды,
Я вижу, некий муж седой
Склонился на руку главой.

Копье и меч, и щит великой,
Стена отечества всего,
И шлем, обвитый повиликой,
Лежат во мху у ног его.
В броне блистая златордяной,
Как вечер во заре румяной,

Сидит - и, взор вперя к водам,
В глубокой думе рассуждает:
"Не жизнь ли человеков нам
Сей водопад изображает?-
Он так же блеском струй своих
Поит надменных, кротких, злых.

Не так ли с неба время льется,
Кипит стремление страстей,
Честь блещет, слава раздается,
Мелькает счастье наших дней,
Которых красоту и радость
Мрачат печали, скорби, старость?

Не зрим ли всякой день гробов,
Седин дряхлеющей вселенной?
Не слышим ли в бою часов
Глас смерти, двери скрып подземной?
Не упадает ли в сей зев
С престола царь и друг царев?

Падут,- и вождь непобедимый,
В Сенате Цезарь средь похвал,
В тот миг, желал как диадимы,
Закрыв лице плащом, упал;
Исчезли замыслы, надежды,
Сомкнулись алчны к трону вежды.

Падут,- и несравненный муж
Торжеств несметных с колесницы,
Пример великих в свете душ,
Презревший прелесть багряницы,
Пленивший Велизар царей
В темнице пал, лишен очей.

Падут.- И не мечты прельщали,
Когда меня, в цветущий век,
Давно ли города встречали,
Как в лаврах я, в оливах тек?
Давно ль?- Но, ах! теперь во брани
Мои не мещут молний длани!

Ослабли силы, буря вдруг
Копье из рук моих схватила;
Хотя и бодр еще мой дух,
Судьба побед меня лишила".
Он рек - и тихим позабылся сном,
Морфей покрыл его крылом.

Сошла октябрьска нощь на землю,
На лоно мрачной тишины;
Нигде я ничего не внемлю,
Кроме ревущия волны,
О камни с высоты дробимой
И снежною горою зримой.

Пустыня, взор насупя свой,
Утесы и скалы дремали;
Волнистой облака грядой
Тихонько мимо пробегали,
Из коих, трепетна, бледна,
Проглядывала вниз луна.

Глядела и едва блистала,
Пред старцем преклонив рога,
Как бы с почтеньем познавала
В нем своего того врага,
Которого она страшилась,
Кому вселенная дивилась.

Он спал - и чудотворный сон
Мечты ему являл геройски:
Казалося ему, что он
Непобедимы водит войски;
Что вкруг его перун молчит,
Его лишь мановенья зрит.

Что огнедышащи за перстом
Ограды в след его идут;
Что в поле гладком, вкруг отверстом,
По слову одному растут
Полки его из скрытых станов,
Как холмы в море из туманов.

Что только по траве росистой
Ночные знать его шаги;
Что утром пыль, под твердью чистой,
Уж поздо зрят его враги;
Что остротой своих зениц
Блюдет он их, как ястреб птиц.

Что, положа чертеж и меры,
Как волхв невидимый, в шатре,
Тем кажет он в долу химеры,
Тем - в тиграх агнцов на горе,
И вдруг решительным умом
На тысячи бросает гром.

Что орлю дерзость, гордость лунну,
У черных и янтарных волн,
Смирил Колхиду златорунну,
И белого царя урон
Рая вечерня пред границей
Отмстил победами сторицей.

Что, как румяной луч зари,
Страну его покрыла слава;
Чужие вожди и цари,
Своя владычица, держава,
И все везде его почли,
Триумфами превознесли.

Что образ, имя и дела
Цветут его средь разных глянцев;
Что верх сребристого чела
В венце из молненных румянцев
Блистает в будущих родах,
Отсвечиваяся в сердцах.

Что зависть, от его сиянья
Свой бледный потупляя взор,
Среди безмолвного стенанья
Ползет и ищет токмо нор,
Куда бы от него сокрыться,
И что никто с ним не сравнится.

Он спит - и в сих мечтах веселых
Внимает завыванье псов,
Рев ветров, скрып дерев дебелых,
Стенанье филинов и сов,
И вещих глас вдали животных,
И тихий шорох вкруг бесплотных.

Он слышит: сокрушилась ель,
Станица вранов встрепетала,
Кремнистый холм дал страшну щель,
Гора с богатствами упала;
Грохочет эхо по горам,
Как гром гремящий по громам.

Он зрит одету в ризы черны
Крылату некую жену,
Власы имевшу распущенны,
Как смертну весть, или войну,
С косой в руках, с трубой стоящу,
И слышит он - проснись!- гласящу.

На шлеме у нее орел
Сидел с перуном помраченным,
В нем герб отечества он зрел;
И, быв мечтой сей возбужденным,
Вздохнул и, испустя слез дождь,
Вещал: "Знать, умер некий вождь!

Блажен, когда, стремясь за славой,
Он пользу общую хранил,
Был милосерд в войне кровавой
И самых жизнь врагов щадил:
Благословен средь поздных веков
Да будет друг сей человеков!

Благословенна похвала
Надгробная его да будет,
Когда всяк жизнь его, дела
По пользам только помнить будет;
Когда не блеск его прельщал
И славы ложной не искал!

О слава, слава в свете сильных!
Ты точно есть сей водопад.
Он вод стремлением обильных
И шумом льющихся прохлад
Великолепен, светл, прекрасен,
Чудесен, силен, громок, ясен;

Дивиться вкруг себя людей
Всегда толпами собирает;
Но если он водой своей
Удобно всех не напояет,
Коль рвет брега и в быстротах
Его нет выгод смертным - ах!

Не лучше ль менее известным,
А более полезным быть;
Подобясь ручейкам прелестным,
Поля, луга, сады кропить,
И тихим вдалеке журчаньем
Потомство привлекать с вниманьем?

Пусть на обросший дерном холм
Приидет путник и воссядет,
И, наклонясь своим челом
На подписанье гроба, скажет:
Не только славный лишь войной,
Здесь скрыт великий муж душой.

О! будь бессмертен, витязь бранный,
Когда ты весь соблюл свой долг!"
Вещал сединой муж венчанный
И, в небеса воззрев, умолк.
Умолк,- и глас его промчался,
Глас мудрый всюду раздавался.

Но кто там идет по холмам,
Глядясь, как месяц, в воды черны?
Чья тень спешит по облакам
В воздушные жилища горны?
На темном взоре и челе
Сидит глубока дума в мгле!

Какой чудесный дух крылами
От севера парит на юг?
Ветр медлен течь его стезями,
Обозревает царствы вдруг;
Шумит, и как звезда блистает,
И искры в след свой рассыпает.

Чей труп, как на распутьи мгла,
Лежит на темном лоне нощи?
Простое рубище чресла,
Две лепте покрывают очи,
Прижаты к хладной груди персты,
Уста безмолвствуют отверсты!

Чей одр - земля; кров - воздух синь;
Чертоги - вкруг пустынны виды?
Не ты ли счастья, славы сын,
Великолепный князь Тавриды?
Не ты ли с высоты честей
Незапно пал среди степей?

Не ты ль наперсником близ трона
У северной Минервы был;
Во храме муз друг Аполлона;
На поле Марса вождем слыл;
Решитель дум в войне и мире,
Могущ - хотя и не в порфире?

Не ты ль, который взвесить смел
Мощь росса, дух Екатерины,
И, опершись на них, хотел
Вознесть твой гром на те стремнины,
На коих древний Рим стоял
И всей вселенной колебал?

Не ты ль, который орды сильны
Соседей хищных истребил,
Пространны области пустынны
Во грады, в нивы обратил,
Покрыл понт Черный кораблями,
Потряс среду земли громами?

Не ты ль, который знал избрать
Достойный подвиг росской силе,
Стихии самые попрать
В Очакове и в Измаиле,
И твердой дерзостью такой
Быть дивом храбрости самой?

Се ты, отважнейший из смертных!
Парящий замыслами ум!
Не шел ты средь путей известных,
Но проложил их сам - и шум
Оставил по себе в потомки;
Се ты, о чудный вождь Потемкин!

Се ты, которому врата
Торжественные созидали;
Искусство, разум, красота
Недавно лавр и мирт сплетали;
Забавы, роскошь вкруг цвели,
И счастье с славой следом шли.

Се ты, небесного плод дара
Кому едва я посвятил,
В созвучность громкого Пиндара
Мою настроить лиру мнил,
Воспел победу Измаила,
Воспел,- но смерть тебя скосила!

Увы! и хоров сладкий звук
Моих в стенанье превратился;
Свалилась лира с слабых рук,
И я там в слезы погрузился,
Где бездна разноцветных звезд
Чертог являли райских мест.

Увы!- и громы онемели,
Ревущие тебя вокруг;
Полки твои осиротели,
Наполнили рыданьем слух;
И всё, что близ тебя блистало,
Уныло и печально стало.

Потух лавровый твой венок,
Гранена булава упала,
Меч в полножны войти чуть мог,
Екатерина возрыдала!
Полсвета потряслось за ней
Незапной смертию твоей!

