• Список стихотворений про Кавказ
• Рейтинг стихотворений про Кавказ

Стихотворения русских поэтов про Кавказ на одной странице

Абхазия (Николай Николаевич Асеев)

Кавказ в стихах обхаживая,
гляжусь в твои края,
советская Абхазия,
красавица моя.

Когда, гремя туннелями,
весь пар горам раздав,
совсем осатанелыми
слетают поезда,

И моря малахитового,
тяжелый и простой,
чуть гребни перекидывая,
откроется простор,

И входит в сердце дрожь его,
и — высоту обсеяв —
звезд живое крошево
осыплет Туапсе,

И поезд ступит бережно,
подобно босяку,
по краешку, по бережку,
под Сочи на Сухум,—

Тогда глазам откроется,
врагу не отдана,
вся в зелени до пояса
зарытая страна.

Не древние развалины,
не плющ, не виадук —
одно твое название
захватывает дух.

Зеркалит небо синее
тугую высоту.
Азалии, глицинии,
магнолии — в цвету.

Обсвистана пернатыми
на разные лады,
обвешана в гранатные
кровавые плоды,

Врагов опутав за ноги,
в ветрах затрепетав,
отважной партизанкою
глядишь из-за хребта.

С тобой, с такой красавицей,
стихам не захромать!
Стремглав они бросаются
в разрыв твоих громад.

Они, тобой расцвечены,
скользят по кручам троп —
твой, шрамами иссеченный,
губами тронуть лоб!

1933


В горах (Семен Яковлевич Надсон)

К тебе, Кавказ, к твоим сединам,
К твоим суровым крутизнам,
К твоим ущельям и долинам,
К твоим потокам и рекам,
Из края льдов — на юг желанный,
В тепло и свет — из мглы сырой
Я, как к земле обетованной,
Спешил усталый и больной.

Я слышал шум волны нагорной,
Я плачу Терека внимал,
Дарьял, нахмуренный и черный,
Я жадным взором измерял,
И сквозь глухие завыванья
Грозы — волшебницы седой —
Звенел мне, полный обаянья,
Тамары голос молодой.

Я забывался: предо мною
Сливалась с истиной мечта...
Давила мысль мою собою
Твоя немая красота...
Горели очи, кровь стучала
В виски, а бурной ночи мгла
И угрожала, и ласкала,
И опьяняла, и звала...

Как будто с тройкой вперегонку
Дух гор невидимо летел
И то, отстав, смеялся звонко,
То песню ласковую пел...
А там, где диадемой снежной
Казбек задумчивый сиял,
С рукой подъятой ангел нежный,
Казалось, в сумраке стоял...

И что же? Чудо возрожденья
Свершилось с чуткою душой,
И гений грез и вдохновенья
Склонился тихо надо мной.
Но не тоской, не злобой жгучей,
Как прежде, песнь его полна,
А жизнью, вольной и могучей,
Как ты, Кавказ, кипит она...

Ноябрь 1879


В горах. Сонет 141. Кавказ (Владимир Александрович Шуф)

Художнику И.И. Крылову. 

Вершины спят, в ущельях даль пустынна. 
Томит печаль, к которой ум привык... 
Когда бы здесь тоски раздался крик, -- 
Сто крат ему ответит скал теснина. 

Духан в горах нам шлет Святая Нина, 
И спутник мой сготовить нам шашлык 
Духанщика торопит, армянина. 
Встает Кавказ, величествен и дик. 

Уступы гор выходят из тумана... 
-- "Саркиз! Вина, душа моя, налей! 
Есть кахетинское? Тащи скорей!". 

И мы глядим на Эльбрус из духана. 
Там коршуны терзали грудь титана 
И был к скале прикован Прометей.

В горах. Сонет 142. Гокча (Владимир Александрович Шуф)

Среди снегов, с вершин кавказских гор 
Широко даль открылась голубая, -- 
Холмов, долин причудливый узор, 
И озеро во мгле дрожит, мерцая. 

То Гокча... За чертой предельной края 
Здесь Арарат седой хребет простер, 
И колыбель Эвфрата ищет взор, 
Святой реки, текущей в сени рая. 

