• Список стихотворений про Петра Первого
• Рейтинг стихотворений про Петра Первого

Стихотворения русских поэтов про Петра Первого на одной странице

К великому преобразователю России (Семен Сергеевич Бобров)

      Let antiquity be dumb, nor boast 
                her Alexander or her Caesar. 
      Да умолкнет древность, ниже хвалится 
                своим АЛЕКСАНДРОМ или Цезарем! 
                                        Вивилл

Умолкни, Амфион, Музей 
И ты, божественный Орфей! -- 
Ужель леса для вас скакали? 
Ужели звери вам внимали? 
Ужель утесы шли в ваш плен 
И стройно клалися меж стен? 
        
Се, именем здесь камень бывши, 
Но Божий огнь в душе вместивши, 
В великих величайший ПЕТР 
10 Стоит между полубогами, 
Как меж простыми купинами 
В величестве Ливанский кедр! 
        
Пред ним подвиглись камни дики 
И, стройны составляя лики, 
Связуются в крутой оплот; 
Пред ним гранитные утесы, 
Смягчася, источают слезы; 
Пред ним твердеет ил болот; 
Холмы из облаков нисходят, 
20 Из бездн долины происходят. 
        
Велит -- и робкий лес пред ним 
В плавучи замки ниспадает; 
Речет -- и ток един с другим, 
Дружася, в тесный брак вступает; 
Скала и дебрь, прияв союз, 
Пред ним блистают в храме муз, 
Озера, реки и пучины 
Пред ним склоняют вод стремнины; 
Он новый ввел в Россию век, 
30 И росс -- тогда стал человек. 
        
О Амфион! и ты, Музей, 
И ты, божественный Орфей! 
Не тщетно ль древний дух веков 
Включал вас в лик полубогов? 

К домику Петра Великого (Александр Петрович Сумароков)

В пустынях хижинка состроена сия,
Не для затворника состроили ея:
В порфире, с скипетром, с державой и короной
Великий государь имел жилище в оной.
Льзя ль пышный было град сим домом обещать?
Никто не мог того в то время предвещать;
Но то исполнилось; стал город скоро в цвете...
Каков сей домик мал, так Петр велик на свете. 

<1756>


К подножию монумента Петра Великого (Семен Сергеевич Бобров)

Велик Филиппов сын отважный, 
Велик Помпеи и Цезарь важный 
В числе Зевесовых сынов; 
Но ПЕТР меж их -- как царь богов. 
Когда сам Гром*, благоговея, 
Из сокровенных недр идет 
И, как пред Зевсом, цепенея, 
Перед стопы ПЕТРА падет, 
О ты, громами ополченный, 
10 Склонись к брегам Невы, Зевес! 
Се ПЕТР, в меди одушевленный, 
Удела требует небес! 
Вручи ему страны Громовы! 
Пусть Зевс векам блистает новый! 

Здесь заключается некоторый род игры в мыслях. Гром, так назван гранитный огромный камень, привезенный из одного места, известного под именем Лахты близ Петербурга, для подножия монумента сего бессмертного Государя, а проименован так может быть или ради величия и крепости, или переносно ради дикости сердец прежних россиян, как бы попранной и умягченной силою мудрости его.

Памятник Петру Великому (Андрей Иванович Подолинский)

Столицы Невской посетитель,
Кто б ни был ты, - Петру поклон!
Сей Медный всадник - это он,
Ее державный прародитель!
Как мощны конь и человек!
То Петр творящей мыслью правит,
Летит, отважный, в новый век
И змея древних козней давит...
И здесь, руки простерший кисть,
Еще в металле жизнью дышит,
Из медных уст - Россия слышит -
Гремит: "Да будет свет!" - И бысть!

1839


Петр (Платон Александрович Кусков)

Люблю я памятник Великого Петра,
Стоящий весело над царственной Невою:
Проста и нехитра гранитная гора,
Что, кажется, звенит под мощною пятою
Могучего коня; с открытой головою,
В наряде древности, с классическим мечом,
Ненужным всё равно почившему герою,
Он весь с одним лишь тем, что было в нем самом.
И всю его любовь к Руси непросвещенной
Я чувствую пред ним душою умиленной
И душу выразить не обретаю слов:
Всё пусто на земле; лишь велика любовь!