Оливы свежи и зелены
Принес и бросил Мир из рук;
Родства и дружбы вопли, стоны
И муз ахейских жалкий звук
Вокруг Перикла раздается:
Марон по Меценате рвется,

Который почестей в лучах,
Как некий царь, как бы на троне,
На сребро-розовых конях,
На златозарном фаэтоне,
Во сонме всадников блистал
И в смертный черный одр упал!

Где слава? Где великолепье?
Где ты, о сильный человек?
Мафусаила долголетье
Лишь было б сон, лишь тень наш век;
Вся наша жизнь не что иное,
Как лишь мечтание пустое.

Иль нет!- тяжелый некий шар,
На нежном волоске висящий,
В который бурь, громов удар
И молнии небес ярящи
Отвсюду беспрестанно бьют
И, ах! зефиры легки рвут.

Единый час, одно мгновенье
Удобны царствы поразить,
Одно стихиев дуновенье
Гигантов в прах преобразить;
Их ищут места - и не знают:
В пыли героев попирают!

Героев?- Нет!- но их дела
Из мрака и веков блистают;
Нетленна память, похвала
И из развалин вылетают;
Как холмы, гробы их цветут;
Напишется Потемкин труд.

Театр его - был край Эвксина;
Сердца обязанные - храм;
Рука с венцом - Екатерина;
Гремяща слава - фимиам;
Жизнь - жертвенник торжеств и крови,
Гробница ужаса, любови.

Когда багровая луна
Сквозь мглу блистает темной нощи,
Дуная мрачная волна
Сверкает кровью и сквозь рощи
Вкруг Измаила ветр шумит,
И слышен стон,- что турок мнит?

Дрожит,- и во очах сокрытых
Еще ему штыки блестят,
Где сорок тысяч вдруг убитых
Вкруг гроба Вейсмана лежат.
Мечтаются ему их тени
И росс в крови их по колени!

Дрожит,- и обращает взгляд
Он робко на окрестны виды;
Столпы на небесах горят
По суше, по морям Тавриды!
И мнит, в Очакове что вновь
Течет его и мерзнет кровь.

Но в ясный день, средь светлой влаги,
Как ходят рыбы в небесах
И вьются полосаты флаги,
Наш флот на вздутых парусах
Вдали белеет на лиманах,
Какое чувство в россиянах?

Восторг, восторг - они, а страх
И ужас турки ощущают;
Им мох и терны во очах,
Нам лавр и розы расцветают
На мавзолеях у вождей,
Властителей земель, морей.

Под древом, при заре вечерней,
Задумчиво любовь сидит,
От цитры ветерок весенней
Ее повсюду голос мчит;
Перлова грудь ее вздыхает,
Геройский образ оживляет.

Поутру солнечным лучом
Как монумент златый зажжется,
Лежат объяты серны сном
И пар вокруг холмов вьется,
Пришедши, старец надпись зрит:
"Здесь труп Потемкина сокрыт!"

Алцибиадов прах!- И смеет
Червь ползать вкруг его главы?
Взять шлем Ахиллов не робеет,
Нашедши в поле, Фирс?- увы!
И плоть и труд коль истлевает,
Что ж нашу славу составляет?

Лишь истина дает венцы
Заслугам, кои не увянут;
Лишь истину поют певцы,
Которых вечно не престанут
Греметь перуны сладких лир;
Лишь праведника свят кумир.

Услышьте ж, водопады мира!
О славой шумные главы!
Ваш светел меч, цветна порфира,
Коль правду возлюбили вы,
Когда имели только мету,
Чтоб счастие доставить свету.

Шуми, шуми, о водопад!
Касаяся странам воздушным,
Увеселяй и слух и взгляд
Твоим стремленьем, светлым, звучным,
И в поздной памяти людей
Живи лишь красотой твоей!

Живи - и тучи пробегали
Чтоб редко по водам твоим,
В умах тебя не затмевали
Разженный гром и черный дым;
Чтоб был вблизи, вдали любезен
Ты всем; сколь дивен, столь полезен.

И ты, о водопадов мать!
Река на севере гремяща,
О Суна! коль с высот блистать
Ты можешь - и, от зарь горяща,
Кипишь и сеешься дождем
Сафирным, пурпурным огнем,-

То тихое твое теченье,
Где ты сама себе равна,
Мила, быстра и не в стремленье,
И в глубине твоей ясна,
Важна без пены, без порыву,
Полна, велика без разливу,

И без примеса чуждых вод
Поя златые в нивах бреги.
Великолепный свой ты ход
Вливаешь в светлый сонм Онеги;
Какое зрелище очам!
Ты тут подобна небесам.

1791-1794


Водопад (Александр Иванович Полежаев)

Между стремнин с горы высокой
Ручьи прозрачные журчат,
И вдруг, сливаясь в ток широкой,
Являют грозный водопад.
Громады волн буграми хлещут
В паденьи быстром и крутом
И, разлетевшись, ярко блещут
Вокруг серебряным дождем;
Ревет и стонет гул протяжный
По разорвавшейся реке
И, исчезая с пеной влажной,
Смолкает глухо вдалеке.
Вот наша жизнь! вот образ верный
Погибшей юности моей! -
Она в красе нелицемерной
Сперва катилась, как ручей;
Потом, в пылу страстей безумных,
Быстра, как горный водопад,
Исчезла вдруг при плесках шумных,
Как эха дальнего раскат.
Шуми, шуми, о сын природы!
Ты безотрадною порой
Певцу напомнил блеск свободы
Своей свободною игрой!

<1832>


Водопад (Николай Михайлович Языков)

Море блеска, гул, удары,
И земля потрясена;
То стеклянная стена
О скалы раздроблена,
То бегут чрез крутояры
Многоводной Ниагары
Ширина и глубина!

Вон пловец! Его от брега
Быстриною унесло;
В синий сумрак водобега
Упирает он весло...
Тщетно! бурную стремнину
Он не силен оттолкнуть;
Далеко его в пучину
Бросит каменная круть!

Мирно гибели послушный,
Убрал он свое весло;
Он потупил равнодушно
Безнадежное чело;
Он глядит спокойным оком...
И к пучине волн и скал
Роковым своим потоком
Водопад его помчал.

Море блеска, гул, удары,
И земля потрясена;
То стеклянная стена
О скалы раздроблена,
То бегут чрез крутояры
Многоводной Ниагары
Ширина и глубина!

Первая половина 1830


Водопад (Константин Сергеевич Аксаков)

Спадает с высокой горы водопад,
Сребристые струи кипят и гремят,
И гул раздается по лесу далеко;
Приветны студеные волны потока.
Но, жаждой томяся в полдневны часы,
О путник, страшись их коварной красы,
Страшись отдохнуть под древесного тенью,
Забыться, объятый роскошною сенью.
Страшися испить очарованных вод:
Струя их не хладом по жилам пройдет,
Но огненной, бурно кипящей волной -
И призрак восстанет из мглы пред тобой,
И ты устремишься за призраком в путь,
И люди безумцем тебя назовут.

1835, Москва


Водопад (Евгений Абрамович Баратынский)

Шуми, шуми с крутой вершины,
Не умолкай, поток седой!
Соединят протяжный вой
С протяжным отзывом долины.

Я слышу: свищет аквилон,
Качает елию скрыпучей,
И с непогодою ревучей
Твой рёв мятежный соглашен.

Зачем, с безумным ожиданьем,
К тебе прислушиваюсь я?
Зачем трепещет грудь моя
Каким-то вещим трепетаньем?

Как очарованный стою
Над дымной бездною твоею
И, мнится, сердцем разумею
Речь безглагольную твою.

Шуми, шуми с крутой вершины,
Не умолкай, поток седой!
Соединяй протяжный вой
С протяжным отзывом долины!

Апрель - начало мая 1821


"Волной расплавленно-холодной" (Самуил Викторович Киссин (Муни))

Волной расплавленно-холодной
Горит ручей,
В степи пустынной и бесплодной,
В степи моей.
Кругом поломанные травы,
Суха земля.
Вдали пленительной дубравы
Мои поля.
И жду, изведав солнца ярость,
Тоской объят,
Его пылающую старость,
Его закат.

Глушь (Константин Дмитриевич Бальмонт)

Луг - болото - поле - поле,
Над речонкой ивы.
Сладко дышится на воле,
Все цветы красивы!

Все здесь нежит глаз и ухо
Ласкою веселой.
Прожужжала где-то муха,
Шмель гудит тяжелый.

Всюду - божии коровки,
Розовые кашки,
Желто-белые головки
Полевой ромашки.

Нежно-тонки очертанья
Задремавшей дали...
Полно, разве есть страданья?
Разве есть печали?

Горная высь (Афанасий Афанасьевич Фет)

Превыше туч, покинув горы
И наступи на темный лес.
Ты за собою смертных взоры
Зовешь на синеву небес.

Снегов серебряных порфира
Не хочет праха прикрывать;
Твоя судьба на гранях мира
Не снисходить, а возвышать.

Не тронет вздох тебя бессильный,
Не омрачит земли тоска:
У ног твоих, как дым кадильный,
Вияся, тают облака.

Гроза (Сергей Митрофанович Городецкий)

Как стеблями недожатыми,
Вея молньями крылатыми,
	Пронеслась
И, спускаясь небоскатами,
	В даль впилась,

Громыхая тяжким грохотом,
Колыхая воздух рокотом,
	Небо жгла
И со вздохами и хохотом
	Отошла.