Великую увидел я страну. 
Там родились потоки и преданья, 
Там чудно все, и мир подобен сну. 

Неясные светлеют очертанья. 
Смущенный взгляд в восторге созерцанья, 
Как даль, проник столетий глубину.

В Закавказье (Алексей Фёдорович Иванов-Классик)

Давно остались позади
Суровых грозных скал громады,
Где над обрывами пути,
С вершин стремятся водопады
И Терек бешено ревет
В ущелье мрачного Дарьяла,
Клубясь, уносит он вперед
Следы последнего обвала
И орошает берега,
Где вековечные снега
Белеют на хребтах высоких
И под ногами — облака
Дымятся в пропастях глубоких.
И где Казбек, восстав царем,
Полускрывает неба своды
Нерукотворным алтарем
Бессмертно-творческой природы!
И в светлой памяти моей
Теперь Кавказа исполины
Встают и ярче и грозней
С могучим царством их картины..,
На склонах закавказских гор
Спокойно опускаешь взор
И вдаль уносишься мечтами,
Где зелень пышная кругом
Лежит, раскинувшись ковром,
Роскошно затканным цветами.
С тех пор как бешеный разбой
Стал преступленьем в этом крае,
Джигит задумался, не зная,
Что должен делать он с собой.
Под солнцем неба своего
Сидит в дремоте праздной неги,
И живы в памяти его
Отцов кровавые набеги.
Пусть беспощадная нужда
На братьев налагает узы,
Он сыт без всякого труда,
Питаясь шишкой кукурузы.
Перенеся судьбы удар,
Мечтает он о буйной славе
И бережет наследный дар —
Кинжал в серебряной оправе.
В бешмете рваном, жизни нить
Лениво тянет до могилы,
Чтоб ни к чему не применить
Свои способности и силы…
А между тем по всем местам
Под этим небом благодатным,
По всем долинам и горам,
Необозримым, необъятным,
С полузабытых темных дней
Лежат несметные богатства
И ждут давно уже людей —
Людей бесхитростного братства,
Ждут всюду честного труда,
Ума, энергии, науки…
Чтобы для счастья навсегда
Отдаться в добрые нам руки…

"Вам, кавказские ущелья" (Николай Степанович Гумилёв)

Вам, кавказские ущелья,
Вам, причудливые мхи,
Посвящаю песнопенья,
Мои лучшие стихи.

Как и вы, душа угрюма,
Как и вы, душа мрачна,
Как и вы, не любит шума,
Ее манит тишина.

Буду помнить вас повсюду,
И хоть я в чужом краю,
Но о вас я не забуду
И теперь о вас пою.

Горы (Николай Алексеевич Некрасов)

Передо мной Кавказ суровый,
Его дремучие леса
И цепи гор белоголовой
Угрюмо-дикая краса.
Мой друг, о сей стране чудесной
Ты только слышал от молвы,
Ты не видал в короне звездной
Эльбруса грозной головы.
Вот он. Взгляни, его вершина
Одета глыбами снегов,
Вокруг седого исполина
Стоят ряды его сынов.
Великолепные творенья!
Блистая гордой красотой,
Они вселенной украшенья,
Подпора тверди голубой.
Взгляни на них бесстрашным взором!
Но ты дрожишь: что видишь ты?
Или сравненьем, как укором,
Смутились дерзкие мечты?..
Да, да... наследник разрушенья,
Я понял ясно мысль твою
И, не без тайного крушенья,
Ее правдивой признаю:
Здесь от начала мирозданья
Водворены громады гор,
И полон гордого сознанья
Могучих сил их бурный взор;
Всеразрушающее время
Им уступать осуждено,
А между тем земное племя
В гробах истлело не одно.
Они всё те ж... основы твердой
Ничто разрушить не могло.
О, как торжественно, как гордо
Их величавое чело!
Всегда и холодно и бурно
Оно, закованное в лед;
Как опрокинутая урна,
Над ним висит небесный свод,
И солнце в отблесках узорных
На нем горит, как на стекле,-
Хребет возвышенностей горных,
Не чуждый небу, чужд земле.
Лишь изредка, под небосклоном
Наскуча праздностью немой,
Сорвется с грохотом и стоном
Осколок глыбы вековой
И, весь рассыпясь мелким снегом,
Привет их долу принесет,
А дол туда же громким эхом
Благоговейный ужас шлет.