1868


Петр I (Николай Яковлевич Агнивцев)

Москва и Киев задрожали, 
Когда Петр, в треске финских скал, 
Ногой из золота и стали 
Болото невское попрал!.. 

И взвыли плети!.. И в два счета - 
Движеньем Царской длани - вдруг - 
Из грязи Невского болота - 
Взлетел Ампирный Петербург: 

И до сих пор, напружив спины, 
На спинах держат град старинный 
Сто тысяч мертвых костяков 
Безвестных русских мужиков!.. 

И вот теперь, через столетья, 
Из-под земли, припомнив плети, 
Ты слышишь, Петр, как в эти дни 
Тебе аукают они?!.. 

Петр в Голландии (Владимир Владимирович Набоков)

Из Московии суровой
он сюда перешагнул.
Полюбил он моря гул,
городок наш изразцовый

и бродил вдоль берегов,
загорелый, грубый, юный.
Ветер. Пепельные дюны.
Стук далеких топоров.

Разноцветные заплаты
парусов над рябью вод.
Стая чаек. Небосвод,
как фаянс, зеленоватый.

Были мудры вечера.
Кружки. Сонные соседи.
Думы голосом победы
звали плотника -- Петра.

У стала мечтал он важно.
Четко тикали часы.
Помню: жесткие усы,
взор жестокий и отважный,

тень локтей и головы,
полки в маленькой таверне,
а на печке -- блеск вечерний
и квадраты синевы.

17 марта 1919


Петр Первый (Павел Григорьевич Антокольский)

В безжалостной жадности к существованью,
За каждым ничтожеством, каждою рванью
Летит его тень по ночным городам.
И каждый гудит металлический мускул
Как колокол. И, зеленеющий тускло,
Влачится классический плащ по следам.

Он Балтику смерил стальным глазомером.
Горят в малярии, подобны химерам,
Болота и камни под шагом ботфорт.
Державная воля не знает предела,
Едва поглядела — и всем завладела.
Торопится Меншнков, гонит Лефорт.

Огни на фрегатах. Сигналы с кронверка.
И льды как ножи. И, лицо исковеркав,
Метель залилась — и пошла, и пошла...
И вот на рассвете пешком в департамент
Бредут петербуржцы, прильнувшие ртами
К туманному Кубку Большого Орла.

И снова — на финский гранит вознесенный -
Второе столетие мчится бессонный,
Неистовый, стужей освистанный Петр,
Чертежник над картами моря и суши,
Он гробит ревижские мертвые души,
Торопит кладбищенский призрачный смотр.

Петр Первый (Борис Александрович Садовской)

Державный взмах двуглавого орла 
На Запад мчит, и Русь затрепетала. 
Кто твой отец, родная мать не знала, 
И родина тебя не приняла. 
  
Недаром кровь стрелецкая текла 
И к праведному небу вопияла; 
Какой Москва была, какою стала, 
Куда твоя рука нас привела? 
  
Дыша на Русь огнем и смрадной серой, 
Калеча церковь и глумясь над верой, 
Как Ноев сын, ты предков осмеял. 
  
И перед вихрем адских наваждений 
Отпрянул богоносец: он узнал 
Предвестника последних откровений.

1917


Петровские казни (Арсений Александрович Тарковский)

Передо мною плаха
На площади встает,
Червонная рубаха
Забыться не дает.

По лугу волю славить
С косой идет косарь.
Идет Москву кровавить
Московский государь.

Стрельцы, гасите свечи!
Вам, косарям, ворам,
Ломать крутые плечи
Идет последний срам.

У, буркалы Петровы,
Навыкате белки!
Холстинные обновы.
Сынки мои, сынки!