Как невиданными мрежами,
Над землей дождями свежими
	Просвистев,
В мир, лазурью вечно нежимый,
	Скрыла гнев.

И, как утренняя лилия,
Скрыв проклятие бессилия,
	Свет струя,
Распахнула в жизнь воскрылия
	Вся земля.

1909


Гроза (Лиодор Иванович Пальмин)

Пламенным морем струится сияние,
С грохотом тучи вверху разверзаются,
   Страшен рокочущий гром.
Грозные тучи - земное даяние:
С нивы и с поля они собираются
   Влаги живым серебром.
Мнится: торжественный час отомщения -
Сгибшие силы толпою могучею,
В чудном порыве восстав,
В гром воплотясь, полны гнева, стремления,
К мести зовут, собираются тучею
   В память поруганных прав...
Всё, что схоронено - светлое, честное,
Сгибшее в море людского забвения,
   В лоне родимых полей, -
Всё позабытое, миру безвестное
Празднует, вставши из праха и тления,
   В недрах небес юбилей...
Мир осыпает почетом и лаврами
Жалких любимцев толпы рукоплещущей;
   Славы венцы им плетут,
Спичей и фраз громозвучных литаврами
И мишурой балаганной и блещущей
   Люди их суетно чтут...
Вы же погибли во тьме, без внимания
И без награды, со сгубленной силою,
   Дети святого труда...
Это не вы ли потоком сияния
Блещете, падая вновь над могилою,
   Как дождевая вода?

<1887>


Гроза (Михаил Юрьевич Лермонтов)

Ревет гроза, дымятся тучи
Над темной бездною морской,
И хлещут пеною кипучей
Толпяся, волны меж собой.
Вкруг скал огнистой лентой вьется
Печальной молнии змея,
Стихий тревожный рой мятется —
И здесь стою недвижим я.

Стою — ужель тому ужасно
Стремленье всех надземных сил,
Кто в жизни чувствовал напрасно
И жизнию обманут был?
Вокруг кого, сей яд сердечный,
Вились сужденья клеветы,
Как вкруг скалы  остроконечной,
Губитель-пламень, вьешься ты?

О нет!— летай, огонь воздушный,
Свистите, ветры, над главой;
Я здесь, холодный, равнодушный,
И трепет не знаком со мной.

1830


Гроза (Константин Сергеевич Аксаков)

Туча небо обтянула
Чёрной мрака пеленой;
Тихо молния сверкнула
Над равниной водяной;
Ветр завыл и поднял воды,
Встали дикие валы,
Дети грозной непогоды,
Под покровом сизой мглы.
Буря! Поскорее в море
Я спущу мою ладью,
Поплыву, с волнами споря,
И веслом их разобью.
Подхватил ладью холодный,
На хребет свой принял вал,
И далёко он, свободный,
В море лёгкую помчал.
Сильно на море упругом
Ветр качает лёгкий чёлн,
И несутся друг за другом
Волны туч и тучи волн.
Море бьётся, море стонет,
Вал девятый недалёк,
Недалёк! - челнок мой тонет!
Пусть же тонет мой челнок!
Сладко с гордою улыбкой,
При напеве гробовом,
Скрыться под волною зыбкой
И заснуть на дне морском.

1835


"Есть наслаждение и в дикости лесов" (Константин Николаевич Батюшков)

Есть наслаждение и в дикости лесов,
   Есть радость на приморском бреге,
И есть гармония в сем говоре валов,
   Дробящихся в пустынном беге.
Я ближнего люблю, но ты, природа-мать,
   Для сердца ты всего дороже!
С тобой, владычица, привык я забывать
   И то, чем был, как был моложе,
И то, чем ныне стал под холодом годов.
   Тобою в чувствах оживаю:
Их выразить душа не знает стройных слов,
   И как молчать об них - не знаю.

1819


Зима в лесу (Арсений Александрович Тарковский)

Свободы нет в природе,
Ее соблазн исчез,
Не надо на свободе
Смущать ноябрьский лес.

Застыли в смертном сраме
Над собственной листвой
Осины вверх ногами
И в землю головой.

В рубахе погорельца
Идет Мороз-кащей,
Прищелкивая тельца
Опавших желудей.

А дуб в кафтане рваном
Стоит, на смерть готов,
Как перед Иоанном
Боярин Колычев.

Прощай, великолепье
Багряного плаща!
Кленовое отрепье
Слетело, трепеща,

В кувшине кислорода
Истлело на весу...
Какая там свобода,
Когда зима в лесу.

1973


Злат ручей (Лев Николаевич Зилов)

У опушки, под ветвями,
Пять ключей.
Бьётся, вьётся меж корнями
Злат ручей.

Родился с зарёй румяной
Первый ключ.
Вздрогнул гладью многогранной
В мгле зыбуч.

Родился под полднем душным
Ключ второй.
Раззолочен, вспенен, вскружен
Дня игрой.

Родился в тиши вечерен
Третий ключ.
Мглист, глубок, огнисто-чёрен
И колюч.

Родился под ночью звёздной 
Ключ четвёрт.
В нём забился звёздной бездны 
Хоровод.

Ранним утром тихо вскрылся 
Пятый ключ.
С тихим светом обручился
Тих, певуч.

И слились, раздвинув корни,
Пять ключей.
И родился с солнцем горним
Злат ручей.

1908


К N. N. (Константин Сергеевич Аксаков)

Что лучше может быть природы!
Взгляни, как чисты небеса!
Взгляни, как тихо льются воды,
Как на цветах блестит роса!
Послушай - внемлешь ли ты пенье
Неподкупных лесных певцов?
Кто им внушает вдохновенье?
Кто учит языку богов?

Природа, всё она - природа!
Они всегда ее поют:
Как тучи с голубого свода,
Омыв лицо земли, сойдут;
Или когда рассвет туманный,
Играя в водяной пыли,
Им возвестит приход желанный
Светила неба и земли;

Или когда в сияньи чистом
Луна всплывет на небеса,
И блеском томным, серебристым
Покроет воды и леса,
И небо пышно уберется
В блестящий звездами покров,
И пенье соловьев несется -
Неподкупных лесных певцов!

<1832>


"К пустынному приволью" (Аполлон Аполлонович Коринфский)

К пустынному приволью
Склонился небосклон;
Душистый воздух смолью
И зноем напоен.

Ни зверя и ни птицы
Среди прямых стволов;
Над ними - вереницы
Жемчужных облаков.

Пески, да мхи, да хвоя
В безлюдной стороне.
Предчувствие покоя -
В природе и во мне!..

22 июля 1896


"Как хорошо в лесу дубовом" (Михаил Прокофьевич Герасимов)

Как хорошо в лесу дубовом
Вдали от улиц и людей
Кидать пригоршни желудей
В платок тумана голубого.

Они — как золотые пули,
Что прожужжали и уснули.
Какая тишь, какой покой,
Какую вижу даль со взгорья!

А лес — что огневое взморье —
Чуть плещет пламенной листвой.
Сочатся дубом и рябиной
Опушек рыжие обрывы,

Блестят под паутиной нивы.
А в небе пояс журавлиный
Протянут млечною струей
Над присмиревшею землей.

Камыши (Константин Дмитриевич Бальмонт)

Полночной порою в болотной глуши
Чуть слышно, бесшумно, шуршат камыши.

О чем они шепчут? О чем говорят?
Зачем огоньки между ними горят?

Мелькают, мигают - и снова их нет.
И снова забрезжил блуждающий свет.

Полночной порой камыши шелестят.
В них жабы гнездятся, в них змеи свистят.

В болоте дрожит умирающий лик.
То месяц багровый печально поник.

И тиной запахло. И сырость ползет.
Трясина заманит, сожмет, засосет.

"Кого? Для чего? - камыши говорят,-
Зачем огоньки между нами горят?"

Но месяц печальный безмолвно поник.
Не знает. Склоняет все ниже свой лик.

И, вздох повторяя погибшей души,
Тоскливо, бесшумно, шуршат камыши.

1895


"Клен ты мой опавший, клен заледенелый" (Сергей Александрович Есенин)

Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?

Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.

Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.

Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.

И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.

28 ноября 1925


Ковыль (Константин Дмитриевич Бальмонт)

         И.А.Бунину

Точно призрак умирающий,
На степи ковыль качается,
Смотрит месяц догорающий,
Белой тучкой омрачается.

И блуждают тени смутные
По пространству неоглядному,
И, непрочные, минутные,
Что-то шепчут ветру жадному.

И мерцание мелькнувшее
Исчезает за туманами,
Утонувшее минувшее
Возникает над курганами.

Месяц меркнет, омрачается,
Догорающий и тающий,
И, дрожа, ковыль качается,
Точно призрак умирающий.

1895


"Когда мы летнею порою" (Вера Николаевна Фигнер)

Когда мы летнею порою
В лесную чащу забредем
И под густой ее листвою
Прохладу тихую найдем...

И смолкнет где-то в отдаленьи
Весь шум и гам толпы людской
И слышим мы лишь птичек пенье
Да шелест листьев над собой, -

Наш ум невольно отражает
Глухую леса тишину,
И всё нам в душу навевает
Мечтанья смутную волну...