Картиной чудной вдохновенный,
Стою недвижим перед ней
Я, как ребенок умиленный.
Святой восторг души моей
И удивленья полны взоры
Шлю к тем же грозным высотам -
Чтобы заоблачные горы
Их передали небесам.

<1839>


"Да, хороши они, кавказские вершины, " (Семен Яковлевич Надсон)

Да, хороши они, кавказские вершины,
В тот тихий час, когда слабеющим лучом
Заря чуть золотит их горные седины
И ночь склоняется к ним девственным челом.
Как жрицы вещие, объятые молчаньем,
Они стоят в своем раздумье вековом,
А там, внизу, сады кадят благоуханьем
Пред их незыблемым гранитным алтарем;
Там — дерзкий гул толпы, объятой суетою,
Водоворот борьбы, сомнений и страстей,—
И звуки музыки над шумною Курою,
И цепи длинные мерцающих огней!..

Но нет в их красоте знакомого простора:
Куда ни оглянись — везде стена хребтов,—
И просится душа опять в затишье бора,
Опять в немую даль синеющих лугов;
Туда, где так грустна родная мне картина,
Где ветви бледных ив склонились над прудом,
Где к гибкому плетню приникнула рябина,
Где утро обдает осенним холодком...
И часто предо мной встают под небом Юга,
В венце страдальческой и кроткой красоты,
Родного Севера — покинутого друга —
Больные, грустные, но милые черты...

Июль 1880, Тифлис


Дары Терека (Михаил Юрьевич Лермонтов)

   Терек воет, дик и злобен,
Меж утесистых громад,
Буре плач его подобен,
Слезы брызгами летят.
Но, по степи разбегаясь,
Он лукавый принял вид
И, приветливо ласкаясь,
Морю Каспию журчит:

   "Расступись, о старец море,
Дай приют моей волне!
Погулял я на просторе,
Отдохнуть пора бы мне.
Я родился у Казбека,
Вскормлен грудью облаков,
С чуждой властью человека
Вечно спорить я готов.
Я, сынам твоим в забаву,
Разорил родной Дарьял
И валунов им, на славу,
Стадо целое пригнал".

  Но, склонясь на мягкий берег,
Каспий стихнул, будто спит,
И опять, ласкаясь, Терек
Старцу на ухо журчит:

   "Я привез тебе гостинец!
То гостинец не простой:
С поля битвы кабардинец,
Кабардинец удалой.
Он в кольчуге драгоценной,
В налокотниках стальных:
Из Корана стих священный
Писан золотом на них.
Он упрямо сдвинул брови,
И усов его края
Обагрила знойной крови
Благородная струя;
Взор открытый, безответный,
Полон старою враждой;
По затылку чуб заветный
Вьется черною космой".

   Но, склонясь на мягкий берег,
Каспий дремлет и молчит;
И, волнуясь, буйный Терек
Старцу снова говорит:

   "Слушай, дядя: дар бесценный!
Что другие все дары?
Но его от всей вселенной
Я таил до сей поры.
Я примчу к тебе с волнами
Труп казачки молодой,
С темно-бледными плечами,
С светло-русою косой.
Грустен лик ее туманный,
Взор так тихо, сладко спит,
А на грудь из малой раны
Струйка алая бежит.
По красотке молодице
Не тоскует над рекой
Лишь один во всей станице
Казачина гребенской.
Оседлал он вороного,
И в горах, в ночном бою,
На кинжал чеченца злого
Сложит голову свою".

Замолчал поток сердитый,
И над ним, как снег бела,
Голова с косой размытой,
Колыхаяся, всплыла.

   И старик во блеске власти
Встал, могучий, как гроза,
И оделись влагой страсти
Темно-синие глаза.

   Он взыграл, веселья полный,-
И в объятия свои
Набегающие волны
Принял с ропотом любви.