Петру (Константин Сергеевич Аксаков)

Великий гений! муж кровавый!
Вдали, на рубеже родном,
Стоишь ты в блеске страшной славы
С окровавленным топором.
С великой мыслью просвещения
В своей отчизне ты возник,
И страшные подъял мученья,
И казни страшные воздвиг.
Во имя пользы и науки,
Добытой из страны чужой,
Не раз твои могучи руки
Багрились кровию родной.
Ты думал, - быстротою взора
Предупреждая времена, -
Что, кровью политые, скоро
Взойдут науки семена!
И вкруг она лилась обильно;
И, воплям Руси не внемля,
Упорство ты сломил, о сильный!
И смолкла Русская земля.
И по назначенному следу,
Куда ты ей сказал: "Иди!" -
Она пошла. Ты мог победу
Торжествовать... Но погоди!
Ты много снес голов стрелецких,
Ты много крепких рук сломил,
Сердец ты много молодецких
Ударом смерти поразил;
Но, в час невзгоды удаляся,
Скрыв право вечное свое,
Народа дух живет, таяся,
Храня родное бытие.
И ждет он рокового часа;
И вожделенный час придет,
И снова звук родного гласа
Народа волны соберет;
И снова вспыхнет взор отважный
И вновь подвигнется рука!
Порыв младой и помысл важный
Взволнуют дух, немой пока.
Тогда к желанному пределу
Борьба достигнет - и конец
Положит начатому делу.
Достойный, истинный венец!

Могучий муж! Желал ты блага,
Ты мысль великую питал,
В тебе и сила, и отвага,
И дух высокий обитал;
Но, истребляя зло в отчизне,
Ты всю отчизну оскорбил;
Гоня пороки русской жизни,
Ты жизнь безжалостно давил.
На благородный труд, стремленье
Не вызывал народ ты свой,
В его не верил убежденья
И весь закрыл его собой.
Вся Русь, вся жизнь се доселе
Тобою презрена была,
И на твоем великом деле
Печать проклятия легла.
Откинул ты Москву жестоко
И, от народа ты вдали,
Построил город одинокой -
Вы вместе жить уж не могли!
Ты граду дал свое названье,
Лишь о тебе гласит оно,
И - добровольное сознанье -
На чуждом языке дано.
Настало время зла и горя,
И с чужестранною толпой
Твой град, пирующий у моря,
Стал Руси тяжкою бедой.
Он соки жизни истощает;
Названный именем твоим,
О Русской он земле не знает
И духом движется чужим.
Грех Руси дал тебе победу,
И Русь ты смял. Но не -всегда
По твоему ей влечься следу,
Путем блестящего стыда.
Так, будет время! - Русь воспрянет,
Рассеет долголетний сон
И на неправду грозно грянет, -
В неправде подвиг твой свершен!
Народа дух распустит крылья,
Изменников обымет страх,
Гнездо и памятник насилья -
Твой град рассыплется во прах!
Восстанет снова после боя
Опять оправданный народ
С освобожденною Москвою -
И жизнь свободный примет ход:
Всё отпадет, что было лживо,
Любовь все узы сокрушит,
Отчизна зацветет счастливо -
И твой народ тебя простит.

1845


Петру Первому (Василий Васильевич Капнист)

В младенческих летах коварные измены,
Вторый Алкид, как змей, трикрат он задушил.
Чтоб мрак невежества, вокруг его сгущенный,
Рассеять - рубищем порфиры блеск прикрыл;
И, прешагнув моря, к работе низкой руки
Простер, чтоб водворить в отечестве науки.
Сам рать образовал, сам строил корабли.
Он рек - и реки в Белт из Каспа потекли;
Иссунул меч - и готф на высотах Полтавы
К ногам могущего с трофеев гордых пал;
Коснулся лишь пера - и суд безмездный, правый
Из-под развалины нестройств главу поднял.
Сей муж тьмой подвигов, потомством незабытых,
Вселенной доказал, что в поприще владык
Великий вырод был в мужах он именитых,
Ни счастьем, ни венцом, но сам собой - велик.

1811 (?)


Пётр I в Карлсбаде (Пётр Андреевич Вяземский)

    Великий Петр, твой каждый след
Для сердца русского есть памятник священный,
И здесь, средь гордых скал, твой образ
                                      незабвенный
Встает в лучах любви, и славы, и побед.
Нам святы о тебе преданья вековые,
Жизнь русская тобой еще озарена,
И памяти твоей, Великий Петр, верна
    Твоя великая Россия!

Май 1853


Пир Петра Первого (Александр Сергеевич Пушкин)

Над Невою резво вьются
Флаги пестрые судов;
Звучно с лодок раздаются
Песни дружные гребцов;
В царском доме пир веселый;
Речь гостей хмельна, шумна;
И Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.

