Стихотворения русских поэтов про вальс на одной странице

О звени, старый вальс, о звени же, звени 
Про галантно-жеманные сцены, 
Про былые, давно отзвеневшие дни, 
Про былую любовь и измены!

С потемневших курантов упал тихий звон, 
Ночь, колдуя, рассыпала чары... 
И скользит в белом вальсе у белых колонн 
Одинокая белая пара...

              — О, вальс, звени —
              Про былые дни!

И бесшумно они по паркету скользят... 
Но вглядитесь в лицо кавалера: 
Как-то странны его и лицо, и наряд, 
И лицо, и наряд, и манеры!..

Но вглядитесь в нее: очень странна она... 
Неподвижно упали ресницы,
Взор застыл... И она — слишком, слишком бледна, 
Словно вышла на вальс из гробницы!..

              — О, вальс, звени —
              Про былые дни!

И белеют они в странном вальсе своем 
Меж колонн в белом призрачном зале... 
И, услышавши крик петуха за окном, 
Вдруг растаяли в тихой печали...

О, звени, старый вальс, сквозь назойливый гам 
Наших дней обезличенно-серых: 
О надменных плечах белых пудреных дам, 
О затянутых в шелк кавалерах!..

              — О, вальс, звени — 
              Про былые дни!

Все блестит: цветы, кенкеты,
И алмаз, и бирюза,
Люстры, звезды, эполеты,
Серьги, перстни и браслеты,
Кудри фразы и глаза.
Все в движеньи: воздух, люди.
Блонды, локоны и груди
И достойные венца
Ножки с тайным их обетом,
И страстями и корсетом
Изнуренные сердца.
Бурей вальса утомленный
Круг, редея постепенно,
Много блеска своего
Уж утратил. Прихотливо
Пары, с искрами разрыва,
Отпадают от него.
Будто прах неоценимый -
Пыль с алмазного кольца,
Осьпь с пышной диадимы,
Брызги с царского венца;
Будто звезды золотые,
Что, покинув небеса,
Вдруг летят в края земные,
Будто блестки рассыпные,
Переливчато - цветные,
С огневого колеса.
Вот осталась только пара,
Лишь она и он. На ней
Тонкий газ - белее пара;
Он - весь облака черней.
Гений тьмы и дух эдема,
Мниться, реют в облаках,
И Коперника система
Торжествует в их глазах.
Вот летят! - Смычки живее
Сыплют гром; чета быстрее
В новом блеске торжества
Чертит молнии кругами,
И плотней сплелись крылами
Неземные существа.
Тщетно хочет чернокрылой
Удержать полет свой: силой
Непонятною влеком
Как над бездной океана,
Он летит в слоях тумана,
Весь обхваченный огнем.
В сфере радужного света
Сквозь хаос и огнь и дым
Мчится мрачная планета
С ясным спутником своим.
Тщетно белый херувим
Ищет силы иль заклятий
Разломить кольцо объятий;
Грудь томится, рвется речь,
Мрут бесплодные усилья,
Над огнем открытых плеч
Веють блондовые крылья,
Брызжет локонов река,
В персях места нет дыханью,
Воспаленная рука
Крепко сжата адской дланью,
А другою - горячо
Ангел, в ужасе паденья,
Держит демона круженья
За железное плечо.

        Ев. Д. З...ой

Кипит поток в дубраве шумной
И мчится скачущей волной,
И катит в ярости безумной
Песок и камень вековой.
Но, покорен красой невольно,
Колышет ласково поток
Слетевший с берега на волны
Весенний, розовый листок.
Так бурей вальса не сокрыта,
Так от толпы отличена,
Летит воздушна и стройна
Моя любовь, моя харита,
Виновница тоски моей,
Моих мечтаний, вдохновений,
И поэтических волнений,
И поэтических страстей!

Похолодели лепестки
Раскрытых губ, по-детски влажных –
И зал плывет, плывет в протяжных
Напевах счастья и тоски.

Сиянье люстр и зыбь зеркал
Слились в один мираж хрустальный –
И веет, веет ветер бальный
Теплом душистых опахал.