1839


Жасмин (Иван Алексеевич Бунин)

Цветет жасмин. Зеленой чащей
Иду над Тереком с утра.
Вдали, меж гор - простой, блестящий
И четкий конус серебра.

Река шумит, вся в искрах света,
Жасмином пахнет жаркий лес.
А там, вверху - зима и лето:
Январский снег и синь небес.

Лес замирает, млеет в зное,
Но тем пышней цветет жасмин.
В лазури яркой – неземное
Великолепие вершин.

Кавказ (Александр Сергеевич Пушкин)

Кавказ подо мною. Один в вышине
Стою над снегами у края стремнины;
Орел, с отдаленной поднявшись вершины,
Парит неподвижно со мной наравне.
Отселе я вижу потоков рожденье
И первое грозных обвалов движенье.

Здесь тучи смиренно идут подо мной;
Сквозь них, низвергаясь, шумят водопады;
Под ними утесов нагие громады;
Там ниже мох тощий, кустарник сухой;
А там уже рощи, зеленые сени,
Где птицы щебечут, где скачут олени.

А там уж и люди гнездятся в горах,
И ползают овцы по злачным стремнинам,
И пастырь нисходит к веселым долинам,
Где мчится Арагва в тенистых брегах,
И нищий наездник таится в ущелье,
Где Терек играет в свирепом веселье;

Играет и воет, как зверь молодой,
Завидевший пищу из клетки железной;
И бьется о берег в вражде бесполезной
И лижет утесы голодной водной...
Вотще! нет ни пищи ему, ни отрады:
Теснят его грозно немые громады.

1829


Кавказ (Лукьян Андреевич Якубович)

Приют недоступный могучих орлов,
Державных и грозных гранитных хребтов, -
Всемирная крепость надоблачных гор
Дивит и чарует наездника взор.
Где громы грохочут, шумит водопад
И молния реет в ущельях громад, -
Душе моей любо: ей впору чертог -
Престол где громовый воздвиг себе бог!
Там мысли привольно по небу летать,
Весь ужас, всю прелесть грозы созерцать!
Туда бы, покинув заботливый мир,
Желал я умчаться, как птица в эфир.

1836


Кавказ (Михаил Юрьевич Лермонтов)

Хотя я судьбой на заре моих дней,
О южные горы, отторгнут от вас,
Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:
Как сладкую песню отчизны моей,
     Люблю я Кавказ.

В младенческих летах я мать потерял.
Но мнилось, что в розовый вечера час
Та степь повторяла мне памятный глас.
За это люблю я вершины тех скал,
     Люблю я Кавказ.

Я счастлив был с вами, ущелия гор,
Пять лет пронеслось: всё тоскую по вас.
Там видел я пару божественных глаз;
И сердце лепечет, воспомня тот взор:
     Люблю я Кавказ!..

1830


"Кавказ! далекая страна! " (Михаил Юрьевич Лермонтов)

Кавказ! далекая страна!
Жилище вольности простой!
И ты несчастьями полна
И окровавлена войной!..
Ужель пещеры и скалы
Под дикой пеленою мглы
Услышат также крик страстей,
Звон славы, злата и цепей?..
Нет! прошлых лет не ожидай,
Черкес, в отечество свое:
Свободе прежде милый край
Приметно гибнет для нее.

1830


Кавказская рондель (Игорь Северянин)

Январский воздух на Кавказе
Повеял северным апрелем.
Моя любимая, разделим
Свою любовь, как розы — в вазе...
Ты чувствуешь, как в этой фразе
Насыщены все звуки хмелем?
Январский воздух на Кавказе
Повеял северным апрелем.

Кавказские горы (Павел Александрович Катенин)

  Сонет

Громада тяжкая высоких гор, покрытых
Мхом, лесом, снегом, льдом и дикой наготой;
Уродливая складь бесплодных камней, смытых
Водою мутною, с вершин их пролитой;

Ряд безобразных стен, изломанных, изрытых,
Необитаемых, ужасных пустотой,
Где слышен изредка лишь крик орлов несытых,
Клюющих падеру оравою густой;

Цепь пресловутая всепетого Кавказа,
Непроходимая, безлюдная страна,
Притон разбойников, поэзии зараза!