Что пирует царь великий
В Питербурге-городке?
Отчего пальба и клики
И эскадра на реке?
Озарен ли честью новой
Русской штык иль русской флаг?
Побежден ли швед суровый?
Мира ль просит грозный враг?

Иль в отъятый край у шведа
Прибыл Брантов утлый бот,
И пошел навстречу деда
Всей семьей наш юный флот,
И воинственные внуки
Стали в строй пред стариком,
И раздался в честь Науки
Песен хор и пушек гром?

Годовщину ли Полтавы
Торжествует государь,
День, как жизнь своей державы
Спас от Карла русский царь?
Родила ль Екатерина?
Именинница ль она,
Чудотворца-исполина
Чернобровая жена?

Нет! Он с подданным мирится;
Виноватому вину
Отпуская, веселится;
Кружку пенит с ним одну;
И в чело его цалует,
Светел сердцем и лицом;
И прощенье торжествует,
Как победу над врагом.

Оттого-то шум и клики
В Питербурге-городке,
И пальба и гром музыки
И эскадра на реке;
Оттого-то в час веселый
Чаша царская полна,
И Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.

1835


По поводу юбилея Петра Первого (Алексей Николаевич Апухтин)

Двести лет тому назад
Соизволил царь родиться...
Раз, приехавши в Карлсбад,
Вздумал шпруделя напиться.
Двадцать восемь кружек в ряд
В глотку царственную влились...
Вот как русские лечились
Двести лет тому назад.

Много натворив чудес,
Он процарствовал счастливо...
\"Борода не curgemass*\",-
Раз решил за кружкой пива.
С треском бороды летят...
Пытки, казни... Все в смятеньи!..
Так вводилось просвещенье
Двести лет тому назад!

А сегодня в храм святой,
Незлопамятны, смиренны,
Валят русские толпой
И, коленопреклоненны,
Все в слезах, благодарят
Вседержителя благого,
Что послал царя такого
Двести лет тому назад.

*  Не по-придворному (нем.)- Ред.

30 мая 1872


Пред памятником Петру I в Петербурге (Николай Федорович Щербина)

Нет, не змия Всадник медный 
Растоптал, стремясь вперед, – 
Растоптал народ наш бедный, 
Растоптал простой народ.

1859


Элегия о смерти Петра Великого (Василий Кириллович Тредиаковский)

Что за печаль повсюду слышится ужасно?
Ах! знать Россия плачет в многолюдстве гласно!
Где ж повседневных торжеств, радостей громады?
Слышь, не токмо едина; плачут уж и чады!
Се она то мещется, потом недвижима,
Вопиет, слезит, стенет, в печали всем зрима.
«Что то за причина?» (лишь рекла то Вселенна)
Летит, ах горесть! Слава весьма огорченна,
Вопиет тако всюду, но вопиет право,
Ах! позабыла ль она сказывать не здраво?
О когда хоть бы и в сем была та неверна!
Но вопиет, вопиет в печали безмерна:
«Петр, ах! Алексиевич, вящий человека,
Петр, глаголю, российский отбыл с сего века».
Не внушила Вселенна сие необычно,
Ибо вещала Слава уж сипко, не зычно.
Паки Слава: «Российский император славный,
Всяку граду в мудрости и в храбрости явный.
Того правда, того милость тако украсила,
Что всю тебя Вселенну весьма удивила.
Кто когда во искусстве? кто лучший в науке?
Любовь ко отечеству дала ль место скуке?
Что же бодрость? что промысл? православна вера?
Ах! не имам горести ныне я примера!»

Паче грома и молни се Мир устрашило,
И почитай вне себя той весь преложило.
Но по удивлении в незапной причине,
Со стенанием в слезах Вселенная ныне:
«Увы, мой Петре! Петре верх царския славы!
Увы, предрагоценный! о судеб державы!
Увы, вселенныя ты едина доброта!
Увы, моя надежда! тяжка мне сухота!
Увы, цвете и свете! увы, мой единый!
Почто весьма сиру мя оставил, любимый?
Кто мя Вселенну тако иный царь прославит?
Кто толики походы во весь свет уставит?
Всюду тебе не могла сама надивиться.
Но уже Петр во мне днесь, Петр живый,
                              не зрится!
Ах, увяде! ах, уже и сей помрачися!
Праведно Россия днесь тако огорчися».