Так и в тюрьме уединенной,
Вдали от жизненных забот,
Ум, тишиною окруженный,
Нас в мир таинственный влечет...

И в дни глубокого молчанья,
Когда живешь лишь сам с собой,
В душе царят одни мечтанья
Да леса темного покой.

7 марта 1890


"Когда природа вся трепещет и сияет" (Алексей Константинович Толстой)

Когда природа вся трепещет и сияет,
Когда ее цвета ярки и горячи,
Душа бездейственно в пространстве утопает
И в неге врозь ее расходятся лучи.
Но в скромный, тихий день, осеннею погодой,
Когда и воздух сер, и тесен кругозор,
Не развлекаюсь я смиренною природой,
И немощен ее на жизнь мою напор.
Мой трезвый ум открыт для сильных вдохновений,
Сосредоточен я живу в себе самом,
И сжатая мечта зовет толпы видений,
Как зажигательным рождая их стеклом.

Винтовку сняв с гвоздя, я оставляю дом,
Иду меж озимей, чернеющей дорогой;
Смотрю на кучу скирд, на сломанный забор,
На пруд и мельницу, на дикий косогор,
На берег ручейка болотисто-отлогий,
И в ближний лес вхожу. Там покрасневший клен,
Еще зеленый дуб и желтые березы
Печально на меня свои стряхают слезы;
Но дале я иду, в мечтанья погружен,
И виснут надо мной полунагие сучья,
А мысли между тем слагаются в созвучья,
Свободные слова теснятся в мерный строй,
И на душе легко, и сладостно, и странно,
И тихо все кругом, и под моей ногой
Так мягко мокрый лист шумит благоуханный.

[1858]


Крещенская ночь (Иван Алексеевич Бунин)

Тёмный ельник снегами, как мехом,
Опушили седые морозы,
В блёстках инея, точно в алмазах,
Задремали, склонившись, берёзы.

Неподвижно застыли их ветки,
А меж ними на снежное лоно,
Точно сквозь серебро кружевное,
Полный месяц глядит с небосклона.

Высоко он поднялся над лесом,
В ярком свете своём цепенея,
И причудливо стелются тени,
На снегу под ветвями чернея.

Замело чащи леса метелью, —
Только вьются следы и дорожки,
Убегая меж сосен и ёлок,
Меж берёзок до ветхой сторожки.

Убаюкала вьюга седая
Дикой песнею лес опустелый,
И заснул он, засыпанный вьюгой,
Весь сквозной, неподвижный и белый.

Спят таинственно стройные чащи,
Спят, одетые снегом глубоким,
И поляны, и луг, и овраги,
Где когда-то шумели потоки.

Тишина, — даже ветка не хрустнет!
А, быть может, за этим оврагом
Пробирается волк по сугробам
Осторожным и вкрадчивым шагом.

Тишина, — а, быть может, он близко...
И стою я, исполнен тревоги,
И гляжу напряжённо на чащи,
На следы и кусты вдоль дороги.

В дальних чащах, где ветви и тени
В лунном свете узоры сплетают,
Всё мне чудится что-то живое,
Всё как будто зверьки пробегают.

Огонёк из лесной караулки
Осторожно и робко мерцает,
Точно он притаился под лесом
И чего-то в тиши поджидает.

Бриллиантом лучистым и ярким,
То зелёным, то синим играя,
На востоке, у трона господня,
Тихо блещет звезда, как живая.

А над лесом всё выше и выше
Всходит месяц, — и в дивном покое
Замирает морозная полночь
И хрустальное царство лесное! 

Лес (Николай Степанович Гумилёв)

В том лесу белесоватые стволы
Выступали неожиданно из мглы.

Из земли за корнем корень выходил,
Точно руки обитателей могил.

Под покровом ярко-огненной листвы
Великаны жили, карлики и львы,

И следы в песке видали рыбаки
Шестипалой человеческой руки.

Никогда сюда тропа не завела
Пэра Франции иль Круглого Стола,

И разбойник не гнездился здесь в кустах,
И пещерки не выкапывал монах -

Только раз отсюда в вечер грозовой
Вышла женщина с кошачьей головой,

Но в короне из литого серебра,
И вздыхала и стонала до утра,

И скончалась тихой смертью на заре,
Перед тем как дал причастье ей кюре.

Это было, это было в те года,
От которых не осталось и следа.

Это было, это было в той стране,
О которой не загрезишь и во сне.

Я придумал это, глядя на твои
Косы - кольца огневеющей змеи,

На твои зеленоватые глаза,
Как персидская больная бирюза.

Может быть, тот лес - душа твоя,
Может быть, тот лес - любовь моя,

Или, может быть, когда умрем,
Мы в тот лес направимся вдвоем.

<1919>


Лес (Вильгельм Карлович Кюхельбекер)

Во сыром бору
Ветер завывает;
На борзом коне
Молодец несется.

Позади сидит
Красная девица;
Вороной скакун
Мчит их в лес дремучий.

«Гой еси ты, конь,
Гой еси, ретивый!
В лес не мчи меня,
Не неси в дремучий!

В том темном лесу,
В черной той дубраве,
Нет волков, ни лис,
Ходит, бродит леший!

В том темном лесу,
В черной той дубраве,
Не услышишь птиц,
А поют русалки!»

Гаснет среди туч,
Гаснет светлый месяц;
Конь несет их в глушь,
В лес и в глушь немую.

Молодец глядит,
Видит клен да ветлы;
Бодрый слух вострит,
Слышит — воет ветер.

Вся как лист дрожит
Позади девица:
«Вон, он там стоит!
Чу, хохочут, свищут!»

Занялась заря,
Буйный ветер стихнул:
Молодец рыдал
Над бездушным телом!

Конец 1810-х или начало 1820-х годов


Лес (Борис Петрович Корнилов)

Деревья, кустарника пропасть,
болотная прорва, овраг...
Ты чувствуешь -
горе и робость
тебя окружают...
и мрак.

Ходов не давая пронырам,
у самой качаясь луны,
сосновые лапы над миром,
как сабли, занесены.

Рыдают мохнатые совы,
а сосны поют о другом -
бок о бок стучат, как засовы,
тебя запирая кругом.

Тебе, проходимец, судьбою,
дорогой - болота одни;
теперь над тобой, под тобою
гадюки, гнилье, западни.

Потом, на глазах вырастая,
лобастая волчья башка,
лохматая, целая стая
охотится исподтишка.

И старая туша, как туча,
как бурей отбитый карниз,
ломая огромные сучья,
медведь обрывается вниз.

Ни выхода нет, ни просвета,
и только в шерсти и зубах
погибель тяжелая эта
идет на тебя на дыбах.

Деревья клубятся клубами -
ни сна,
       ни пути,
                ни красы,
и ты на зверье над зубами
свои поднимаешь усы.

Ты видишь прижатые уши,
свинячьего глаза свинец,
шатанье слежавшейся туши,
обсосанной лапы конец.

Последние два шага,
последние два шага...

И грудь перехвачена жаждой,
и гнилостный ветер везде,
и старые сосны -
над каждой
по страшной пылает звезде.

1929


Лес (Николай Алексеевич Клюев)

Как сладостный орган, десницею небесной
Ты вызван из земли, чтоб бури утишать,
Живым дарить покой, жильцам могилы тесной
Несбыточные сны дыханьем навевать.

Твоих зеленых волн прибой тысячеустный,
Под сводами души рождает смутный звон,
Как будто моряку, тоскующий и грустный,
С родимых берегов доносится поклон.

Как будто в зыбях хвой рыдают серафимы,
И тяжки вздохи их и гул скорбящих крыл,
О том, что Саваоф броней неуязвимой
От хищности людской тебя не оградил.

<1912>


Лес (Иван Саввич Никитин)

Шуми, шуми, зеленый лес!
Знаком мне шум твой величавый,
И твой покой, и блеск небес
Над головой твоей кудрявой.

Я с детства понимать привык
Твое молчание немое
И твой таинственный язык
Как что-то близкое, родное.

Как я любил, когда порой,
Краса угрюмая природы,
Ты спорил с сильною грозой
В минуты страшной непогоды,
Когда больших твоих дубов
Вершины темные качались
И сотни разных голосов
В твоей глуши перекликались...

Или когда светило дня
На дальнем западе сияло
И ярким пурпуром огня
Твою одежду освещало.
Меж тем в глуши твоих дерев
Была уж ночь, а над тобою
Цепь разноцветных облаков
Тянулась пестрою грядою.

И вот я снова прихожу
К тебе с тоской моей бесплодной,
Опять на сумрак твой гляжу
И голос слушаю свободный.
И может быть, в твоей глуши,
Как узник, волей оживленный,
Забуду скорбь моей души
И горечь жизни обыденной.

1849


Лес (О чём шумит сосновый лес?) (Алексей Васильевич Кольцов)

     Дума

О чём шумит сосновый лес?
Какие в нём сокрыты думы?
Ужель в его холодном царстве
Затаена живая мысль?..

Коня скорей! Как сокол быстрый,
На нём весь лес изъезжу я.
Везде глубокий сон, шум ветра,
И дикая краса угрюмо спит…

Когда-нибудь его стихия
Рвалася землю всю покрыть,
Но, в сон невольно погрузившись,
В одном движении стоит.