Без пользы, без красы, с каких ты пор славна?
Творенье божье ты иль чертова проказа?
Скажи, проклятая, зачем ты создана?

1835


Кавказское (Анна Андреевна Ахматова)

Здесь Пушкина изгнанье началось
И Лермонтова кончилось изгнанье.
Здесь горных трав легко благоуханье,
И только раз мне видеть удалось
У озера, в густой тени чинары,
В тот предвечерний и жестокий час —
Сияние неутоленных глаз
Бессмертного любовника Тамары.

Июль 1927, Кисловодск


Монастырь на Казбеке (Александр Сергеевич Пушкин)

  Высоко над семьею гор,
Казбек, твой царственный шатер
Сияет вечными лучами.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег,
Парит, чуть видный, над горами.

  Далекий, вожделенный брег!
Туда б, сказав прости ущелью,
Подняться к вольной вышине!
Туда б, в заоблачную келью,
В соседство бога скрыться мне!..

1829


На Во­ен­но-Гру­зин­ской до­ро­ге (Поликсена Сергеевна Соловьева)

Мне пели Араг­вы струи го­лу­бые,
Журча в бла­го­дат­ной тени,
И Гру­зии неж­ной холмы зо­ло­тые
Мне пели про луч­шие дни.

Я верил им вновь лег­ко­вер­ной душою,
Стра­да­ния стал за­бы­вать…
Зачем же ты, Терек, мя­теж­ной вол­ною
Мне горе про­ро­чишь опять!

Ни днем и ни ночью покоя не зная,
Ты в ка­мен­ных бьешь­ся тис­ках,
Ка­кая-то сила мо­гу­чая, злая
Живет в твоих мут­ных вол­нах.

Твой стон про­ни­ка­ет мне в душу глу­бо­ко
И там, не смол­кая, зву­чит,
Он лас­ко­вый лепет Араг­вы да­ле­кой,
Боюсь, на­все­гда за­глу­шит.

1898


На Кавказе (Сергей Александрович Есенин)

Издревле русский наш Парнас
Тянуло к незнакомым странам,
И больше всех лишь ты, Кавказ,
Звенел загадочным туманом.

Здесь Пушкин в чувственном огне
Слагал душой своей опальной:
«Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной».

И Лермонтов, тоску леча,
Нам рассказал про Азамата,
Как он за лошадь Казбича
Давал сестру заместо злата.

За грусть и жёлчь в своем лице
Кипенья желтых рек достоин,
Он, как поэт и офицер,
Был пулей друга успокоен.

И Грибоедов здесь зарыт,
Как наша дань персидской хмари,
В подножии большой горы
Он спит под плач зурны и тари.

А ныне я в твою безглядь
Пришел, не ведая причины:
Родной ли прах здесь обрыдать
Иль подсмотреть свой час кончины!

Мне все равно! Я полон дум
О них, ушедших и великих.
Их исцелял гортанный шум
Твоих долин и речек диких.

Они бежали от врагов
И от друзей сюда бежали,
Чтоб только слышать звон шагов
Да видеть с гор глухие дали.

И я от тех же зол и бед
Бежал, навек простясь с богемой,
Зане созрел во мне поэт
С большой эпическою темой.

Мне мил стихов российский жар.
Есть Маяковский, есть и кроме,
Но он, их главный штабс-маляр,
Поет о пробках в Моссельпроме.

И Клюев, ладожский дьячок,
Его стихи как телогрейка,
Но я их вслух вчера прочел —
И в клетке сдохла канарейка.

Других уж нечего считать,
Они под хладным солнцем зреют.
Бумаги даже замарать
И то, как надо, не умеют.

Прости, Кавказ, что я о них
Тебе промолвил ненароком,
Ты научи мой русских стих
Кизиловым струиться соком.

Чтоб, воротясь опять в Москву,
Я мог прекраснейшей поэмой
Забыть ненужную тоску
И не дружить вовек с богемой.

И чтоб одно в моей стране
Я мог твердить в свой час прощальный:
«Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной».