Се бегут: Паллада, Марс, Нептун, Политика,
Убоявшеся громка Вселенныя крика.
«Что тако (глаголют), мати, ты затела?»
Но Паллада прежде всех тут оцепенела,
Уразумевши, яко Петра уж не стало;
Петра, но российска: «Ах!— рече,— все пропало».
Падает, обмирает, власы себе комит,
Всё на себе терзает, руки себе ломит,
Зияет, воздыхает, мутится очима,
Бездыханна, как мертва не слышит ушима,
Всех чувств лишенна, мало зде в себя приходит,
Тихо, непостоянно, так гласом заводит:
«Мое солнце и слава! моя ты Паллада!
Куды ныне убегла? до коего града?
Я прочих мудрости всех мною наставляла;
А тебя я сама в той слышати желала.
О премудрый Петре! ты ль не живеши ныне?
Кая без тебя мудрость уставится в чине?
Плачь, винословна, плачи, плачь, философия,
Плачьте со мною ныне, науки драгие.
Стени, механика, вся математика,
Возопии прежалостно и ты, Политика.
Но тебе плакать будет в своем свое время,
Оставь мя ныне мое оплакать зол бремя.
Плачь со мною, искусство, но плачи чрезмерно:
Оставил нас Петр, что я узнала ей верно.
Ах! покинул всех нас Петр, мудростей хранитель,
Своего государства новый сотворитель».

Марс: «Не о российском ли, мати, Петре слово,
Нарицаемом Марсе во всем свете ново,
Ему же в храбрости я не могу сравниться,
Разве только сень его могу похвалиться?»
Сказала Вселенна. Марс завопил жестоко;
Пал было, но встал зараз; на небо взвел око:
«О небесни! небесни! и вы зависть взяли,
Что толика прехрабра у земных отняли?
Большу же мне нанесли ныне вы обиду.
Попротивился бы вам без почтенна виду.
Но отдайте мне Петра, Петра в мощных славна,
В храбрости, в бодрости, и в поле исправна».

В большу пришед Марс ярость, кинув шлем и саблю;
«Дела,— рече,— храбра я один не исправлю.
О Петре! Петре! Петре! воине сильный!
При градех, и во градех, и в поле весь дивный.
Возвратись моя радость, Марсова защита:
Марс, не Марс без тебя есмь, ах! но волокита.
Увы, мой Петре! како возмогу стерпети
Тебе не сущу, в слезах чтобы не кипети?
Вем, что не должно храбру; но быти не можно,
Егда вем, яко уснул ныне ты не ложно.
Уснул сном, но по веках возбнуться имущим.
Уснул сном, но нам многи печали несущим.

Впрочем пойду скитаться, лишившись клеврета.
Оплачу Петра, всегда землею одета».

Починает по том здесь Политика стужна
Рыдати не инако как жена безмужна:
«Дайте,— глаголет,— плачу мому место, други:
Не могу бо забыти Петра мне услуги.
Кто ин тако первее скрасил Политику!
Кто меня в конец достигл толь весьма велику?
Рассмотрил, ввел, пременил, укрепил он нравы,
Много о том глаголют изданные правы.
Но о и его правивш, боже ты державный!
Почто мне Петра отнял? тем подал плач главный.
Я толику на него надежду имела,
Чтоб воистину в первом месте уж сидела
Предо всеми; но твоя то божия сила:
Хотя сия причина весьма мне не мила».

Се под Нептуном моря страшно закипели,
Се купно с ветры волны громко заревели!
Стонет Океан, что уж другого не стало
Любителя. Балтийско — что близко то стало
Несчастье при берегах. Каспийско же ныне
Больше всех — что однажды плавал по нем сильне.

Всюду плач, всюду туга презельна бывает.
Но у бога велика радость процветает:
Яко Петр пребывает весел ныне в небе,
Ибо по заслугам там ему быти требе.

1725

Всего стихотворений: 17

Количество обращений к теме стихотворений: 30740