Порой, во тьме пустынной ночи,
Былых веков живые тени
Из глубины его выходят —
И на людей наводят страх.

С приходом дня уходят тени,
Следов их нет; лишь на вершинах
Один туман, да в тёмной грусти
Ночь безрассветная лежит…

Какая ж тайна в диком лесе
Так безотчётно нас влечёт,
В забвенье погружает душу
И мысли новые рождает в ней?..

Ужели в нас дух вечной жизни
Так бессознательно живёт,
Что может лишь в пределах смерти
Своё величье сознавать?..

Лесная заводь (Александр Иванович Тиняков)

Под сенью ив зеленых дремлет заводь,
Тростник над ней лепечет, как во сне.
В ней по ночам русалки любят плавать
И песни петь о ласковой луне.

Со всех сторон ее деревья скрыли,
Со всех сторон ее облапил бор:
Есть разгуляться где нечистой силе,—
О ней идет недобрый разговор.

Когда сверкает ярким бриллиантом
Весенний месяц на небе ночном,
Все говорят, что души христиан там
Погибших реют в сумраке лесном.

1910


Листопад (Иван Алексеевич Бунин)

Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.

Березы желтою резьбой
Блестят в лазури голубой,
Как вышки, елочки темнеют,
А между кленами синеют
То там, то здесь в листве сквозной
Просветы в небо, что оконца.
Лес пахнет дубом и сосной,
За лето высох он от солнца,
И Осень тихою вдовой
Вступает в пестрый терем свой.

Сегодня на пустой поляне,
Среди широкого двора,
Воздушной паутины ткани
Блестят, как сеть из серебра.
Сегодня целый день играет
В дворе последний мотылек
И, точно белый лепесток,
На паутине замирает,
Пригретый солнечным теплом;
Сегодня так светло кругом,
Такое мертвое молчанье
В лесу и в синей вышине,
Что можно в этой тишине
Расслышать листика шуршанье.
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Стоит над солнечной поляной,
Завороженный тишиной;
Заквохчет дрозд, перелетая
Среди подседа, где густая
Листва янтарный отблеск льет;
Играя, в небе промелькнет
Скворцов рассыпанная стая -
И снова все кругом замрет.

Последние мгновенья счастья!
Уж знает Осень, что такой
Глубокий и немой покой -
Предвестник долгого ненастья.
Глубоко, странно лес молчал
И на заре, когда с заката
Пурпурный блеск огня и злата
Пожаром терем освещал.
Потом угрюмо в нем стемнело.
Луна восходит, а в лесу
Ложатся тени на росу...
Вот стало холодно и бело
Среди полян, среди сквозной
Осенней чащи помертвелой,
И жутко Осени одной
В пустынной тишине ночной.

Теперь уж тишина другая:
Прислушайся - она растет,
А с нею, бледностью пугая,
И месяц медленно встает.
Все тени сделал он короче,
Прозрачный дым навел на лес
И вот уж смотрит прямо в очи
С туманной высоты небес.
0, мертвый сон осенней ночи!
0, жуткий час ночных чудес!
В сребристом и сыром тумане
Светло и пусто на поляне;
Лес, белым светом залитой,
Своей застывшей красотой
Как будто смерть себе пророчит;
Сова и та молчит: сидит
Да тупо из ветвей глядит,
Порою дико захохочет,
Сорвется с шумом с высоты,
Взмахнувши мягкими крылами,
И снова сядет на кусты
И смотрит круглыми глазами,
Водя ушастой головой
По сторонам, как в изумленье;
А лес стоит в оцепененье,
Наполнен бледной, легкой мглой
И листьев сыростью гнилой...

Не жди: наутро не проглянет
На небе солнце. Дождь и мгла
Холодным дымом лес туманят,-
Недаром эта ночь прошла!
Но Осень затаит глубоко
Все, что она пережила
В немую ночь, и одиноко
Запрется в тереме своем:
Пусть бор бушует под дождем,
Пусть мрачны и ненастны ночи
И на поляне волчьи очи
Зеленым светятся огнем!
Лес, точно терем без призора,
Весь потемнел и полинял,
Сентябрь, кружась по чащам бора,
С него местами крышу снял
И вход сырой листвой усыпал;
А там зазимок ночью выпал
И таять стал, все умертвив...

Трубят рога в полях далеких,
Звенит их медный перелив,
Как грустный вопль, среди широких
Ненастных и туманных нив.
Сквозь шум деревьев, за долиной,
Теряясь в глубине лесов,
Угрюмо воет рог туриный,
Скликая на добычу псов,
И звучный гам их голосов
Разносит бури шум пустынный.
Льет дождь, холодный, точно лед,
Кружатся листья по полянам,
И гуси длинным караваном
Над лесом держат перелет.
Но дни идут. И вот уж дымы
Встают столбами на заре,
Леса багряны, недвижимы,
Земля в морозном серебре,
И в горностаевом шугае,
Умывши бледное лицо,
Последний день в лесу встречая,
Выходит Осень на крыльцо.
Двор пуст и холоден. В ворота,
Среди двух высохших осин,
Видна ей синева долин
И ширь пустынного болота,
Дорога на далекий юг:
Туда от зимних бурь и вьюг,
От зимней стужи и метели
Давно уж птицы улетели;
Туда и Осень поутру
Свой одинокий путь направит
И навсегда в пустом бору
Раскрытый терем свой оставит.

Прости же, лес! Прости, прощай,
День будет ласковый, хороший,
И скоро мягкою порошей
Засеребрится мертвый край.
Как будут странны в этот белый,
Пустынный и холодный день
И бор, и терем опустелый,
И крыши тихих деревень,
И небеса, и без границы
В них уходящие поля!
Как будут рады соболя,
И горностаи, и куницы,
Резвясь и греясь на бегу
В сугробах мягких на лугу!
А там, как буйный пляс шамана,
Ворвутся в голую тайгу
Ветры из тундры, с океана,
Гудя в крутящемся снегу
И завывая в поле зверем.
Они разрушат старый терем,
Оставят колья и потом
На этом остове пустом
Повесят инеи сквозные,
И будут в небе голубом
Сиять чертоги ледяные
И хрусталем и серебром.
А в ночь, меж белых их разводов,
Взойдут огни небесных сводов,
Заблещет звездный щит Стожар -
В тот час, когда среди молчанья
Морозный светится пожар,
Расцвет полярного сиянья.

Музыка леса (Иван Саввич Никитин)

Без конца поля
Развернулися,
Небеса в воде
Опрокинулись.
За крутой курган
Солнце прячется,
Облаков гряда
Развернулася.
Поднялись, растут
Горы медные,
На горах дворцы
Золоченые.
Между гор мосты
Перекинуты,
В серебро и сталь
Позакованы.
По траве, по ржи
Тени крадутся,
В лес густой бегут,
Собираются.
Лес стоит, покрыт
Краской розовой,
Провожает день
Тихой музыкой.
Разливайтеся,
Звуки чудные!
Сам не знаю я,
Что мне весело...
Все мне кажется,
Что давным-давно
Где-то слышал я
Эту музыку.
Все мне помнится
Сумрак вечера,
Тесной горенки
Стены темные.
Огонек горел
Перед образом,
Как теперь горит
Эта звездочка.
На груди моей
Милой матушки
Я дремал, и мне
Песни слышались.
Были песни те
Звуки райские,
Неземная жизнь
От них веяла!..
И тогда сквозь сон
Все мне виделся
Яркий блеск и свет
В темией горенке.
Бе от этого ль
Так мне весело
Слушать в сумерки
Леса музыку,
Что при ней одной
Детство помнится,
Безотрадный день
Забывается?

Начало ноября 18SS


Наедине с природой (Рюрик Ивнев)

Наедине с природой, независимо
От всех философических препон,
Магический я слышу перезвон
Высоких сосен и деревьев лиственных.
Я и природа. Никаких посредников!
И хоть все горы на меня обрушь,
Я не приму назойливых серебренников
За то, чтобы покинуть эту глушь.
Ослепшие становятся здесь зрячими,
Оглохшие здесь обретают слух,
Как будто мы впервые мыслить начали
Вне тесных пут свиданий и разлук.

2 июня 1967


"Одетая солнцем опушка" (Владимир Алексеевич Пяст)

Одетая солнцем опушка,
И утра стыдливый покой,
И клонится ивы верхушка
Над радостно зыбкой рекой.

Над зоркой открытой поляной
Древесный всклокочен навес;
Лазурными тайнами пьяный,
Весь в таинстве шелеста лес.

Чуть тронуты розовой краской
Изгибы зеленой каймы,
И — трепетной скрытые маской —
Капризно призывны холмы.

Всегда неразлучные — мы —
— Пускай это кажется сказкой —
И в сонности мягкой зимы,
И в поступи осени вязкой,

Завязаны нитью чудес,
Блуждаем с улыбкой румяной
Все там, где нахмуренный лес
Граничит с беспечной поляной.

Разгадана яви людской
Нелепая, злая ловушка —
И радужен утра покой,
И рядится в солнце опушка.

Когда твоя, простая как черта,
Святая мысль мой разум завоюет,
Тогда моя отсветная мечта,
Познав себя — белея заликует.