По Кавказу (Михаил Александрович Зенкевич)

I

Котомкою стянуты плечи,
Но сердцу и груди легко.
И солон сыр горный, овечий,
И сладостно коз молоко.
Вон девочка... С нежной истомой
Пугливо глядит, как коза.
Попорчены красной трахомой
Ее грозовые глаза.
Как низко, и грязно, и нище,
И кажется бедных бедней
Оборванных горцев жилище
Из сложенных в груду камней.
Что нужды? Им много не надо:
В лощине у гневной реки
Накормится буйволов стадо,
Накопит баран курдюки.
И скалы отвесны и хмуры,
Где пенят потоки снега,
Где в пропасть бросаются туры
На каменный лоб и рога.
И утром, и вечером звонки
Под бьющей струей кувшины,
И горлышек узких воронки
Блестят из-за гибкой спины.
И радостна Пасха близ неба,
Где снежные тучи рассек
Над церковью Цминде-Самеба
Вершиною льдистой Казбек.

1912

II

Пусть позади на лаве горней
Сияют вечный лед и снег,-
Здесь юрких ящериц проворней
Между камней бесшумный бег.
Арагва светлая для слуха
Нежней, чем Терек... У ручья
Бьет палкой нищая старуха
По куче красного тряпья.
И восемь пар волов, впряженных
В один идущий туго плуг,
Под крик людей изнеможденных
И резкий чиркающий стук
Готовят ниву... Все крупнее
У буйволов их грузный круп.
У женщин тоньше и нежнее
Дуга бровей, усмешка губ.
И все пышней, все золотистей
Зеленый и отлогий скат,
Где скоро усики и кисти
Покажет буйный виноград.
Здесь, посреди непостоянства
И смены царств, в прибое орд,
Очаг начальный христианства
Остался незлоблив, но тверд.
И пред народною иконой,
Где взрезал огненную пасть
Георгий жирному дракону,-
Смиренно хочется упасть.

1912

"Пока мы по Кавказу лазаем" (Борис Леонидович Пастернак)

Пока мы по Кавказу лазаем,
И в задыхающейся раме
Кура ползет атакой газовою
К арагве, сдавленной горами,

И в августовский свод из мрамора,
Как обезглавленных гортани,
Заносят яблоки адамовы
Казненных замков очертанья.

Пока я голову заламываю,
Следя, как шеи укреплений
Плывут по синеве сиреневой
И тонут в бездне поколений,

Пока, сменяя рощи вязовые,
Курчавится лесная мелочь,
Что шепчешь ты, что мне подсказываешь,
Кавказ, Кавказ, о что мне делать!

Объятье в тысячу охватов,
Чем обеспечен твой успех?
Здоровый глаз за веко спрятав,
Над чем смеешься ты, Казбек?

Когда от высей сердце екает
И гор колышутся кадила,
Ты думаешь, моя далекая,
Что чем-то мне не угодила.

И там, у альп в дали Германии,
Где так же чокаются скалы,
Но отклики еще туманнее,
Ты думаешь, ты оплошала?

Я брошен в жизнь, в потоке дней
Катящую потоки рода,
И мне кроить свою трудней,
Чем резать ножницами воду.

Не бойся снов, не мучься, брось.
Люблю и думаю и знаю.
Смотри: и рек не мыслит врозь
Существованья ткань сквозная.

"Прекрасна ночь далекого Кавказа!" (Фёдор Алексеевич Червинский)

Прекрасна ночь далекого Кавказа!
С жемчужной диадемой на челе,
Сияет гордо искрами алмаза
Седой Казбек в полупрозрачной мгле.
И полно все, куда ни взглянет око,
Таинственной и строгой тишины, —
Лишь долетит порою издалека
Чуть слышный стон проснувшейся волны.
Но эта ночь не веет зноем юга
И не дарит дыханьем сладким роз,
И путника, как страстная подруга,
Не опьянит горячей лаской грёз.