Только заслышу польку вдали,
Кажется, вижу в замочною скважину:
Лампы задули, сдвинули стулья,
Пчелками кверху порх фитили,
Масок и ряженых движется улей.
Это за щелкой елку зажгли.

Великолепие выше сил
Туши и сепии и белил,
Синих, пунцовых и золотых
Львов и танцоров, львиц и франтих.
Реянье блузок, пенье дверей,
Рев карапузов, смех матерей.
Финики, книги, игры, нуга,
Иглы, ковриги, скачки, бега.

В этой зловещей сладкой тайге
Люди и вещи на равной ноге.
Этого бора вкусный цукат
К шапок разбору рвут нарасхват.
Душно от лакомств. Елка в поту
Клеем и лаком пьет темноту.

Все разметала, всем истекла,
Вся из металла и из стекла.
Искрится сало, брызжет смола
Звездами в залу и зеркала
И догорает дотла. Мгла.
Мало-помалу толпою усталой
Гости выходят из-за стола.

Шали, и боты, и башлыки.
Вечно куда-нибудь их занапастишь.
Ставни, ворота и дверь на крюки,
В верхнюю комнату форточку настежь.
Улицы зимней синий испуг.
Время пред третьими петухами.
И возникающий в форточной раме
Дух сквозняка, задувающий пламя,
Свечка за свечкой явственно вслух:
Фук. Фук. Фук. Фук.

Как я люблю ее в первые дни
Только что из лесу или с метели!
Ветки неловкости не одолели.
Нитки ленивые, без суетни,
Медленно переливая на теле,
Виснут серебряною канителью.
Пень под глухой пеленой простыни.

Озолотите ее, осчастливьте
И не смигнет. Но стыдливая скромница
В фольге лиловой и синей финифти
Вам до скончания века запомнится.
Как я люблю ее в первые дни,
Всю в паутине или в тени!

Только в примерке звезды и флаги,
И в бонбоньерки не клали малаги.
Свечки не свечки, даже они
Штифтики грима, а не огни.
Это волнующаяся актриса
С самыми близкими в день бенефиса.
Как я люблю ее в первые дни
Перед кулисами в кучке родни.

Яблоне — яблоки, елочке — шишки.
Только не этой. Эта в покое.
Эта совсем не такого покроя.
Это — отмеченная избранница.
Вечер ее вековечно протянется.
Этой нимало не страшно пословицы.
Ей небывалая участь готовится:
В золоте яблок, как к небу пророк,
Огненной гостьей взмыть в потолок.

Как я люблю ее в первые дни,
Когда о елке толки одни!

Возле древней реки
Догорает ночной костер.
Вкруг поют, поют, поют мужики.
   И растет странный хор:
   - Подошел музыкант бродячий с мандолой.
Подошел горький пьяница голый.
Подошел мещанинишка кволый.
Из кафе - vis-a-vis - перешел стройный сноб с
           виолой.
   Запела виола. Затрещала сладко мандола.
Хор разлился вослед грустным вальсом: хей - холла...
Завертелись вокруг мещанинишка с пьяницей голым.
- Темп помчался, помчался, помчался.
      Закачался
Пьяный пламень во древней реке.
      Закачался
Огонечек со спичкой в дрожащей руке.
В вальсе, в вальсе огонь закачался.
Во реке, при руке - здесь и там, в фонарях вдалеке,
      - Вдалеке.

Длинна, как мост, черна, как вакса, 
Идет, покачиваясь, такса...

За ней шагает, хмур и строг, 
Законный муж ее — бульдог!

Но вот, пронзенный в грудь, с налета, 
Стрелой собачьего Эрота,

Вдруг загорелся, словно кокс,
От страсти к таксе встречный фокс!

И был скандал! (Ах, знать должны вы — 
Бульдоги дьявольски ревнивы!)

И молвил встречный пудель: «Так-с! 
Не соблазняй семейных такс!»

И, получив на сердце кляксу, 
Фокс так запомнил эту таксу,

Что даже на таксомотор 
Смотреть не мог он с этих пор!

Всего стихотворений: 8

Количество обращений к теме стихотворений: 10228