Тогда моя ночная пустота
Лишится чар и в Свете растворится;
Единая познается царица,
И будет Ночь, как Первая, свята.

Одинокий дуб (Афанасий Афанасьевич Фет)

Смотри,- синея друг за другом,
Каким широким полукругом
Уходят правнуки твой!
Зачем же тенью благотворной
Всё кружишь ты, старик упорный,
По рубежам родной земли?

Когда ж неведомым страданьям,
Когда жестоким испытаньям
Придет медлительный конец?
Иль вечно понапрасну годы
Рукой суровой непогоды
Упрямый щиплют твой венец?

И под изрытою корою
Ты полон силой молодою.
Так старый витязь, сверстник твой,
Не остывал душой с годами
Под иззубренною мечами,
Давно заржавленной броней.

Всё дальше, дальше с каждым годом
Вокруг тебя незримым ходом
Ползёт простор твоих корней,
И, в их кривые промежутки
Гнездясь, с пригорка незабудки
Глядят смелее в даль степей.

Когда же, вод взломав оковы,
Весенний ветр несет в дубровы
Твои поблеклые листы,
С ним вести на простор широкий,
Что жив их пращур одинокий,
Ко внукам посылаешь ты.

1856


Озеро (Николай Порфирьевич Греков)

Люблю я светлую равнину сонных вод
В пустынном озере, когда луна взойдет
И смотрится в нее с алмазными звездами;
Иль в час, когда, зари окрашены лучами,
В ней клочья плавают румяных облаков
И тень колеблется от темных берегов.
Там куст ракитовый, как остров, над водою
Разросся, окружен высокой осокою, -
Там, остановленный в заливе тростником,
Мелькает челн вдали... и всё молчит кругом,
Лишь чайка прокричит над сонными водами,
На миг разрезав гладь их белыми крылами.

<1859>


Ольха (Борис Петрович Корнилов)

Очень я люблю
И маму и поляну,
Звезды над водою по рублю.
Поискал бы лучше, да не стану -
Очень я люблю.
Потому не петь иные песни,
Без любви, в душе окоченев, -
Может быть,
На этом самом месте
Девке полюбился печенег.
Отлюбила девушка лесная,
Печенега полоня...
Умерла давно-давно, не зная
О глазах нерусских у меня.
Только я по улицам тоскую,
Старику бы не скучать так - старику...
Не сыскать мне девушку такую,
Вот такую -
На моем веку!
Запевай от этого, от горя,
Полуночная птица соловей,
Все края от моря и до моря
Трелью расцарапанной обвей,
Чтобы я без пива и без меда...
Чтобы замутило по краям...
Привела бы непогодка-непогода
На поляну, к молодым ручьям,
Где калина да ольха-елоха
Не боится бури и грозы,
Чтобы было на душе неплохо,
Может быть, в последние разы.
Проходи, косой весенний дождик,
Поливай по тропке полевой.
И не буду я, тоскуя, позже
О деревья биться головой.
Только буду, молодой и грубый,
И заботливый, как наша мать,
Целовать калину, будто в губы,
И ольху любовно обнимать.
. . . . . . . . . . . . . . .
И еще хочу прибавить только
К моему пропетому стиху,
Что порою называю - Ольга -
Розовую, свежую ольху.

<1927>


"Осень. Чащи леса" (Иван Алексеевич Бунин)

Осень. Чащи леса.
Мох сухих болот.
Озеро белесо.
Бледен небосвод.
Отцвели кувшинки,
И шафран отцвел.
Выбиты тропинки,
Лес и пуст и гол.
Только ты красива,
Хоть давно суха,
В кочках у залива
Старая ольха.
Женственно глядишься
В воду в полусне -
И засеребришься
Прежде всех к весне.

Пейзаж (Аполлон Николаевич Майков)

Люблю дорожкою лесною,
Не зная сам куда, брести;
Двойной глубокой колеею
Идешь - и нет конца пути...
Кругом пестреет лес зеленый;
Уже румянит осень клены,
А ельник зелен и тенист;-
Осинник желтый бьет тревогу;
Осыпался с березы лист
И, как ковер, устлал дорогу...
Идешь, как будто по водам,-
Нога шумит... а ухо внемлет
Малейший шорох в чаще, там,
Где пышный папоротник дремлет,
А красных мухоморов ряд,
Что карлы сказочные, спят...
Уж солнца луч ложится косо...
Вдали проглянула река...
На тряской мельнице колеса
Уже шумят издалека...
Вот на дорогу выезжает
Тяжелый воз - то промелькнет
На солнце вдруг, то в тень уйдет...
И криком кляче помогает
Старик, а на возу - дитя,
И деда страхом тешит внучка;
А, хвост пушистый опустя,
Вкруг с лаем суетится жучка,
И звонко в сумраке лесном
Веселый лай идет кругом.

1853


Песнь природе (Владимир Федосеевич Раевский)

О музы кроткие, простите дерзновенью
Певца безвестного, летящего на Пинд
Не лавры пожинать в награду песнопенью,
Но видеть ваш привет, улыбку пиерид!
Природе всеблагой слагаю песнь хвалебну.
В благоговении, с поникшей головой,
Объемлю таинство и стройность совершенну!
И духом возношусь — превыше тьмы земной!

1810-е годы


"Печальная береза" (Афанасий Афанасьевич Фет)

Печальная береза
У моего окна,
И прихотью мороза
Разубрана она.

Как гроздья винограда,
Ветвей концы висят,-
И радостен для взгляда
Весь траурный наряд.

Люблю игру денницы
Я замечать на ней,
И жаль мне, если птицы
Стряхнут красу ветвей.

1842


"Под темным наметом сосны вековой" (Аполлон Аполлонович Коринфский)

Под темным наметом сосны вековой,
Пронизанной солнца лучами,
Лежу я безмолвно... Ковер меховой
Пестреется всеми цветами.

В глуши благодатной, вдали от людей,
Недвижно - как мертвый - лежу я
И в ближний просвет из-за хвои ветвей
Любуюсь на высь голубую.

Кругом - тишина, тишина, тишина...
Как будто в истоме от зноя
Забылась природа, в объятиях сна
Неспящую жизнь успокоя.

Пролетное облачко держит свой путь;
За облачком думы несутся.
И хочется здесь мне заснуть, так заснуть -
Чтоб после вовек не проснуться!..

21 июля 1896


Полдень (Фёдор Иванович Тютчев)

Лениво дышит полдень мглистый;
Лениво катится река;
И в тверди пламенной и чистой
Лениво тают облака.

И всю природу, как туман,
Дремота жаркая объемлет;
И сам теперь великий Пан
В пещере нимф покойно дремлет.

<1829>


Полдень в глуши (Федор Николаевич Берг)

Река тиха. И всё плывем
В пустынях мы неисходимых —
Сырою ночью, душным днем —
В безмолвный мир лесов родимых…

Плывем в пустынной тишине —
И чащи рощ непроходные
Простерли вкруг, в полдневном сне,
Над нами своды вековые.

Высоко облачко скользит,
В прозрачном небе тихо тая,
И с криком диких птиц летит
Над лесом спугнутая стая.

Молчит пустыня. Тишь, жара…
Звучит в лесу так странно слово!
Не слышно стука топора
Нигде — ни голоса людского…

Что там? Чу, слышите — шаги?
Нет — это сучья буревала…
Уж сколько, сколько лет — ноги
Здесь человека не бывало!

Стреляй!.. Дробяся без числа,
Унесся отзвук в лес дремучий —
И вновь лишь мерный шум весла
В тиши заслышался могучей…

Природа (Дмитрий Сергеевич Мережковский)

Ни злом, ни враждою кровавой
Доныне затмить не могли
Мы неба чертог величавый
И прелесть цветущей земли.

Нас прежнею лаской встречают
Долины, цветы и ручьи,
И звезды все так же сияют,
О том же поют соловьи.

Не ведает нашей кручины
Могучий, таинственный лес,
И нет ни единой морщины
На ясной лазури небес.

Природа (Владимир Григорьевич Бенедиктов)

Повсюду прелести, повсюду блещут краски!
Для всех природы длань исполнена даров.
Зачем же к красоте бесчувственно - сурово
Ты жаждешь тайн ее неистовой огласки?

Смотри на дивную, пей девственные ласки;
Но целомудренно храни ее покров!
Насильственно не рви божественных узлов,
Не мысли отпахнуть божественной повязки!

Доступен ли тебе ее гиероглиф?
Небесные лучи волшебно преломив,
Раскрыла ли его обманчивая призма?

Есть сердце у тебя: пади, благоговей,
И бойся исказить догадкою твоей
Запретные красы святого мистицизма!

Природа (Дмитрий Борисович Кедрин)

Что делать? Присяду на камень,
Послушаю иволги плач.
Брожу у забитых досками,
Жильцами покинутых дач.
      
Еще не промчалось и года,
Как смолкли шаги их вдали.
Но, кажется, рада природа,
Что люди отсюда ушли.
      
Соседи в ночи незаметно
Заборы снесли на дрова,
На гладких площадках крокетных
Растет, зеленея, трава.
      
Забывши хозяев недавних,
Весь дом одряхлел и заглох,
На стенах, на крышах, на ставнях
Уже пробивается мох.
      