Ты так прекрасна! Звезды голубые
В твоих глазах мерцают и горят, —
Но холоден загадочный твой взгляд,
Как южных гор вершины снеговые.
О, ты властна улыбкой молодой
Будить в душе обманчивые грёзы —
Но мощной страсти пламенные грозы
Ты не зажжешь холодной красотой.

1889


Северный Кавказ (Андрей Дмитриевич Дементьев)

Северный Кавказ —
Швейцарские пейзажи.
Горные вершины,
Грусть и красота…
Мне бы здесь остаться.
Я бы славно зaжил.
Да не отпускают
Отчие места.

"Спеша на север издалека" (Михаил Юрьевич Лермонтов)

Спеша на север издалека,
Из теплых и чужих сторон,
Тебе, Казбек, о страж востока,
Принес я, странник, свой поклон.

Чалмою белою от века
Твой лоб наморщенный увит,
И гордый ропот человека
Твой гордый мир не возмутит.

Но сердца тихого моленье
Да отнесут твои скалы
В надзвездный край, в твое владенье,
К престолу вечному аллы.

Молю, да снидет день прохладный
На знойный дол и пыльный путь,
Чтоб мне в пустыне безотрадной
На камне в полдень отдохнуть.

Молю, чтоб буря не застала,
Гремя в наряде боевом,
В ущелье мрачного Дарьяла
Меня с измученным конем.

Но есть еще одно желанье!
Боюсь сказать!- душа дрожит!
Что, если я со дня изгнанья
Совсем на родине забыт!

Найду ль там прежние объятья?
Старинный встречу ли привет?
Узнают ли друзья и братья
Страдальца, после многих лет?

Или среди могил холодных
Я наступлю на прах родной
Тех добрых, пылких, благородных,
Деливших молодость со мной?

О, если так! своей метелью,
Казбек, засыпь меня скорей
И прах бездомный по ущелью
Без сожаления развей.

Тамара (Михаил Юрьевич Лермонтов)

В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на черной скале.

В той башне высокой и тесной
Царица Тамара жила:
Прекрасна, как ангел небесный,
Как демон, коварна и зла.

И там сквозь туман полуночи
Блистал огонек золотой,
Кидался он путнику в очи,
Манил он на отдых ночной.

И слышался голос Тамары:
Он весь был желанье и страсть,
В нем были всесильные жары,
Была непонятная власть.

На голос невидимой пери
Шел воин, купец и пастух;
Пред ним отворялися двери,
Встречал его мрачный евнух.

На мягкой пуховой постели,
В парчу и жемчуг убрана,
Ждала она гостя... Шипели
Пред нею два кубка вина.

Сплетались горячие руки,
Уста прилипали к устам,
И странные, дикие звуки
Всю ночь раздавалися там:

Как будто в ту башню пустую
Сто юношей пылких и жен
Сошлися на свадьбу ночную,
На тризну больших похорон.

Но только что утра сиянье
Кидало свой луч по горам,
Мгновенно и мрак и молчанье
Опять воцарялися там.

Лишь Терек в теснине Дарьяла,
Гремя, нарушал тишину,
Волна на волну набегала,
Волна погоняла волну.

И с плачем безгласное тело
Спешили они унести;
В окне тогда что-то белело,
Звучало оттуда: прости.

И было так нежно прощанье,
Так сладко тот голос звучал,
Как будто восторги свиданья
И ласки любви обещал.

1841


"Тебе, Кавказ, суровый царь земли" (Михаил Юрьевич Лермонтов)

Тебе, Кавказ, суровый царь земли,
Я снова посвящаю стих небрежный.
Как сына, ты его благослови
И осени вершиной белоснежной.

Еще ребенком, чуждый и любви
И дум честолюбивых, я беспечно
Бродил в твоих ущельях, — грозный, вечный,
Угрюмый великан, меня носил
Ты бережно, как пестун, юных сил
Хранитель верный, (и мечтою
Я страстно обнимал тебя порою.)

И мысль моя, свободна и легка,
Бродила по утесам, где, блистая
Лучом зари, сбирались облака,
Туманные вершины омрачая,
Косматые, как перья шишака.
А вдалеке, как вечные ступени
С земли на небо, в край моих видений,
Зубчатою тянулись полосой,
Таинственней, синей одна другой,
Всё горы, чуть приметные для глаза,
Сыны и братья грозного Кавказа.

Урал и Кавказ (Лукьян Андреевич Якубович)

Заспорили горы Урал и Кавказ. 
И молвил Урал: "Мир ведает нас! 
Богат я и златом, богат серебром, 
Алмазом, и яшмой, и всяким добром; 
Из недр моих много сокровищ добыто 
И много сокровищ покуда в них скрыто! 
Богатую подать я людям плачу: 
Я жизнь их лелею, сребрю, золочу! 
Кавказу ль досталось равняться со мной: 
Он нищий и кроет от нищих разбой!" 
- Молчи ты, презренный! - воскликнул Кавказ. - 
Я врач, правоверный; мир ведает нас! 
Богатства рождают болезни, пороки, 
Людей исцеляют Кавказские токи; 
Я жителей дольних, недужных целю; 
Я жителей горных, могучих люблю: 
Одним я здоровье и жизнь обновляю, 
Другим - их приволье и мир сохраняю; 
Я в древности первый дал Ною приют: 
За то меня знают, и любят, и чтут! 

1836


Утро на Кавказе (Михаил Юрьевич Лермонтов)

Светает — вьется дикой пеленой
Вокруг лесистых гор туман ночной;
Еще у ног Кавказа тишина;
Молчит табун, река журчит одна.

Вот на скале новорожденный луч
Зарделся вдруг, прорезавшись меж туч,
И розовый по речке и шатрам
Разлился блеск, и светит там и там:

Так девушки, купаяся в тени,
Когда увидят юношу они,
Краснеют все, к земле склоняют взор:
Но как бежать, коль близок милый вор!..

1830


Эльбрус и я (Евдокия Петровна Ростопчина)

Мне говорили: "Чуден снежный!"
Мне говорили: "Он могуч.
Двуглав и горд, и с небом смежный, -
Он равен лету божьих туч!"

Мне говорили: "Умиленье,
Восторг на душу он нашлет, -
И с пылкой думы вдохновенье
Он словно пошлину возьмет!.."

Мне говорили: "Ежедневно,
Ежеминутно стих живой,
Как страстный зов, как гимн хвалебный
В груди раздастся молодой!.."

Но я, - я слушала, сердилась, -
Трясла упрямо головой, -
Молчала... мненьем не делилась
Своим с бессмысленной толпой...

Но я, напутным впечатленьям
Презрительно смеялась я;
И заказным их вдохновеньям
Чужда была душа моя!..

Но жалким, низким я считала,
Пройдя назначенную грань,
Вдруг, как наемный запевала,
Петь и мечтать природе в дань.

И зареклась я пред собою,
И клятву я дала себе
Кавказа дикой красотою
Дышать без слов, наедине.

Эльбрус предстал. Я любовалась,
Молчанья клятву сохраня;
Благоговела, восхищалась,
Но песней не слагала я!

Как пред красавицей надменной
Поклонник страсть свою таит, -
Так пред тобой, Эльбрус священный,
Весь мой восторг остался скрыт!..

Эльбрус, Эльбрус мой ненаглядный,
Тебя привет мой не почтил, -
Зато как пламенно, как жадно
Мой взор искал тебя, ловил!..

Зато твоим воспоминаньем
Как я богата, как горжусь!..
Зато вдали моим мечтаньям
Все снишься ты, гигант Эльбрус!..

1836


Эльбурс (Иван Алексеевич Бунин)

    Иранский миф

На льдах Эльбурса солнце всходит.
На льдах Эльбурса жизни нет.
Вокруг него на небосводе
Течет алмазный круг планет.

Туман, всползающий на скаты,
Вершин не в силах досягнуть:
Одним небесным Иазатам
К венцу земли доступен путь.

И Митра, чье святое имя
Благословляет вся земля,
Восходит первый между ними
Зарей на льдистые поля.

И светит ризой златотканой,
И озирает с высоты
Истоки рек, пески Ирана
И гор волнистые хребты.

Всего стихотворений: 31

Количество обращений к теме стихотворений: 29623