Да зеленью, вьющейся дико,
К порогу забившей пути,
Повсюду бушует клубника,
Что встарь не хотела расти.
      
И если, бывало, в скворечнях
Скворцы приживались с трудом,
То нынче от зябликов вешних
В саду настоящий содом!
      
Тут, кажется, с нашего века
Прошли одичанья века...
Как быстро следы человека
Стирает природы рука!

28 июня 1942


Природа (Спокойно маленькое озеро) (Николай Степанович Гумилёв)

Спокойно маленькое озеро,
Как чаша, полная водой.
Бамбук совсем похож на хижины,
Деревья — словно море крыш.

А скалы острые, как пагоды,
Возносятся среди цветов.
Мне думать весело, что вечная
Природа учится у нас.

Природа (Так вот и вся она, природа) (Николай Степанович Гумилёв)

Так вот и вся она, природа,
Которой дух не признает,
Вот луг, где сладкий запах меда
Смешался с запахом болот,

Да ветра дикая заплачка,
Как отдаленный вой волков,
Да над сосной курчавой скачка
Каких-то пегих облаков.

Я вижу тени и обличья,
Я вижу, гневом обуян,
Лишь скудное многоразличье
Творцом просыпанных семян.

Земля, к чему шутить со мною:
Одежды нищенские сбрось
И стань, как ты и есть, звездою,
Огнем пронизанной насквозь!

Родник (Игорь Северянин)

Восемь лет эту местность я знаю.
Уходил, приходил,- но всегда
В этой местности бьет ледяная
     Неисчерпываемая вода.

Полноструйный родник, полнозвучный,
Мой родной, мой природный родник,
Вновь к тебе (ты не можешь наскучить!)
     Неотбрасываемо я приник.

И светло мне глаза оросили
Слезы гордого счастья, и я
Восклицаю: ты - символ России,
     Изнедривающаяся струя!

Июль 1914, Мыза Ивановка


Родному лесу (Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов)

Здравствуй, лес! Ты мой возврат заметил;
Помешал твоим я тихим думам,
Но, как друга, вновь меня ты встретил
Стародавним, мне знакомым шумом.
В оны дни, когда - дитя - порою
Прибегал твои я слушать сказки,
Добрый дед, мохнатой головою
Наклонясь с заботой надо мною,
Расточал ты мне дары и ласки.
Их потом всей жизни труд и слезы
Ни на миг в душе не заглушили...
Те дары - младенческие грезы,
Что мне юность светом озарили.
Их твои вершины нашептали,
Их навеял сумрак твой волшебный,
И доныне в злые дни печали
Душу греет пламень тот целебный.
Здравствуй, лес! Твой мир, твое мечтанье
Я тревогой жизни не нарушу;
Я пришел на краткое свиданье
Отвести тоскующую душу.
Но когда моя настанет осень,
Стариком в твои приду я сени
И под ровный шум дремучих сосен
Весь отдамся отдыху и лени.
В ожиданьи жизненной развязки
Успокоюсь, дряхлый и усталый,
И опять твои я буду сказки
Жадно слушать, как ребенок малый.
Той же самой властью вдохновенья
Будет вновь душа моя объята,
И зарю я вспомню пробужденья
На заре печального заката,
Надо мной раскинешь ты свой полог,
Полог тот, как ночь, широк и чуден;
Я усну - и будет сон мой долог,
Будет долог, тих и непробуден!

1885


Роща (Петр Иванович Шаликов)

Опять в твоих прохладных тенях, 
О роща милая моя! 
На мягких дёрновых постелях 
Пришел вкусить спокойство я 
И тихо жалобы сердечны 
Твоей глубокой тишине 
Вверять опять! Ах! слезы вечны 
Судьбой назначено лить мне! 
Твое печальное, уныло, 
О роща! время протекло, 
Весны дыханье оживило 
Тебя -- и в радость облекло. 
Уж ты красуешься цветами, 
Журчащими меж них ручьями 
И зеленью пленяешь взор; 
Уже гремит пернатых хор 
В кудрявых лип твоих вершинах, 
На древних вязах и осинах; 
Уж ты зовешь меня к себе... 
Ах! я пришел -- пришел к тебе; 
Но с тою ж грустию, тоскою, 
В которой видела меня 
Ты прошлою, мой друг, весною, 
Своим мне эхом состеня! 
Мой рок, увы! не пременился -- 
Печали те же сердце рвут; 
Веселья луч в душе затмился, 
И дни во мгле мои текут!.. 
Стени ж опять, стени со мною, 
О роща, мой безмолвный друг! 
Растерзанный судьбы рукою, 
В тебе лишь успокою дух! 

<1797>


Ручеёк (Александр Петрович Бенитцкий)

Без шуму через луг зеленый 
Кристальный ручеёк бежит, 
Древесной тенью покровенный, 
Всё катится и всё молчит. 
 
Приди, о странник, прохладися, 
Приди здесь жажду утолить 
И, глядя на ручей, учися 
В молчании благотворить. 

Не позднее 1807


Ручей (Владислав Фелицианович Ходасевич)

Взгляни, как солнце обольщает
Пересыхающий ручей
Полдневной прелестью своей,-
А он рокочет и вздыхает
И на бегу оскудевает
Средь обнажившихся камней.

Под вечер путник молодой
Приходит, песню напевая;
Свой посох на песок слагая,
Он воду черпает рукой
И пьет - в струе, уже ночной,
Своей судьбы не узнавая.

Лето 1908, Гиреево, 30 января 1916


Ручей (Леонид Николаевич Трефолев)

Скованный льдом, истомился ручей;
Ждет он с небес благодатных лучей,
   Вырваться хочет, - как пленник, на волю, -

Думает: скоро ли вспыхнет весна?
Скоро ли он, после зимнего сна,
   Змейкой завьется по чистому полю?

Как он - малютка - бывает хорош
В летнее утро!.. Зеленая рожь
   Шепчет ему: Мой поилец-дружище,
Ты не гордишься, как Волга, собой;
С нею ты споришь волной голубой:
   Струйки твои Волги-матушки чище...

Матушку Волгу царицей зовут.
Разные чудища Волгой плывут,
Со свистом и грохотом дым развевая...
Волга, по слухам, для всех - благодать;
Но и она заставляла... страдать,
   Лямкой народную грудь надрывая.

Много под лямкой струилося слез!
Ты не видал их. Малюткой ты рос, -
   Так и остался малюткою вечно...
Крови и слез ты в себе не таишь,
Ниву родную по-братски поишь
Кротко, любовно, сердечно.

1897


Ручей (Константин Сергеевич Аксаков)

Шумит ручей, бежит ручей,
И чист, и светел, и ясен, -
В счастливой юности своей
Так человек прекрасен.

Вот, с камней падая, ручей
Клокочет и бушует, -
Так время бурное страстей
Людей собой волнует.

Но вот уж не бежит ручей,
А стелется широко
По злаку сочному полей,
Прельщая смертных око.

Так в старости и человек
Спокойно, безмятежно
Оканчивает бурный век,
Покрыт сединой снежной.

30 июля 1830


Сказка леса (Глафира Адольфовна Галина)

Из душистых веток сплетена завеса,
Не пускают ветра сосны к сердцу леса...
Там в тиши прохладной есть ручей журчащий,
Свежий и прохладный, чистый и блестящий...
И, пугливо прячась в травке побережной,
В тот ручей глядится ландыш белоснежный,
И хранит из веток крепкая завеса
Дремлющую сказку — сказку в сердце леса...

Смерть природы (Николай Николаевич Шрейтерфельд)

Природа–мать ни в чем не видит зла!
Она всегда торжественно–спокойна,
Над нею время пролетает стройно,
Не омрачая блеск её чела.
Взгляни — и смерть природы весела!
Сухие листья в воздухе резвятся,
Как будто с жизнью им не жаль расстаться,
Как будто смерть, как этот день, светла.
Весна в свой час беспечно отцвела,
Чаруя землю девственным дыханьем;
Мелькнуло лето с знойным ликованьем,
И осень чередой своей пришла.
С полей ковер зеленый убрала,
Покрыла листья блеском золотистым
И, опьянив их воздухом душистым,
От гнезд родных легко оторвала!

"Сосны старые тихо шумят" (Леонид Иванович Андрусон)

Сосны старые тихо шумят.
В блеске солнца смеется река.
Высоко-высоко надо мной
В синем небе плывут облака.

Улыбаясь, плывут, как мечты
Голубого, весеннего дня…
Солнце нежно целует цветы,
Ветви сосен седых и меня.

Хорошо… Словно нет на земле
Ни закованной в цепи любви,
Ни страданий, ни слез… Тишиной
Убаюканы думы мои.

Грезы светлые дремлют в душе,
Как в лазури небес облака…
Тихо старые сосны шумят.
В блеске солнца смеется река.

Тишина (Борис Леонидович Пастернак)

Пронизан солнцем лес насквозь.
Лучи стоят столбами пыли.
Отсюда, уверяют, лось
Выходит на дорог развилье.

В лесу молчанье, тишина,
Как будто жизнь в глухой лощине
Не солнцем заворожена,
А по совсем другой причине.

Действительно, невдалеке
Средь заросли стоит лосиха.
Пред ней деревья в столбняке.
Вот отчего в лесу так тихо.

Лосиха ест лесной подсед,
Хрустя обгладывает молодь.
Задевши за ее хребет,
Болтается на ветке желудь.

Иван-да-марья, зверобой,
Ромашка, иван-чай, татарник,
Опутанные ворожбой,
Глазеют, обступив кустарник.

Во всем лесу один ручей
В овраге, полном благозвучья,
Твердит то тише, то звончей
Про этот небывалый случай.

Звеня на всю лесную падь
И оглашая лесосеку,
Он что-то хочет рассказать
Почти словами человека.

1957


Туча (Александр Сергеевич Пушкин)

Последняя туча рассеянной бури!
Одна ты несешься по ясной лазури,
Одна ты наводишь унылую тень,
Одна ты печалишь ликующий день.

Ты небо недавно кругом облегала,
И молния грозно тебя обвивала;
И ты издавала таинственный гром
И алчную землю поила дождем.

Довольно, сокройся! Пора миновалась,
Земля освежилась, и буря промчалась,
И ветер, лаская листочки древес,
Тебя с успокоенных гонит небес.

1835


У пруда (Иван Захарович Суриков)

У пруда, где верба
Стройная растет,
Девочка-малютка
Уток стережет.

Утки на свободе
Весело гогочут;
А в траве кобылки,
Прыгая, стрекочут.

Несколько избенок
Да господский дом
С садом запустевшим
Видны за прудом.

Ветхие сараи,
Темные овины
Смотрят так уныло,
Точно сиротины.

Пусто и безлюдно...
В поле весь народ:
Там теперь работа
Жаркая идет.

Бедная деревня
Тишиной объята,
Лишь хохочут где-то
Весело ребята.

Хочется малютке
Убежать скорей
В круг веселых, бойких
Сверстников-детей.

Думает: "Как птица,
К ним бы я слетала, -
Да ходить отсюда
Мать не приказала...

Да! сиди здесь смирно,
Стереги утят;
А в лесу подружки
Бегают - шумят!..

Мне одной нельзя, вишь...
Что ж! Нельзя - не надо!"
И в глазах сверкнула
Девочки досада.

На лицо печали
Облако нашло...
Миг один, - и снова
Личико светло.

Шепчет, улыбаясь:
"Глупая я, право!
Мать мне говорила:
Нам не до забавы.

Ведь учить худому
Не захочет мать..."
И чулок свой стала
Девочка вязать.

Только в ручках спицы
Ходят плохо что-то:
В голове другая
Началась работа.

Рой вопросов темных,
Рой бессвязных дум
Занимают детский
Неразвитый ум.

О житье домашнем
Думает малютка,
В нем одно понятно
Для ее рассудка:

То, что даже в праздник
Скуден их обед,
И порою крошки
Хлеба в доме нет.

Часто плачут дети
И кричат упрямо:
"Мама! мы не ели!
Дай нам хлеба, мама!"

Мать с отцом трудятся
До поту лица;
Говорят: "Работе
Нашей нет конца.

Мы ложимся поздно,
А встаем до свету..."
Что же это значит,
Что конца ей нету?..

Вспомнилось малютке,
Как отец вчера
Выехал из дому
С раннего утра.

Мать она спросила:
"На работу, что ли,
Он чуть свет поехал
С бороною в поле?" -

"Нет, не на работу,
В город", - говорит...
Поздно он вернулся, -
Уж куда сердит!

Молвил: "Вот пришлося
Отдавать скотинку...
Эх ты, жизнь-кручина!
Лучше б под холстинку!"

Нынче утром рано
Тятька встал опять
И повел корову
В город продавать.

Отчего все это?..
Что такое значит,
Что отец так грустен,
Мать что часто плачет?..

Все длинней вопросов
Беспокойных нить, -
Только их малютке
Трудно разрешить.

Маленькое сердце
Сжалось больно, больно,
А кругом так тихо,
Ясно и привольно...

1876


У скандинавских скал (Константин Дмитриевич Бальмонт)

Дремлют гранитные скалы, викингов приют опустевший,
Мрачные сосны одели их твердую темную грудь.
Скорбь в небесах разлита, точно грусть о мечте отлетевшей,
Ночь без Луны и без звезд бесшумно свершает свой путь.

Ластится к берегу море волной шаловливо-беспечной,
Сердце невольно томится какою-то странной тоской:
Хочется слиться с Природой, прекрасной, гигантской, и вечной,
Хочется капелькой быть в безграничной пучине морской.

Чаща (Лев Николаевич Зилов)

Чаща, днём прогретая,
От смолы душна;
Знойными просветами
Глушь обнажена.

Рыщет остроухая
Меж кустами рысь.
Вопли выпи, ухая,
С топи донеслись.

Торф блестящий в ельнике
Вяжет рыжий мох;
В смутном можжевельнике
Скрыт звериный лог.

Чёрными провалами,
Промышляя снедь,
Тяжко ветровалами
Лазает медведь.

1908


Черная речка (Василий Иванович Туманский)

Пора покинуть терем древний,
Пора мне воспевать луга,
Свободу, светлые деревни
И Черной речки берега.

Прости, обманчивая радость
Высоких мраморных палат:
Сих мест уединенных сладость
Душе пленительней стократ.

Здесь неизменные забавы!
Здесь мило слушать, как порой
Словоохотные дубравы
С болтливой шепчутся волной.

Здесь мило, предаваясь лени,
Следить по влаге у брегов
Берез трепещущие сени
И цепи легких облаков.

Но вот со свода голубого
Скатилось солнце; день погас;
Утихло всё, и без покрова
Нисходит вечер в поздний час.

Умолкли сельские певицы;
Ко мне летят издалека
Лишь стоны перелетной птицы
Иль гул призывный рыбака.

О речка! много оживила
Ты милых снов в водах твоих,
Когда без весел и ветрила
Я тихо плыл по воле их.

В душе возобновлялись думы,
В устах теснилися мольбы;
Разоблачался вид угрюмый
Давно разгневанной Судьбы.

Я вспоминал мои обеты,
Надежды, слезы и любовь,
И милой давние приветы,
Как прежде, волновали кровь.

Она повсюду мне являлась...
Быть может, здесь, в полдневный зной,
Она небрежно наклонялась
И воду черпала рукой.

Быть может, образ незабвенной
Напечатлелся на водах -
И мне сиял он неизменно
В моих изменчивых мечтах.

Катись, катись волною сонной,
О речка тихая моя,
И добродушно, благосклонно
Ласкай любви моей края.

С дубравным шумом непрерывно
Сливай свой говорливый ток,
Как с песнью девы заунывной
Вдали сливается рожок.

Когда ж ты грусть ее пробудишь,
Не скрой мне ласковых речей -
И, речка Черная, ты будешь
Светлее зеркальных морей.

1823


"Чудная картина" (Афанасий Афанасьевич Фет)

Чудная картина,
Как ты мне родна:
Белая равнина,
Полная луна,

Свет небес высоких,
И блестящий снег,
И саней далеких
Одинокий бег.

1832


"Шагаю хвойною опушкой" (Вероника Михайловна Тушнова)

Шагаю хвойною опушкой,
и улыбаюсь, и пою,
и жестяной помятой кружкой
из родничка лесного пью.
И слушаю, как славка свищет,
как зяблик ссорится с женой,
и вижу гриб у корневища
сквозь папоротник кружевной…
Но дело-то не в певчих птицах,
не в роднике и не в грибе,-
душа должна уединиться,
чтобы прислушаться к себе.
И раствориться в блеске этом,
и слиться с этой синевой,
и стать самой
теплом и светом,
водой,
и птицей,
и травой,
живыми соками напиться,
земную силу обрести,
ведь ей века еще трудиться,
тысячелетия расти.

Шатер природы (Пётр Павлович Ершов)

Помост его - зеленая равнина;
Ковры цветов раскинуты на нем:
Здесь снег лилей, тут пурпур розмарина,
А там зерно в отливе золотом.

От всех сторон над ним сапфирным сводом
Наклон небес торжественно навис;
А по краям зубчатым переходом
Идет лесов готический карниз.

То лентами, то цветною волною
Сгиб облаков на пологе бежит;
А наверху светило золотое,
Как легкий шар, блистательно горит.

1838, 11 октября


"Я на заволжские курганы" (Михаил Прокофьевич Герасимов)

Я на заволжские курганы
Люблю взбегать в закатный час,
Пока белёсые туманы
Еще не спеленали глаз.

Курятся синие лиманы,
Дрожат, как марево, леса,
А в побуревшие бурьяны
Выходит красная лиса.

Парит под тучей хищный беркут,
Вдруг камнем канет в ковыли.
Уходят в даль дороги, меркнут,
Лишь кости светятся в пыли…

И в этот миг, как витязь древний,
Глазами зоркими взгляну
Я на убогие деревни
И на родную ширину.

Я оболью степной отвагой
Мою расслабленную грудь
И, вспенив кровь хмельною брагой,
Пойду опять в далекий путь.

Как богатырь в кольчуге бранной
Степным разгулом обуян,
На бой с врагами долгожданный
Шагну с кургана на курган.

Всего стихотворений: 84

Количество обращений к теме стихотворений: 45869